Митр

Жизнь первых людей до падения

Материалистическому представлению о ранних стадиях развития человечества, когда люди были подобны зверям и вели скотский образ жизни, не зная Бога и не имея никаких понятий о нравственности, христианство противопоставляет учение о блаженстве первых людей в раю и о последующем грехопадении их и изгнании из рая. Надо сказать, что предания о первоначальном блаженстве людей и их последующем падении сохранились в мифологии многих народов, и между этими преданиями имеются отдельные черты поразительного сходства. Не является ли библейский рассказ одним из таких мифов? И можно ли относиться к нему как к действительной истории человечества или его следует воспринимать как аллегорию?

Прежде чем ответить на эти вопросы, определим, что такое "миф". Греческое слово mythos обозначает вообще рассказ, историю, предание, притчу, преимущественно сказание о богах и героях, то есть о доисторическом прошлом человечества. Как показал А. Лосев, миф - это не выдумка, не фантастический вымысел и не аллегория, а "сама жизнь", "само бытие, сама реальность", то есть действительная история, но выраженная в словах и символах. Вместе с тем миф есть чудо, и этим он отличается от обычного исторического повествования, основанного на рациональном анализе фактов и событий. Язык мифа есть язык символов: действительная история, становясь мифом, облекается в слова и образы, имеющие символическое значение [1]. По мере удаления того или иного народа от истинной веры, то есть от веры в единого Бога, реальная действительность, изначально заложенная в его мифологии, все более искажается и приобретает сказочные, "мифические" (в отрицательном смысле этого слова) черты. Но какая-то доля правды все же сохраняется в любой мифологии. Этим и объясняются черты сходства между различными мифологиями.

Библейский рассказ отличается от всех древних мифов тем, что он принадлежит богоизбранному народу - единственному, который хранил истинную веру, а потому искажения в этот рассказ не проникли: он сохранил предание неповрежденным. Более того, Церковь принимает все, что написано в Библии, как богооткровенную истину, то есть истину, открытую Самим Богом через Своих избранников - учителей, апостолов, пророков. В этом смысле библейский рассказ является действительной историей, а не аллегорией или притчей. Но, как всякое древнее сказание, он написан символическим языком, и каждое слово, каждый образ в нем требует истолкования. Мы понимаем, что "небо и земля" - это символ чего-то более значительного, чем наше астрономическое небо и наш земной шар. И "змей", который был "хитрее всех зверей полевых", - это не обыкновенная змея, а некая злая сила, вошедшая в нее. В Библии все до последней буквы является истиной, но не все следует понимать буквально. Мы бы определили библейское повествование как символический рассказ о действительных событиях.

Итак, сотворив человека, Бог вводит его в рай - сад, который Он "насадил в Эдеме, на востоке" (Быт. 2:8). Рай был отдан во владение человеку, который жил в полной гармонии с природой: он понимал язык зверей, и они были послушны ему; все стихии подчинялись ему как царю. "Господь поставил человека князем века сего и владыкой видимого. Ни огонь его не преодолевал, ни вода не потопляла, ни зверь ему не вредил", - говорит преподобный Макарий Египетский [2]. Адам имел на лице "сияющую славу", он был другом Божьим, пребывал в чистоте, царствовал над своими помыслами и блаженствовал [3]. В Адаме пребывало Слово, и он имел в себе Дух Божий. "Пребывавшее в нем Слово было для него всем - и знанием, и ощущением, и наследием, и научением" [4].

Бог приводит к человеку всех зверей, "чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей" (Быт. 2:19). И Адам нарекает имена всем зверям и птицам, то есть познает смысл, сокровенный логос каждого живого существа. Ибо что такое имя? Это больше, чем просто символ или условное обозначение того или иного существа. "Имя - как максимальное напряжение осмысленного бытия вообще - есть основание, сила, цель, творчество и подвиг... всей жизни... Имя - стихия разумного общения живых существ в свете смысла и умной гармонии, откровение таинственных ликов и светлое познание живых энергий бытия... Имя носит на себе каждое живое существо" (А. Лосев) [5]. Давая человеку право нарекать имена всей твари, Бог как бы вводит его в самую сердцевину Своего творческого процесса, призывает к со-творчеству, со-трудничеству: "Адаму надо было узреть неизреченное устроение, носимое в себе каждым животным. И все они подходили к Адаму, признавая этим свое рабское состояние... Бог говорит Адаму: будь творцом имен, коль скоро ты не можешь быть творцом самих тварей... Мы делим с тобой славу творческой премудрости... Давай имена тем, кому Я дал бытие" (Василий Селевкийский) [6].

Бог вводит человека в мир как священника всего видимого творения. Единственный из всех живых существ он способен словесно восхвалять Бога и благословлять Его. Все мироздание вручается ему как дар, за который он должен приносить "жертву хваления" и который он должен возвращать Богу как "Твоя от Твоих". В этой непрекращающейся евхаристической (благодарственной) жертве человека - смысл и оправдание его бытия, и вместе с тем его наивысшее блаженство. Небо, земля, море, поля и горы, птицы и звери - вся тварь как бы делегирует человека на это первосвященническое служение, чтобы его устами восхвалять Бога.

Бог позволяет человеку вкушать от всех деревьев рая, в том числе от древа жизни, дарующего бессмертие. Однако он запрещает вкушать от древа познания добра и зла, потому что "познать зло" означает приобщиться к злу и отпасть от блаженства и бессмертия. Заповедь Божья дана, по изъяснению преподобного Иоанна Дамаскина, "как некое испытание и проба, упражнение послушания и непослушания человека" [7]. То есть человеку дается право выбора между добром и злом, хотя Бог и подсказывает ему, каков должен быть выбор, предупреждая о последствиях грехопадения. Избрав зло, человек отпадает от жизни и "смертью умирает"; избрав добро, он восходит к совершенству и достигает наивысшей цели своего существования.

Цель жизни человека, по учению Отцов Восточной Церкви, есть "обожение" (theosis). Уподобление Богу и обожение - это одно и то же: "Наше спасение возможно только через обожение. А обожение есть, насколько возможно, уподобление Богу и соединение с Ним" (Дионисий Ареопагит) [8]. Апостол Павел называет это соединение с Богом "усыновлением" Богу (Рим. 8:15), апостол Петр - "причастием божеского естества" (2 Пет. 1:4), Ориген - "изменением (превращением) в бога" [9]. Единение с Богом, являющееся конечной целью существования человека, не есть слияние с божественной сущностью и растворение в Божестве (как у неоплатоников), не есть, тем более, погружение в небытие-нирвану (как у буддистов), а есть жизнь с Богом и в Боге, при которой личность человека не исчезает, но остается самой собой, приобщаясь к полноте Божественной любви.

А. Лосев. Диалектика мифа. Философия, мифология, культура. М., 1991. Сс. 23-27.
В. Е. П. 42, 202.
Ibid.
В. Е. П. 41, 208.
А. Лосев. Философия имени. М., 1990. С. 166.
PG 85, 40С-41А.
Точное изложение православной веры 2, 11.
PG 3, 376А.
PG 11/1, 41.

Содержание