Общественно-политические воззрения протопопа Аввакума

курсовая работа

1.1 Никон и исправление книг

Роковая тема Московского XVII века, книжная справа, была в действительности гораздо труднее и сложнее, чем то кажется обычно. Безусловно это дело, породившее несчастный раскол, стало так общеизвестно, что кажется главным делом Никона. Но самое дело книжной справы было для него старым традиционным делом патриархов, которое надо было просто по инерции продолжать. Исправление книг было связано с началом Московского книгопечатания. Справщики были вовлечены во все противоречия рукописного предания, сохранившегося во множестве разновременных списков, полных описок и ошибок. Исправление в основном сводилось к восстановлению смысла текста, для чего списки сличали с греческими образцами.

Первый трагический эпизод в истории богослужебной справы XVII века произошел в 1618 году. Тогда одного из справщиков, Троицкого архимандрита Дионисия Зобниновского, был осужден за порчу книг. Книжная справа велась уже тогда, не прекращалась она и в правление Алексея Михайловича. Так в послесловии к Шестодневу, напечатанному в 1650 г., справщики сообщают, что в тексте оставлено все по старому, ибо при перепечатке у них еще не было греческого текста. Как только они получили, так в конце делали изменения сообразно с греческим оригиналом. Таким образом, принцип греческой правки был открыто усвоен еще до Никона в излюбленное старообрядцами Иосифово время.

Вначале работа на Московском печатном дворе велась без определенного плана. Правили и печатали книги, в которых была нужда. Только с воцарением Алексея Михайловича книжная справа получила смысл церковной реформы. Вокруг молодого царя объединяется влиятельный кружок ревнителей или «боголюбцев», в котором был продуман план действительных церковных исправлений и даже преобразований. В нем было две главных точки упора: благочиние в службе церковной и учительство. И для того, и для другого были нужны исправленные книги. «Ревнители» были убеждены, что равняться следует по греческому примеру. К тому же сам царь любил греческое. Таким образом, становится ясно, что не Никон, патриарх с 1652 года, был начинателем и изобретателем этого обрядового и бытового равнения по грекам. Он был привлечен к уже начатому делу, был введен и посвящен в уже разработанные планы. Однако, именно он вложил всю страсть своей опрометчивой натуры в исполнение этих преобразовательных планов, так что именно с его именем и оказалась навсегда связана эта попытка «огречить» Русскую церковь во всем ее быту и укладе.

На Москве появляются первые греки. Иерусалимский патриарх Паисий, ознакомившись с делом исправления, горячо им заинтересовался. Именно в простодушном смысле поправления решительно всего по греческому образцу. Паисий во всем «зазирал» москвичей, что у них все не по-гречески, т.е. по его мнению, ошибочно. И это в частности произвело впечатление на Никона, в ту пору бывшего в Москве. Произвело впечатление и на царя и, очевидно, на весь передовой кружок протопопов. Под влиянием разговоров с Паисием возник и проект посылки Арсения Суханова на восток за греческими книгами. Паиснй решил направить в Москву побольше ученых греков, знавших и славянский язык, чтобы они могли защитить греческий авторитет от таких зубастых московских спорщиков, как Арсений Суханов. Он, например, послал в Москву митрополита Гавриила, знавшего церковно-славянский язык. В июне 1653 г. Арсений вернулся из второй поездки на Восток с докладом и с книгами. Все подтверждало расхождение в обрядах. Никон стал уже патриархом. Приехавший в апреле 1653 г. в Москву бывший Константинопольский патриарх Афанасий (Пателяр) также «зазирал» Никона в обрядовых разницах. По просьбе Никона патриарх Афанасий написал чин архиерейского служения на Востоке. Никон велел перевести его и находил его более пышным и возвышавшим честь патриаршую. Тогда же в 1653 г. Никон, движимый тем же интересом усвоения греческого обряда, обращается к Константинольскому патриарху Паисию за книгой «Скрижаль», о которой он прослышал, как дающей объяснения литургии и прочих таинств. «Скрижаль» тотчас по получении была переведена на церковно-славянский язык. На Печатном Дворе тогда было уже собрано много переводчиков: киевский иеромонах Епифаний Славинецкий, его ученик, чудовский иеродиакон Евфимий, знавший греческий, латинский, еврейский и польский языки, Арсений Грек, иером. Иосиф, иером. Савватий, Иван Озеров, ученик Киевской Академии и Ртищевской школы.

В 1652 г. Никон взял весь Печатный Двор из ведения Дворцового Приказа в свое ведомство, сам назначил справщиков и принялся энергично продвигать дело правки печатаемых книг. В плане собирания старых рукописных и печатных книг из всех монастырей Никон поручил иеродиакону Евфимию обследовать библиотеки многих монастырей. Евфимий ради этого обходил и объездил тридцать девять монастырей. В них он осмотрел 2672 книги и составил им опись. Все эти книги Никон приказал выслать в Москву. Арсений Суханов приобрел на Афоне 498 книг. До 200 книг прислали восточные патриархи. Печатание шло полным ходом и своим чередом.

Никону многие покорялись, но сочувствия к его делу не имели. Не могли не видеть, что книжная справа идет против духа соборных директив по новопечатным греческим книгам, и русские обряды, огражденные страшными клятвами Стоглавого Собора, продолжают выводиться из практики. Никон понял, что моральной опоры у себя дома ему не хватает. Он повернул к использованию силы авторитета восточных патриархов.

Никон отправил с очередным греческим курьером Мануилом Константиновым свое обстоятельное послание Константинопольскому патриарху Пенсию I. Послание ставило 28 вопросов патриарху и его собору с просьбой поскорее дать соборный ответ, выражая готовность всецело положиться на суд восточных патриархов. В мае 1655 г. он возвратился с ответами от Константинопольского патриарха Паисия. Патриаршая грамота подписана кроме Паисия еще 24-мя митрополитами, одним архиепископом и тремя епископами. Патриарх Паисий не входит во вкус мелочных и пустяшных обрядовых вопросов патр. Никона. Эти вопросы очень показательные для самого «реформатора» русских обрядов, не возвышавшегося по существу над разумом своих противников. Патриарх Паисий старается сдержать неумеренную и неразумную ревность самого Никона, внушая ему принципиально иной взгляд на обряды.

Единство церквей, пишет он, не нарушается различиями обрядов, оно разрушается еретичеством. «Но если случится, что какая-нибудь церковь будет отличаться от другой порядками, неважными и несущественными для веры; или такими, которые не касаются главных членов веры, а только незначительных подробностей, наприммер, времени совершения литургии или какими перстами должен благословлять священник и т. п. это не должно производить никакого разделения, если только сохраняется неизменно одна и та же вера.»... Карташов А.В., Очерки по истории русской церкви. М. 1997. Т.2, С. 162. В заключение Константинопольский патриарх умолял Никона прекратить распри о церковных чинопоследованиях, видя в них не без основания симптомы раскола. Строго говоря, грамота патриарха совсем не поощряла дурного «реформаторства» Никона в том стиле, как он его вел. И патриарх Никон мог бы еще поправиться, если бы сделал надлежащие выводы. Но худую услугу ему оказывал невежественный патриарх Макарий, который был у него под рукой и неразумно взвинчивал его.

Никон продолжал поражать и поражать москвичей.

Делись добром ;)