32. Наука и религия. Знание и вера.

Отношение западной науки к религиям менялось от эпохи к эпохе. Можно выделить три основных этапа взаимодействия института «открытой науки» и религии.

Наука и религия имеют немало общего. Религия ‒ не только вера, но и особое знание, равно как и наука не сводима к эксперименту и логическому мышлению и непременно опирается на особую веру.

Практически, можно выделить несколько этапов этих взаимоотношений:

— синкретический;

— конфронтационный;

— синергетический.

Особенности любого периода могут быть рассмотрены по следующим параметрам:

— доступность научных знаний;

— виды развиваемых научных знаний;

— влияние научных знаний на жизнь общества.

Синкретический этап

Большая степень гармоничности во взаимоотношенях науки и религии присутствовала в традиционном обществе. В древних цивилизациях доколумбовой Америки, Египта, Индии, Китая, а затем в эллинистическом мире научные знания были частью эзотерики, хранимой жрецами. Знание такое использовалось, в основном, для возведения культовой архитектуры, точного исчисления временных циклов, совершения ритуалов над усопшими. Научные знания естественным образом были вписанными в традиционную культуру. Развивались, преимущественно, математика, геометрия, астрономия, медицина. В этот период идеал науки не вступает в противоречие с религией. Знаменательно в этом смысле, что из античного идеала науки в дальнейшем развились некоторые черты противостояния науки и религии. Связано это было с разработкой логических законов мышления, правил, категорий; различением эмпирической действительности и действительности теоретической; организацией системы знания в связи с правилами и категориями. Установка Сократа на общие понятия способствовала выработке уникального культурного феномена европейской мысли - появлению теоретического сознания. Мы имеем некую рефлексивно выделенную, необычную реалию, которой не было, по крайней мере, в столь резко выраженной форме, в других культурных очагах, но которая вовсе не является чем-то естественным. Если мы, чуть ли не с детского сада, выросли в этом типе когнитивной культуре, она нам кажется чем-то само собой разумеющимся. В то время как эта безальтернативность, непреложность есть не что иное как попытка уклониться от истины, так как на самом деле всё это является чем-то обусловленным, созданным в определённых формах культуры. Этот конкретный ход культуры равно сопоставляем с другими её решениями.

Платон полагал, что познать можно лишь отражение мира идей, следовательно, такое познание не будет истинным. Истинно лишь то знание, которое можно твёрдо обосновать. Твёрдо обосновать можно только математические истины, поэтому возможна только математика (аксиомы).

Аристотель считал, что можно знать кое-что и из опыта. Поскольку он поставил задачу разработать системы частных дисциплин, то, что описывало природу как один из видов бытия, позволяло констатировать разные движения (планет, физических тел), он назвал физикой. Физика Аристотеля опирается на принцип явления и сущности.

Конфронтационный этап

Разногласия между наукой и религий начинается со времени формирования классического идеала науки. Еще Аристотель не мог себе позволить вмешиваться в природу, он только наблюдал ее. В Средние века представление о природе меняется. Все переосмысляется в соответствии с иудео-христианским мировоззрением. Так, в связи с идей живого Бога творца появляются представления о природе сотворённой и природе творящей. Сотворённая природа замышлена и создана Богом. Творец Библии удивительным образом подобен проектировщику-инженеру. Он замышляет, творит и удостоверяется, что творение соответствует проекту. Природа есть объект, но пока не человеческой деятельности, а объект замысла и деятельности Творца. Для античности это было не понятно, там природа была бытием, в котором велось рассуждение. Идея природы творящей приводит к тому, что в ней начинают видеть энергию. Бог не только создал, но и стал присутствовать в природе (всё происходит по воле Бога: камень падает вниз, теплый воздух поднимается вверх). Получается, что Бог разлит в природе, присутствует в ней как активный живой организм.

Другая особенность этого мировоззрения – природа сотворена для человека. Наличие этих трёх смыслов, плюс то, что человек создан по образу и подобию Бога — эти идеи способствуют формированию интересного замысла со II половины Средних веков. Полагают, что человек может этой природной энергией воспользоваться, т.к. он создан по образу и подобию Бога и он может проникнуть в замысел Бога. Если он сообразно Божьему промыслу будет проникать в природу, ему будет дана сила над этой энергией. Отсюда появляются алхимия, астрология (сопровождаемые молитвой, мистикой). Можно вспомнить в этой связи фигуру естественного мага (П.д.Мирандолла), который действует, с одной стороны, согласно математическим формулам, а с другой стороны, согласно Божьему замыслу, что позволяет ему делать чудеса (превращать свинец в золото). Общий эзотерический замысел был таков: проникнуть в Божий замысел и на основе этого создавать сообразно божественной воле.

В эпоху Возрождения появляется также идея проверить соответствует ли наблюдаемое нами знание действительности. Если в эпоху античности описывали природу, то здесь возникает идея обосновать, что мы действительно описывают природу (опытно). В античность правильное знание - это такое знание, которое получено согласно правильным законам мышления, а здесь появляется новое требование — удостовериться, что знание соответствует природе. Так формулируется идея новой науки (Р.Бэкон).

Естественно, что в этом классическом идеале науки не осталось места для религии, т.к. ее феномены не проверяемы эмпирически. Ученые стали сожалеть о печальном опыте построения астрономии, геологии, этнологии на Библии. Естествознание (химия, биология, физиология), активно развивающиеся в это время, еще раз заставляет усомниться в истинности религиозных догматов.

Синергетический этап

На волне критике позитивизма пришел новый этап взаимоотношений религии и науки, характеризующийся, со стороны науки, синергией. В 19 веке было признано целесообразным разделить науки о духе и науки о природе в силу различия их методов. Если раньше происходила экспансия представлений о природе как об идеализированной конструкции на человека, исторический процесс, общество, экономику, то к началу 20 века окрепло понимание автономии и многообразия подходов к реальности. Там, где не проходил естественнонаучный подход, действовал гуманитарный, основанный на непротиворечивой интерпретации (сама такая герменевтика имела своим отдаленным источником религиозную экзегетику).

Гуманитарный метод стал подвергать мнимые величины математики, идеализированные объекты физики, говорить о «вере» ученого. Обострившиеся экологические проблемы, вынудили констатировать, что науку не заботят вопросы нравственности. Если жизнь – это всего-навсего сложное сочетание случайных химических реакций, и не существует ни верховного сознания, ни творца, ни верховного властителя, то какой смысл следовать моральным ограничениям? Природа принадлежит человеку, её можно эксплуатировать. Для Аристотеля вмешиваться в дела природы — вещь невозможная. Естественнонаучная революция произошла, когда стали считать, что между естественными процессами и процессами, которые мы сконструировали, нет разницы. Природу нужно пытать (Ф.Бэкон). Древние считали, что пытать её нельзя, что вмешиваться в её процессы недопустимо. Ценность научного познания в античности была эзотерической. Результатом такой деятельности было приближение к Благу. Ценность научного познания в Новое время экзотерична, благо то, что помогает жить человеку здесь и сейчас. Отсюда новое понимание человека, его места в мире, как существа, способного пытать природу.

Другая критика раздавалась по поводу того, что в мироздании со времён Ньютона упущена активная жизненная сила. Ньютон брал изолированные объекты из универсума и устанавливал между ними связи. Ньютон объяснил падение яблока действием законов гравитации, однако он не поставил вопрос, кто заставил яблоко упасть, кто создал законы гравитации. Однако яблоко не падает, пока оно зелено, но лишь когда оно созрело. Следовательно, теории гравитации для объяснения падения яблока недостаточна. Существует некая другая причина, помимо самого падения, и, следовательно, помимо закона гравитация.

В добавок к критике со стороны философов науки, несмотря на это, становится все более очевидным, что в некоторых основополагающих областях естествознания, в первую очередь, в теоретической физике, появлялись и продолжали накапливаться противоречия, деликатно именуемые "расходимостями", которые носят фундаментальный характер и которые являются серьезным тормозом в дальнейшем развитии фундаментальной и прикладной науки.

Практически оказались безуспешными многочисленные попытки объединения основных фундаментальных взаимодействий на основе существующих в современной физике представлений. Количество открытых "элементарных частиц" вещества уже давно не вяжется с полной неопределенностью их структуры. Энергетика излучения звезд, в том числе Солнца, не объясняется, поскольку его излучение с учетом времени существования давно должно было иссякнуть.

Несмотря на многочисленные публичные выступления, заявления и популярные и специальные статьи, имеющие целью доказать величие здания современной физики и грандиозные возможности, ожидающие человечество в связи с ее достижениями, приходится констатировать, что на самом деле ничего подобного нет. В теоретической физике имеется серия противоречий, так называемых "парадоксов", ряд ее положений вошел в противоречие с положениями диалектического материализма. Например, идея "Большого взрыва" противоречит положению диалектического материализма об отсутствии начала, отсутствии рождения или сотворения Вселенной. Современные ученые порицают "креационизм" как догматическое учение и, одновременно, выдвигают такие же не верифицируемые концепции типа "Большого Взрыва" для объяснения "происхождения жизни". Эта концепция не содержит здравого математического базиса. Даже повседневный опыт показывает нам, что взрыв всегда приводит к разрушению и хаосу (Хиросима и Нагасаки).

Наличие "парадоксов", отсутствие качественно новых идей означает, что существовавшие в естествознании идеи уже исчерпаны, и естествознание вообще, и физическая теория, в частности, находятся в глубоком кризисе. Фундаментальные исследования стали невообразимо дороги, а результаты - все более скромными, и это еще один аспект кризиса в естествознании - аспект экономический. Однако основным признаком кризиса естествознания является то, что теория и методология современной фундаментальной науки оказываются все менее способными помочь человеку в решении его экзистенциальных проблем, которые ставит перед ним жизнь. Если раньше считалось, что увеличение производительных сил в использовании человеком сил природы поможет в увеличении потребления индивида, а, следовательно, в обеспечении его счастья, то суицидальный феномен общества «обладания» Запада развеял эти иллюзии.

Естественнонаучный метод так и не смог познать феномен жизни. Так могло бы быть, если жизнь была бы просто механизмом. Тогда, изучая тело до самой последней детали, и таким образом понимая все механические особенности, можно было бы осмыслить жизнь, но, поскольку жизнь - это гораздо больше, нежели просто механизм, то этот метод не достигнет цели. Другими словами, даже если продолжить эти исследования в течение очень долгого времени, то можно только обнаружить, что есть явления, которые не могут быть объяснены механическими способами. Волос, в котором отсутствуют хоть какие-нибудь признаки жизни, содержит такие атомы как углерод, азот, кислород и т.д. Это те же атомы, из которых состоит ДНК (дезоксирибонуклеиновая кислота), молекула - "носитель жизни". В обоих случаях молекулярная организация одна и та же. Но что делает волос лишенным жизни, а другие клетки организма живыми? Ученым приходится признавать, что жизнь – это механизм плюс еще что-то, она не на 100 % замеханизирована. Когда они говорят о создании живой клетки, то, на самом деле, речь идет о попытке создать определенные физико-химические условия, в которых уже существующая молекулярная система может вести себя как живая система. Поскольку очень сложно признать жизнь просто согласованной химической реакцией, остается признать, что она носит нехимический и немеханистический характер.

Сама история развития науки ставить вопрос об истинности эмпирического подхода. Одним из критериев истинности получаемого знания традиционно считается проверяемость его на практике. Тем не менее, несмотря на тысячекратное подтверждение в практике, опыте существует опасность того, что наши представления могут оказаться ложным. Возьмём, например, традиционные критерии оценки адекватности знания — истино/ложно. Оказывается, что их недостаточно при рассмотрении истории познания. Аристотель в своей “Физике” создал теорию движения, она подтверждалась практикой и опытом. Однако сейчас мы знаем, что она ложная; и показал её ложность Галилей, который развил основы механики и показал, что теория движения Аристотеля ложна. Галилей сформулировал свою механику (свободное падение тела) По его расчётам получалось, что скорость свободного падения равнялась 5 м в секунду. В процессе падения скорость свободно падающего тела возрастает на 5 м в секунду. Последующие изыскания установили что скорость свободного падения тела = 9,8 м в сек. (в 2 раза больше) Значит, галлилеевские принципы и результаты тоже следует признать ложными.

В начале девятнадцатого века (1808 г.) Джон Дальтон, развивая свою атомистическую теорию, утверждал, что атомы неделимы. Однако к концу девятнадцатого - началу двадцатого века было доказано, что атомистическая теория Дальтона больше не может считаться верной. Наблюдения показали, что атомы в свою очередь состоят из таких элементарных частиц, как электроны, протоны и нейтроны. Было также установлено, что некоторые атомы способны испускать альфа- и бета-частицы, превращаясь таким образом в новые атомы, и т.д. Фактически так называемые атомные бомбы - результат этих открытий.

Другой пример: классическая механика Ньютона. Она была создана в конце XVII века и в течение 200 лет вся наука считала для себя образцом механику Ньютона; её принципы считались непреложными, абсолютными истинами (Кант вообще объявил их в своё время априорными, врождёнными истинами, которые даны человеку). Огромное количество достижений было сделано в познании мира, технике на основе классической механике Ньютона. Однако, в конечном итоге оказалось, что она, строго говоря, ложна. И показало это создание теории относительности и квантовой физики.

На протяжении восемнадцатого и девятнадцатого столетий законы ньютоновой механики имели огромное влияние на умы ученых, поскольку они приложимы к макроскопическим материальным объектам. В начале двадцатого столетия, с открытием элементарных частиц стало ясно, что механика Ньютона непригодна для описания движения этих частиц. Тогда для объяснения этих явлений была разработана квантовая механика. Эти теории полны предположений и постоянно меняются. Нетрудно догадаться, что будущие научные теории ожидает та же судьба, что и теории прошлого и настоящего: они тоже будут меняться. Сейчас существует такое понятие как удвоение информации. В сороковые годы нашего столетия он равнялся 45 годам, в пятидесятые - 20, в восьмидесятые - 10, к середине XXI века будет 5 лет. Т.е. информации становится больше за 5 лет. Может ли такими темпами расти истинное знание. Ответ очевиден - не может. Значит, наше знание во многом является ложным, или сама дихотомия истинно/ложно неверна.

Все указанные факты только еще больше подтверждают, что не наука предлагает позитивное решение главной проблемы человека – преодоление своей конечности, а религия. Методы современной фундаментальной науки стали объективным тормозом в развитии человеком своей духовности. Все эти причины подтолкнули к поиску синтеза между наукой и религией, их синергии.

По мнению Е.Н. Князевой и С.П. Курдюма синрегетика может выступить основой для диалога не только естественных наук и гуманитарных, западного и восточного миропонимания, но и между наукой и религией.

Активный исследователь в области теоретической физики, д-р Ф. Капра обрел международную славу своей книгой о параллели между Восточным мистицизмом и современной физикой - "Дао физики". Она и сегодня остается классической. Доктора Капра и возносят, и критикуют за его попытки найти точку пересечения науки и религии (особенно восточной), за его взгляды на природу действительности. Он сочетает хорошую подготовку в современной физике (он является доктором физики Венского университета, проводил исследования в Парижском университете, Стенфордском и Королевском колледжах Лондона) с личным интересом к практике мистицизма.

Ф. Капра считает, что физику нельзя поместить в центр видения мира. Наиболее подходящим центром, по его мнению, является теория живых систем, когда в центр помещают жизнь в центр и изучают ее в многочисленных проявлениях. Физику можно определить как науку неживых систем, а первое, что необходимо признать, это то, что Земля - живая система, а Космос — это процесс, содержащий узнаваемые модели. По-мнению Ф.Капра неживая материя является лишь очень малой частью Вселенной. Большинство форм, которые мы наблюдаем - живые. Ум, так же как и личность - это нечто, тесно связанное с живой материей. Живые организмы имеют индивидуальную тождественность, в то время как между физическими элементами различия нет. Однако существует тесная связь между воспринимающим и воспринимаемым. В конце концов, современная наука и религиозный опыт имеют очень похожее восприятие сути природы действительности, но описание ее во многом зависит от языка, которым мы пользуемся. Мы не можем ожидать, что разные традиции придут к согласию в своих описаниях. Ф.Капра считает, что современная наука ведет нас к всемирному взгляду, который во многом согласуется с древними восточными традициями. Это не единственный мыслитель, который считает, что наука и религия могут иметь общее эпистемологическое поле и взаимообогащать друг друга. Такого же мнения придерживаются Ю.П.Вигнер, М.Г. Уилкинс, Э.М. Ледерберг, Ч.Г. Таунс, Дж. Вайзенбаум.

Подводя итог, следует отметить, что конфликт между наукой и религией заключается в превышении своих полномочий. Ученые осуждались несведущей в астрономии церковью, а ученые позволяли себе отрицать существование бога на основании его отсутствия в видимом мире. Такие богословы, как Августин, выступающий против идеи о шарообразности Земли, или Лютер, оспаривающий гелиоцентрическую систему, выступая против науки, считали, что они защищают веру в Библию, хотя вместо этого защищали свои толкования Библии. Сам священный текст не решает естественнонаучных вопросов, в его задачу не входит ни подтверждение, ни опровержение теорий естествознания. Там ставится вопрос о целе-сообразности всего сущего, о высших ориентирах жизненных интенций человека.

Для общего развития:

Формирование религиозных и философских представлений

Религия, как и философия, является мировоззрением, правда, специфическим и одновременно включает в себя определенное поведение и действия, которые основываются на вере в существование нескольких (политеизм) или одного (монотеизм) богов, то есть такого начала, которое является «священным», сверхъестественным, недоступным пониманию человеческим разумом. «...Всякая религия, — отмечал Ф. Энгельс, — является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, — отражением, в котором земные силы принимают форму неземных».

Религиозное мышление, по существу, стало первой формой осмысления человеком мира и, возможно, оно, согласно последним научным данным, возникло около 40 — 50 тысяч лет тому назад. Появление религии было обусловлено таким уровнем и качеством человеческого мышления, когда человеческий интеллект оказался способным отделить свою мысль (в виде образа, фетиша, слова) от окружавшей его реальной действительности. В дальнейшем, по мере своего развития, человек мог конструировать собственные представления об окружающей его среде,- опираясь не на предметы, вещи, явления, а оперируя продуктами умственной деятельности, то есть образами, фетишами, словами.

В течение многих тысячелетий религиозные верования носили политеистический характер. Это означало, что у каждого рода и племени существовало несколько богов, которым они поклонялись. Религию этого периода в ее истории, строго говоря, еще нельзя считать концептуально сформировавшимся мировоззрением. Это было скорее мироощущение, которое можно характеризовать как натуралистическую религию, природную религию, так как в понимании, отражении окружающего мира человек, подобно пуповине, был крепко связан с природой. Если говорить более конкретно, то идеи первобытных народов о душах, духах и богах, как правило, выражались в мифологической форме, а основными сюжетами мифов были такие природные явления, как солнце и луна, небо и земля, море, огонь, звезды, ветер и т. п. Следует учитывать, что создание человеком мифов стало первым его шагом к творчеству и познанию самого себя.

Первые боги античности были созданы по образу и подобию людей. Так, древнегреческие боги во многом были очень похожи на людей и обладали такими качествами, как доброта, великодушие, милосердие, жестокость, мстительность и коварство. Существенным отличием богов от людей являлось их бессмертие, хотя и они, подобно людям, не могли изменить или повлиять на судьбу, которая предопределяла, в конечном счете, их участь. Могущественный Зевс в «Илиаде» Гомера не может самолично разрешить исход поединка героев Гектора и Ахилла. Он обращается за советом к судьбе, бросив жребий обоих героев на чаши золотых весов. Судьба Гектора, любимца Зевса, предрешена, так его жребий смерти опускается вниз, и Зевс ничего не может изменить. Гектор погибает от копья Ахилла.

Боги и герои греческого мифотворчества являлись персонажами, активно общавшимися с обыкновенными смертными, с которыми они вступали в любовные союзы, помогая своим любимцам и избранникам. Древнегреческие боги, наделенные человеческими качествами, многократно увеличенными и возвышенными, не только символизировали собой силу и мощь, великодушие и жестокость — через эти образы древние греки могли лучше понять свои человеческие возможности, осмыслить собственные намерения и поступки, объективно оценить свои силы.

В первобытных обществах и, в частности, в ранних классовых государствах религия по своему характеру являлась родоплеменной, а в дальнейшем становится национально-государственной и политеистической. В последующем религиозные учения превращаются в монотеистические и некоторые из них становятся мировыми. Первой по времени появления мировой религией является буддизм (VI—V вв. до н. э.), второй — христианство (1 в.), и затем ислам (VII в.). Эти религии объединяют людей общей верой независимо от их национальной принадлежности, языка или общественно-политического устройства.

Еще раз напомним, что мифологическое, религиозное как формы сознания были первыми из известных мироощущений человека окружающего его мира. Они выступали не столько способом понимания явлений, предметов, вещей, сколько своеобразной поддержкой человеку хоть в какой-то ориентации и объяснении происходящего.

О роли религии в истории человечества, ее взаимоотношении с философией в последующие годы будет сказано через призму взаимодействия христианства с европейской философией. Эти ограничения обусловлены необходимостью показать сейчас только характер этих взаимоотношений и их взаимовлияние.

Известно, что философское осмысление мира начинается значительно позднее мифологического и религиозного. Это положение в полной мере распространяется на культурную жизнь Древней Греции. Задолго до появления философов милетской школы (Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена) в Древней Греции уже существовало мифологическое и религиозное мироощущение, что само по себе неудивительно, так как философское осмысление — это более высокий уровень постижения мира и вполне закономерно его более позднее по времени появление. Итак, мифологическое и религиозное мироощущение способствовали в известной степени появлению философии, но и философия, как к античности, так и в последующие столетия, способствовала становлению Христианства. Укажем лишь на некоторые примеры этого взаимосотрудничества.

Как уже говорилось, в античной Греции существовало многобожие. Первый, кто выдвинул и в известной степени обосновал идею о монотеизме (единобожии) был Ксенофан, древнегреческий философ и поэт. Он подверг жесткой критике Гомера и Гесиода, известных древнегреческих поэтов, за антропоморфизацию богов и их политеизм. Ксенофан считал, что богов нельзя мыслить антропоморфически, и политеизму он противопоставил монотеистическую концепцию, в соответствии с которой бог должен быть единым, так как в противном случае он не мог бы быть выше и лучше других. В последующем в этом же направлении развивались философские идеи Эмпедоклом, Гераклитом и Анаксагором. Но самый большой вклад в развитие религии внес Платон. Его идеи о различении мира явлений от мира вечных сущностей, его учение о бессмертии души, об универсальности и первенстве идеи блага и, главное, его учение о сущности божественного мира, как о системе идей, составляют непереходящий вклад греческого гения в развитие человеческого мышления, представлений о мире и божественном.

Характеризуя античный период в истории развития человеческой цивилизации в целом, следует указать на теснейшее переплетение религиозного и философского мироощущений, происходящих в мире событий. Первые из дошедших до нас литературных памятников, например, древнеиндийские «Веды» представляли собой примеры религиозно-философского видения мира. Этот процесс симбиоза религии и философии продолжался если не тысячелетиями, то по крайней мере столетиями. И в этом нет ничего удивительного, так как и религия и философия были недостаточно развиты, чтобы самостоятельно объяснять происходящие в мире события. Со временем религия и философия начинают отделяться друг от друга и приблизительно в одно и то же время формируются как независимые, правда, все еще относительно, друг от друга формы общественного сознания. Первыми известными проявлениями этого являются становление буддизма в Индии и философии в Древней Греции, что произошло приблизительно в одно и то же время, а если конкретно, то в VII—V вв. до н.э.

Взаимоотношение христианства и философии в эпоху Средневековья

В Древней Греции и Древнем Риме философия и религия, которая в это время исповедовалась в форме язычества, сосуществовали совместно, не посягая на самостоятельность друг друга. Более того, они порой даже помогали друг другу в понимании окружающего мира.

Ситуация во взаимоотношениях между религией и философией начала существенно меняться после возникновения и утверждения в общественной жизни христианства, что произошло в 1 веке нашего летоисчисления. В истории взаимоотношения философии и религии открылся новый период, который продолжался почти пятнадцать столетий, то есть все Средневековье. Качественным его отличием является служение философии (сознательное или вынужденное обстоятельствами) целям религии и теологии. Первые шаги в деле подчинения философии Священному писанию были сделаны еще в 1 веке Филоном Александрийским. В последующие столетия эта цель была полностью достигнута. Соотношение между философией и христианством в период Средневековья, вплоть до XV века, то есть начала Нового Времени, можно характеризовать следующим образом.

Прежде всего отметим стремление использовать философию для укрепления позиций только-только появившегося христианства, которое и концептуально и организационно нуждалось в такой поддержке. Напомним, что первые христиане в течение нескольких столетий, вплоть до IV в., вынуждены были отстаивать свои убеждения в борьбе с языческими верованиями. Кроме того, они не всегда встречали понимание со стороны правителей Римской империи. Не меньшим препятствием для утверждения христианства, как это ни покажется парадоксальным, являлась античная философия со своими идеями о сущности мироздания и путях его познания. Ранние христианские идеологи, такие как, например, живший во II веке Климент Александрийский, стремились к синтезу эллинской культуры и христианской веры, а в действительности — подчинению философии христианской религии. Именно ему принадлежат знаменитые слова, служившие своеобразным методологическим руководством в период Средневековья, что истинная философия — это христианская религия.

В последующие столетия «отцы церкви» предпринимали соответствующие шаги, чтобы использовать достижения философии в укреплении позиций религии и церкви. Прежде всего это проявилось в широком использовании философского наследия Платона и Аристотеля для «научного» обоснования церковных догматов. Дело в том, что, возникнув и сравнительно быстро став государственной религией, то есть получив выход на широкие слои населения, христианство еще не стало понятным для своих приверженцев. Чтобы сделать его доступным, надо было или создать соответствующую и приемлемую терминологию для раскрытия важнейших положений новой религии, или опереться на уже существующие понятия, использовав их там, где было возможно, или же заменив при необходимости их сущность. Такая доля выпала на неоплатонизм, который первоначально конкурировал с христианством, а после того как христианство стало государственной религией, его основные идеи с учетом соответствующей переработки начали служить новой теологии.

Позднее неоплатонизм становится важнейшим исходным материалом для развития средневековой философии и христианства. Идеологи христианства неслучайно прежде всего обратились к философии Платона и неоплатонизма, так как она по своему содержанию ближе всего подходит к религиозной вере.

Начиная с XIII века, христианство с целью доктринального усиления своих позиций, расширения и углубления своей веры начинает усиленно использовать аристотелевскую философию, которая до этого лишь частично была им известна и одновременно из-за своей рационалистичности л эмпиричности ими игнорировалась.

Использование философского наследия Аристотеля осуществлялось главным образом в двух направлениях. Прежде всего в рамках христианского теизма происходило своеобразное сочетание философских идей «отцов церкви» («отцы церкви» — священнослужители, которые в течение столетий занимались канонизацией и систематизацией христианского вероучения), и в частности, наиболее известного и влиятельного из них Аврелия Августина и аристотелизма. Одновременно шла борьба за использование философских идей для усиления позиций богословия. В конечном итоге победила вторая тенденция и достижения аристотелевской философии в области учения о бытии, познании и человеке. Наибольший вклад в дело использования аристотелевской философии с целью усиления религиозной доктрины внес Фома Аквинский (1225—1274).

Наконец, еще одним примером, подтверждающим применение церковью философии для усиления позиций христианства, является использование философии в течение многих столетий Средневековья в качестве «служанки богословия». К сожалению, в отечественной монографической и учебной литературе в основном акцент делается на зависимое положение философии и недостаточно освещена другая роль философии, о которой, кстати, говорили «отцы церкви», и в частности, Фома Аквинский, что христианство как бы обращается к философии с тем, чтобы с помощью последней сделать свое учение более доступным и понятным для верующих. Философия призывается на службу вере с тем, чтобы представлять и объяснять религиозные истины в категориях разума, то есть в понятиях, разработанных философией и доступных для понимания верующими. Философия призвана также разумным путем опровергать время от времени появляющиеся ереси или антихристианские идеи. Другого пути у церкви, кроме как использования философских знаний для донесения до человеческого ума религиозных ценностей, в это время, по существу, не имелось. Исходя из сказанного, есть веские основания утверждать, что христианство, опираясь на свой статус государственной религии и все вытекающие из этого полномочия, использует философию для концептуального укрепления своего учения и его распространения среди населения.

Несмотря на доминирующее положение в общественной жизни в это время религии, философия продолжает не только существовать, но и получает определенное развитие. Об этом, в частности, свидетельствует проблематика и уровень философствования двух выдающихся мыслителей Средневековья Аврелия Августина (354— 430) и Фомы Аквинского (1225—1274). Прежде чем характеризовать их взгляды, отметим некоторые особенности, характерные для философии этого периода. Прежде всего, все или почти все философы

эпохи Средневековья были священнослужителями. Философствование для них было как бы второй специальностью. Большинство из них обращались к философии, чтобы с ее помощью, опираясь на человеческий разум, донести до сознания прихожан церковные истины. Вторая особенность заключалась в том, что философией преимущественно занимались богословы, а это накладывало соответствующий отпечаток на их философские занятия. Вообще в Средневековье почти вся духовная, общественная, научная жизнь развивалась, а точнее протекала под прямым и жестким контролем церковных властей.

Аврелий Августин и Фома Аквинский были в первую очередь богословами. Об их колоссальной роли в истории христианства свидетельствует многовековое влияние их воззрений на христианскую доктрину. Вместе с тем они являлись и философами. И тот факт, что одни и те же личности выступали и в роли богословов, и в роли философов лишний раз подтверждает тесное единство между философией и религией и их взаимовлияние. Воздействие философии на Августина проявлялось прежде всего в том, что в своей богословской деятельности он опирался на достижения предшествующей философии и, в первую очередь, идеи Платона, с которыми он познакомился преимущественно в изложении неоплатоников. С другой стороны, ряд идей Августина, несмотря на религиозное обрамление, имели скорее философское, чем религиозное звучание. Прежде всего, это дуалистическое понимание бога и мира, утверждение о возможности познания, попытка объяснить основные категории времени (настоящее, прошлое и будущее), а также идея о единстве человеческой и божественной истории, которая совершается хотя и в противоположных (земном и божественном царствах), но неразделимых сферах человеческой жизни. Эти августиновские идеи в дальнейшем сыграли благотворную роль в развитии философских и научных знаний.

Плодотворными для развития философии следует признать ряд положений, высказанных богословом Фомой Аквинским. Это прежде всего его идеи о сущности и существовании, признании за наукой способности к объяснению закономерностей мира, утверждение об отсутствии между наукой и верой противоречий, убеждение в том, что источником человеческого познания является не причастность к божественным идеям, а человеческий опыт, чувственное восприятие мира.

В целом можно сказать, что в эпоху Средневековья, когда влияние церкви на все сферы общественной жизни было велико как никогда, сосуществование, а порой и благотворное взаимовлияние религии и философии не прекращалось.

Религия и философия в эпоху Возрождения

Новый характер взаимоотношения религии и философии получают в эпоху Возрождения. Не углубляясь в анализ всех сторон этих отношений, укажем на самое существенное. Прежде всего шаг за шагом философия усиливает свое влияние, и ее голос становится все слышнее в обществе. Традиционное религиозное видение мира не только понемногу сдает свои позиции, но в рядах теологов начинают проявляться определенные расхождения как в интерпретации Священного писания, то есть Библии, так и в отправлении религиозных культов. Вместе с тем, несмотря на эти изменения, религия продолжает оставаться самым влиятельным институтом в духовной жизни общества.

Наиболее показательно новый уровень взаимоотношения религиозного и философского мировоззрений проявился в творчестве, пожалуй, самого глубокого мыслителя эпохи Возрождения Николая Кузанского (1401—1464). Нелишне будет отметить, что Кузанский был не только верующим, как, впрочем, и все другие мыслители — религиозные и светские этого периода, но занимал высокие иерархические должности, став в конце концов вторым лицом в римской церковной иерархии. Важнейшее отличие Кузанского от его предшественников и современников, братьев по вере, состояло в том, что учение о Боге он трактует пантеистически, то есть как бы отождествляет Бога с природой. Бог у него — это полностью бесконечное существо, абсолют, абсолютный максимум. В своих произведениях, и в частности, в «Ученом незнании» Кузанский нередко становится на позицию отождествления Бога с его творением. Пантеизм Кузанского четко проявляется в его космологии, согласно которой Бог выступает как актуальная, то есть существующая бесконечность, в то время как универсум, мир-бытие всегда чем-то ограничены и в чем-то конкретны. И хотя универсум нельзя считать актуально бесконечным, так как это свойственно только Богу, однако его нельзя считать и конечным, поскольку за любой далью у него всегда открывается новая даль. Как теолог Кузанский отдавал предпочтение вере, вместе с тем, и в этом его огромная заслуга перед наукой, он значительно расширил границы человеческого ума для познания. Так, он считал, что если актуальная бесконечность, то есть Бог в целом, непознаваемы с помощью ума, то потенциальную бесконечность — универсум — можно представить такой областью, которая выступает как расширяющееся и углубляющееся познание природы. В учении Кузанского вера продолжает доминировать, но также чуть-чуть приоткрывается пространство для философского осмысления мира.

Еще более решительный шаг в деле очеловечивания представлений о мире, и в частности, об общественной жизни, государстве и человеке делает итальянский мыслитель Никколо Макиавелли (1469—1527). Следует отметить две важнейшие идеи итальянского мыслителя, которые серьезно ослабляли позиции богословия и повышали социальное значение науки. Речь идет о решающей роли не веры, а интереса, выступавшего могущественным стимулом во всех проявлениях человеческой деятельности. Суть второй идеи заключалась в утверждении, что создание государства, в действительности, есть результат человеческой деятельности, и Бог к этому не имеет никакого отношения. Церковь быстро поняла ту угрозу, которую представляли сочинения Макиавелли для ее могущества и поспешила предать их анафеме.

Заметный вклад в ослабление позиции богословской доктрины и усиление позиции философии принадлежит религиозным движениям XV—XVII вв., прокатившимся по Европе. Мы упоминаем об этих течениях в силу того, что они ослабляли религиозную доктрину изнутри, тем самым понемногу освобождая пространство для философской трактовки мира. Имеет смысл очень кратко коснуться их характера и направленности.

Первое, по размаху и влиянию, реформационное движение, серьезно ослабившее позиции римско-католической церкви в Германии, возглавил немецкий священник Мартин Лютер (1483—1546). Суть доктринальных расхождений Лютера с высшими иерархами церкви заключалась в глубоком убеждении, что верующий достигает «спасения души» не в силу выполнения различных церковных ритуалов, а благодаря только вере, получаемой человеком непосредственно от Бога. Канонизировав это положение, Лютер сделал закономерный вывод о резком снижении статуса церковного клира и существенном ограничении его роли в духовной жизни верующих. Только личной верой в Бога люди могут приобрести спасение. Лютеранство, которое окончательно сложилось после смерти его основателя в самостоятельное религиозно-общественное движение на половине Германии, отрицает сословие духовенства как наделенное благодатью посредника между Богом и человеком. Духовная власть, согласно Лютеру, ничем не должна отличаться от светской и должна быть подчинена государственным интересам. А это серьезно расширяло сферу распространения научных, в том числе философских, знаний.

Другим разрушителем монолитности церковной доктрины в эпоху Возрождения стал французский священник Жан Кальвин (1509— 1564). В доктринальном плане, Кальвин, в противоположность догматам римско-католической церкви, утверждал, что Христос предопределил события так, что bee люди делятся на избранных и осужденных. Ни своей верой (а человек верит потому, что предопределен к этому Всевышним), ни своими земными делами человек не может что-либо изменить в своей судьбе после ухода из жизни. Избранным будет обеспечено спасение, а обреченным — вечные страдания. По существу, своим постулатом Кальвин как бы освобождал человека от необходимости при жизни заботиться о своем послежизненном спасении. Вместе с тем его доктрина призывала и даже обязывала верующих отдавать все свои силы трудовой деятельности. Не вера, а результаты трудовой деятельности, проявлявшиеся в богатстве, служили как бы косвенным признаком принадлежности людей к той части, которую Христос относит к числу избранных.

Что касается осуществления ритуальных церковных служений, то Кальвин еще больше их упростил. В кальвинистской церкви первичная религиозная община верующих приобретала значительные права, которые конкретно проявлялись в избрании ею своего помощника, и притом на ограниченный срок. Кроме того, кальвинисты стремились к тому, чтобы новая церковь определяла религиозные и общественные нравы людей, а светские власти в своей деятельности руководствовались церковными предписаниями.

Усиление философии в Новое время

Значительные изменения во взаимоотношениях между религией и философией происходят в Новое время, хронологически охватывающее собой период с конца XVI века до середины XIX в. Начинается этот период с того, что философия только-только подготавливает пространство для самостоятельного существования, а заканчивается серьезным ослаблением роли религии и доминированием светских концепций, опирающихся на человеческий разум и опыт социально-политической жизни общества.

Такое изменение ситуации стало возможным главным образом благодаря потребностям экономического развития преимущественно европейских государств. Жизнь, развитие производства настоятельно требовали эмпирических данных, их систематизации и выяснения причинно-следственных связей. Наука Нового времени, и в частности, естествознание стремятся к познанию действительности, опирающейся на чувственные знания, ибо религиозная вера таких знаний не давала. Обращение к чувственному познанию, ведет к небывалому до этого выявлению конкретных фактов в различных областях человеческой деятельности. Однако характер философского мышления определяется не только ориентацией на чувственное восприятие и практические результаты. Не меньшее значение имеет систематизация, классификация открываемых явлений, способствующих развитию теоретического мышления, которое, в свою очередь, стремится не только отыскать причинно-следственные связи, существующие между явлениями, но и создать на основании полученных знаний новую картину мира и показать роль в нем человека и Бога. Подобный подход полностью подрывал монополию богословия на объяснение происхождения мира и характера происходящих событий, открывал перед человеком новые пути его объяснения и познания, в том числе материалистические, совершенно невозможные в предшествующие столетия. На примере деятельности некоторых философов этого периода покажем, как это происходило реально.

Первым мыслителем, заложившим серьезные материалистические предпосылки для научного объяснения явлений мира, был английский философ Фрэнсис Бэкон (1561—-1626). Он же стоит у истоков формирования важнейших принципов, определивших лицо новой философии. Прежде всего Бэкон делает попытку' радикально изменить взгляд на философию, которую он рассматривает не как созерцание мира, а как науку о реальном мире, опирающуюся на опытное познание. В соответствии с этой посылкой, английский мыслитель предлагает по-новому определить место и роль науки, в том числе и философии, в жизни человека, которые сводятся к тому, что с помощью науки человек может подчинить себе природу и использовать ее для своего Благополучия. Бэкону принадлежат крылатые слова: «Знание — сила».

Бэкон является также родоначальником английского материализма и всей современной экспериментальной науки. Воззрения Бэкона правильнее было бы считать эмпиризмом, то есть эмпирической философией, опирающейся на опыт и эксперимент, которые выступают главной основой нового взгляда на мир и формирования нового научного метода. Такой подход закладывал в обществе принципиально иной взгляд на объяснение сущности мира, его природу и возможности его познания.

Наконец, принципиально важным для укрепления положений философии и усиления ее позиций в обществе стал предложенный Бэконом индуктивный метод познания, суть которого заключалась в постепенном обобщении фактов, наблюдаемых с помощью опыта. Индуктивный метод включал в себя обязательное использование человеческого разума при анализе эмпирических фактов. Путь к истине, по Бэкону, лежит через непрерывные и постепенные обобщения частных фактов к более общим положениям, а от них — к общим аксиомам. Бэкон был сторонником «двойственности истины». Он не отрицал божественную истину, то есть истину о Боге, но он утверждал за философией право на свою истину, а это поднимало философию на такую высоту, открывало перед философией такие возможности для развития, которые были немыслимы еще несколько десятилетий назад.

Огромная роль в утверждении позиции философии в качестве познавательной дисциплины в общественной жизни принадлежит французскому мыслителю Рене Декарту (1596—1650). Прежде всего он утвердил в праве на самостоятельное существование человеческое «Я», человеческое мышление, независимое ни от чего, в том числе от Бога. Человеческий ум, разум, по Декарту, — это независимая ни от кого и ни от чего субстанция. Более того, без Я, человеческого мышления трудно представить что-либо существующим. Отсюда знаменитое декартовское изречение: «Я мыслю, следовательно, я существуют. После Декарта, человеческий ум, человеческое Я, которое в течение столетий боролось с религией за самостоятельное от Бога существование, обрело право на жизнь. С этого момента без учета человеческого разума нельзя было присту-' пать к констатации или анализу любого явления. Разумеется, Декарт не отвергает право Бога, а следовательно, религии на существование, но он отрицает за ними право быть предтечей, началом философствования. Философия Декарта являет собой новый, рационально мыслимый мир, отвечающий соответствующему уровню естествознания и определяющий параметры его будущего развития. Гегель охарактеризовал новую философию так: Декарт направил философию в совершенно новое направление, которым начинается новый период философии— Он исходил из требования, что мысль должна начинать с самой себя. Все предшествующее философствование, в частности, то, которое исходило из авторитета церкви, было, начиная с этого времени; отвергнуто».

В области познания для Декарта, и это органически вытекает из его основополагающего принципа, исходным выступает мыслящее Я, то есть человеческое сознание. Ни Бог, ни вера, а человек, его мысль является источником и средством постижения знания.

Исходя из сказанного, можно полным на то основанием утверждать, что после Декарта философия не только уравнялась с богословием в дровах на существование и объяснение мира, но и в определенной степени даже получила кое-какие преимущества Б том, что касается роли человеческого ума в познании мира.

Новую страницу во взаимоотношениях философии с религией открыли французские мыслители-просветители XVIII века. Впервые в истории общественно-политической мысли они сделали Бога, религию, церковные ритуалы объектом критики, порой непоследовательной, а иногда даже ставившей под сомнение право религии со всеми ее атрибутами на существование. Более того, богословие, церковный клир обвинялись во всех земных грехах и, в частности, в том, что сдерживали общественный прогрессу развитие человека и выступали средоточием зла на земле. В подтверждение приведем некоторые идеи и высказывания французских мыслителей-просветителей.

У истоков радикальной критики религии и церкви стоял Жан Мелье (1664—1739), французский философ-материалист, болыпую часть своей жизни проработавший священником в сельской местности. В отличие от своих далеких предшественников — Лютера и Кальвина, подвергавших критике или сомнению необходимость существования церковного клира или некоторых церковных обрядов, Мелье, по существу, решительно отвергает основные догматы католической веры, само изложение церковной истории. Он критикует само содержание Библии, причем так, как до него никто этого не делал. Прежде всего он показал несостоятельность содержавшихся в ней сведений о явлениях Бога людям. Что же касается божественных деяний, свидетельствующих о могуществе Христа, то Мелье увидел в них различные вариации мифов, существовавших до появления Библии. Не обошел он своим вниманием обещания и пророчества, заявленные в Ветхом и Новом заветах, которые оказались нереализованными. Рассматривая учение церкви о сотворении мира Богом, Мелье показывает, что имеется достаточно доказательств, которые не подтверждают существование Бога. Творцом всего он считает cavy природу. И вообще объяснение мира и всего в нем образующегося через всевозможные комбинации материи Мелье считает более разумным и естественным, чем идею сотворения мира Богом. Еще более резко отзывается Мелье о служителях церковного культа, осуждая их за поддержку грабительской политики правителей по отношению к народу с помощью веры в Бога. Лейтмотивом отношения Мелье к богословию и его служителям выступают слова, высказанные им в его «Завещании», ставшим достоянием общества только после смерти философа. Обращаясь к посещавшим его проповеди крестьянам, он обещает открыть им глаза, хоть и поздно, на те нелепые заблуждения, среди которых мы все, сколько нас есть, имели несчастье родиться и жить, на заблуждения, которые я сам имел неприятную обязанность поддерживать» Мелье не только отрицал христианство, но и право на существование других религий, поскольку «всякий культ и поклонение богам» — это не только «заблуждение», но также «злоупотребление», «обман и шарлатанство».

Антирелигиозная направленность идей Мелье получила дальнейшее развитие в трудах других французских мыслителей, и в первую очередь, Дени Дидро (1713—1784) и Гольбаха (1723—1789). Французские философы дают всестороннюю критику и самой религии, и ее проповедников. Прежде всего они подвергают сомнению само содержание Библии, ее божественность и делают попытку, можно сказать, первую в истории общественной мысли, объяснить ее земное происхождение. Так, Дидро обращает внимание на то, что в первые века существования христианской веры насчитывалось несколько десятков только Евангелий, из которых в дальнейшем только сами богослужители отлучили пятьдесят шесть, как содержащие всякий вздор. Используя другие аргументы,Дидро утверждает, что составление и написание текста Священного писания было делом рук человеческих, а не божественных. И вообще, по мнению Дидро, во всех религиях «от имени бога говорили всегда люди», у которых никто никогда не видел божественных. «верительных грамоты Аналогичную позицию по отношению к содержанию Библии и ее происхождению занимает Гольбах. Так, критикуя Ветхий завет, он, подобно другим мыслителям, в частности, Спинозе выражает сомнение, что Моисей действительно является автором Пятикнижия, то есть первых пяти книг Библии. Его аргументы сводятся к тому, что в этих книгах, излагающих основы иудаизма, «упоминаются города, которых не существовало в эпоху Моисея. Там рассказывается о царях задолго до того, как у евреев они появились. Наконец, в этих книгах говорится о смерти и погребении Моисея». На основании этих и некоторых других фактов делается вывод, что «произведения, приписываемые Моисею, написаны разными людьми в разное время».

Нетрудно сделать вывод, что подобные рассуждения и доказательства Дидро, Гольбаха, других мыслителей-безбожников подрывали фундамент самой христианской веры, как, впрочем, и всякой другой религии.

Следующим объектом критики являются различные «чудеса», которыми изобилует Священное писание и которые служат доказательствами ее «боговдохновенности». Дидро обращает внимание на наличие «чудес» в священных книгах, преданиях и летописях всех народов мира и единственным критерием, подтверждающим истинность «родных чудес» и ложность «чужих», является авторитет своей религии. Не говоря уже о том, что большинство чудес просто невозможны с позиций достижений естествознания, Дидро отмечает, что в истории всех народов есть события, которых нельзя отрицать, не впавши в нечестие, и которых нельзя признать, не впавши в слабоумие, «Боговдохновенность» христианства отрицает и Гольбах. Этот тезис он обосновывает тем, что в проповедях Иисуса еще нет четко сформулированных и обозначенных христианских догматов и культовых правил. Их скорее можно было рассматривать как сектантские отклонения от основ иудаизма. И только уже в посланиях, автором которых называют апостола Павла, эти отклонения, согласно Гольбаху, и превращаются в новую религию, то есть в Христианство.

Исследуя источники, оказавшие влияние на формирование религии, Дидро прямо указывает на заимствование христианством у язычества некоторых догматов, таких, как непорочное зачатие «божьей матерью», воскресение умертвленного «Сына Божия» и Его вознесение на небо, очеловечивание Бога, которые, по мнению самих христиан, имели человеческое происхоящение, но отнюдь не божественное. Еще один источник земного происхождения христианства, и в частности, его догмата о триединстве Бога, Дидро обнаружил в платоновском учении о трех божественных ипостасях.

Очень веские аргументы в пользу земного происхождения религии приводит Гольбах. Причем эти доводы в ходе исследования данного вопроса конкретизировались, уточнялись и насыщались новыми фактами. Одним из таких источников является иудаизм, а поэтому заповеди Иисуса (речь идет о его образе в Евангелиях), которые призывали верующих расстаться с светским образом жизни и посвятить себя служению Богу, заимствованы, по мнению Гольбаха, у «набожных и фанатичных евреев, известных под именем эссенов, ессеев или терапевтов...».

Гольбах обнаружил и такой мирской источник христианского вероучения, как платоновская идеалистическая философия. Фундаментальный для Христианства догмат троичности божества явно заимствован из фантазий Платона — Платон дотекал три ипостаси или вида существования божества. Первая — это всевышний бог, вторая — логос, слово, божественный разум, порожденный первым богом, и третья — дух, или душа мира. По-видимому, первые учителя Христианства, были платониками. Если бы они не проявляли неблагодарности, они должны были бы объявить Платона пророком или отцом церкви.

Однако главным земным источником происхождения религии почти все французские мыслители считали невежество народа, предрассудки и суеверия, иарнвише в его среде, незнание природы, космоса, страх перед ними. Именно эти условия были главными, и они породили веру в богов, сначала языческих, а затем христианского.

Теоретическая деятельность французских мыслителей-безбожников, которые уже не удовлетворялись лишь отрицанием реальности Бога и обязательности религиозного культа, но также требовали принятия на государственном и общественных уровнях решений, которые бы секуляризировали государственную власть, то есть отделили церковь от государства, ликвидировали привилегии церкви и ее клира, сыграла колоссальную роль в изменении соотношения сил и влияния между религией и философией. С этого момента религия начала постепенно сдавать свои доминирующие позиции практически во всех сферах духовной жизни, а философия не только получила статус самостоятельной и независимой от религии науки, но начала постепенно усиливать свои позиции в общественной жизни.

Нам нет смысла прослеживать характер взаимоотношений между религией и философией в последующие столетия. Тенденция, обозначившаяся ранее, продолжает сохраняться и в наше время. Светские человеческие науки привлекают все большее число людей, но позиции религии и церкви также остаются достаточно прочными и даже сейчас трудна сказать, на чьей стороне перевес.

Современные теологи, отмечая некоторый упадок интереса к религии в отдельных регионах христианского мира, тем не менее уверены в могуществе религии и ее влиянии на умы, а скорее души людей. Нельзя сказать, что для этого у них отсутствуют серьезные основания.