Глава XVII “Он ввел меня в дом пира”
Богородица играет в православной метафизике исключительную роль, поскольку в ее фигуре, судьбе, функции, природе и вселенской личности сосредоточен тот предел, в котором выразилась кенотическая ориентация самого абсолюта, как в его трансцендентной апофатической ипостаси, так и в его онтологическом проявлении. Можно сказать, что именно в Деве Марии обнаружилась со всей метафизической очевидностью Троичность абсолюта, которая уже сама по себе, как мы показали в предшествующих главах, сопряжена с кенотической ориентацией. Пречистая Дева — это последняя онтологическая грань, где жертвенный кенотический процесс, коренящийся в абсолютной возможности, достигает полноты и совершенства. Дева Мария на метафизическом уровне воплощает в себе всю тварь в ее принципиальном, универсальном аспекте. Она есть промыслительное средоточие всего того, что в христианской оптике не есть Бог, всего того, что не единосущно Ему. Фактически, Дева Мария равна всему творению в его Первый День: она — небо и земля, Мать Мира, а также Небесная Лествица, соединяющая и то и другое. Но само принципиальное творение — с эоническим выбором ангелов, с раной открытой метафизической проблемы — есть вопросительная форма кенозиса абсолютного, выразившегося в акте творения. Это кенотическое домостроительство Отца, еще не открывшее троической природы Божественности. Лишь в домостроительстве Сына (цикл Воплощения) и неразрывно связанном с ним домостроительстве Святого Духа (до Христа ветхозаветная предначертательность пророчеств, после — экклесиастическая реальность между Первым и Вторым Пришествием) домостроительство Отца становится триумфально утвердительным, законченным и фиксированным. Проблема выбора ангелов, напряженного противостояния между правым и левым, снимается в Воплощении и Воскресении, в Христовой Церкви.
Богородица дает единственно правильный метафизический ответ на проблематику появления вселенной ex nihilo, становится третьим архангелом, вбирает, интегрирует в себя третий путь христианской метафизики. Дева Мария, ее избранничество, ее тройственная непорочность и, наконец, ее Успение и Вознесение на небеса в теле, ее премирное Воскресение, потенциально тождественное всеобщему Воскресению человечества и всей вселенной, знаменуют собой окончание и результат божественной жертвы, начало которой было положено в апофатическом сверхбытийном абсолюте, наделившем возможность бытия (самую “малую” из возможностей) сыновьем качеством. На следующем этапе принципиальное троическое бытие идет по пути кенозиса еще дальше и достигает предела онтологической жертвенности, создавая творение “из ничто”, ex nihilo. Но этот цикл жертвенного домостроительства не сразу обнаруживает весь объем заключенного в нем метафизического послания. Кенозис Сына (“сшедшаго с небес…, и воплотившагося… и вочеловечшася… распятаго…, и страдавша…, и погребенна”) и кенозис Духа Святого (“глаголившего пророки”, а затем снисшедшего на апостолов в языках пламени, вселяющегося в крещаемых действием благодати) открывают изначальную тайну. И все это совершается в Богородице и, в некотором смысле, ради Богородицы, в которой и через которую все тварное бытие благодатью втягивается в миры абсолюта, после всех страданий и заблуждений отчужденного существования, оторванного от непосредственной причины. Богородица именуется Богоневестой именно в этом метафизическом аспекте — как предел божественного кенозиса, как принципиально иное, чем сам Бог, как “ничтожное”, не существующее самостоятельно, как не имеющее в себе причины и бытия, но, тем не менее, не отторгнутое, не отброшенное, не отвергнутое Богом, а принятое, взятое, прославленное, возлюбленное Им. В лице Девы Марии “обожается” тварная природа, человеческая и космическая субстанция, вызванная к бытию из “ничто” творческим импульсом (“Да, будет!”) Бога. Как “Fiat”, “Да будет” Творца есть вневременное первоначало, так “Fiat”, “Да будет воля Твоя”, “буди Мне по глаголу Твоему” Марии есть вневременной конец, завершение кенозиса, последняя точка метафизики. В Пречистой Деве обнаруживается трансцендентное таинство Любви абсолюта, жертвенной Любви к тому, чем Он не является сам по себе, по своей природе, по своему абсолютному качеству, Любви к иному, нежели Он Сам, хотя такого иного, строго говоря, быть не может. Но, тем не менее, Бог любит его, и не просто любит, но Он есть, по выражению апостола, Любовь. Динамическая, силовая экспансия Света Светов повсюду, за все пределы, охватывая и преображая собой все, и даже ничто, снисходит на избранный сосуд, непорочную Деву, которая и есть абсолютный объект Божественной Любви по ту сторону истории, по ту сторону человечества, по ту сторону неба и земли, по ту сторону творения и эонической вечности ангелов. В благовещенской формуле архангела Гавриила сосредоточились все “громы абсолюта”: “Дух Святый найдет на Тя, и сила Всевышняго осенит Тя”. Это таинство высшего Брака, мистерия абсолютной Любви. В православном эзотеризме считается, что “Песнь Песней” Соломоновых относится в своем наиболее глубоком, метафизическом измерении именно к таинству этого брака, брака искупительного и спасительного. Это Непорочная Дева говорит: “Дщери Иерусалимские! Черна я, но красива, как шатры Кидарские, как завесы Соломоновы!” [114]“Черна”, потому что есть иное, нежели сам Бог, отличное от Него по природе. Но “прекрасна”, потому что взыскует Бога, безмерно тяготеет к нему, страстно желает Возлюбленного, Отца Светов. И кенотическая воля абсолюта отвечает на это: “Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе.” [115] Иерогамия осуществляется как Воскресение. Тварь обожается и преображается. Тело, нижний предел творения, просветляется Божественным Присутствием и сверхразумным образом выходит за пределы творения. Вселенная через Богородицу как бы опрокидывается внутрь Божественной Троицы, оказываясь более не снаружи, а внутри. Логика обычной нехристианской метафизики отвергнута. Мудрость мира посрамлена. Любовь победила все — закон, судьбу, пределы, порядок, необходимость. “Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мной — Любовь”. [116]
- Александр Дугин Метафизика Благой Вести (православный эзотеризм) введение
- Глава I Христианская метафизика: сущность проблемы
- Часть I. Метафизика православных догматов
- Глава II Три аспекта метафизического абсолюта
- Глава III Апофатика трех лиц
- Глава IV Мир божественных энергий (вечный канун творения)
- Глава V Между проявлением и творением
- Глава VI “Bereshit bara Elohim”
- Глава VII Разделение вод
- Глава VIII Свобода твари и выбор ангелов
- Глава IX Райский Адам и падший Адам
- Часть II. Новая истина воплощения
- Глава X Бог плоть бысть (“несть ни иудея, ни эллина”)
- Глава XI “Злой демиург” (первый экскурс в гностические доктрины)
- Глава XII Новозаветная Свобода
- Глава XIII Спасение и/или обожение
- Часть III. Метафизический аспект пресвятой богородицы
- Глава XIV Глава ангелов
- Глава XV Пренепорочная и Барбело (второй экскурс в гностические доктрины)
- Глава XVI Дева Мария и духовная реализация
- Глава XVII “Он ввел меня в дом пира”
- Часть IV. Инициатический смысл христианских таинств
- Глава XVIII Таинства в Восточной и Западной Церквях
- Глава XIX Протестантский вопрос
- Глава XX Смысл инициации
- Глава XXI Рождение свыше. Малые мистерии
- Глава XXII Царственное священство. Великие мистерии
- Глава XXIII Чин Мельхиседеков
- Глава XXIV Евхаристия и литургия
- Глава XXV Пневматический аспект исповеди
- Глава XXVI Таинство Брака. Сотериологическая функция женщины
- Глава XXVII Монашеский путь и трансцендентность Любви
- Глава XXVIII Серафимское таинство (елеопомазание)
- Глава XXIX “Огнь поядаяй”
- Часть V. Христианский год
- Глава XXX Метафизика года
- Глава XXXI Великий Круг
- Глава XXXII Православное время
- Глава XXXIII Символизм Креста
- Глава XXXIV Две горы
- Глава XXXV Русский год и православная традиция
- Глава XXXVI Летняя колесница пророка Илии
- Глава XXXVII Полярная Параскева-Пятница
- Глава XXXVIII Календарное "чаянье твари"
- Часть VI. Символизм апостольского чина
- Глава XXXIX Три ограды Небесной Церкви
- Глава xl Наследие Петра и наследие Павла (о внешней и внутренней Церкви)
- Глава xli Иуда, Израиль и контринициация
- Часть VII. Царствие и царство
- Глава xlii Священники и воины
- Глава xliii Симфония властей
- Глава xliv Теократия и тирания/иудейство и эллинство
- Глава xlv Византия, катехон и тысячелетнее Царство
- Глава xlvi о Третьем Риме
- Глава xlvii Краткий эон “Державной”
- Глава xlviii “Да приидет Царствие Твое”
- Часть VIII. Христианство и эсхатология
- Глава xlix Первые Времена — Последние Времена
- Глава l Пистис София (третий экскурс в гностические доктрины)
- Глава li “и времени больше не будет”
- Глава lii День Восьмой
- Глава liii Кенозис и эсхатология
- Заключение. Стать сыном грома Глава liv Свидетельство о православной метафизике
- Глава lv Званые, избранные и отчуждение
- Глава lvi Трубный Глас
- Приложения неопалимая купина Богословский символизм
- Универсальный символизм
- Соответствия
- Успение пресвятой богородицы Богословский символизм
- Универсальный символизм
- Сакральный знак России
- Орден илии Введение
- Свидетельства Ветхого Завета
- "Орден илии" и иудаизм
- Илия и его роль в инициации
- Каббала ортодоксальная, гетеродоксальная
- Илия в "Новом Завете"
- "Орден Илии" и западное христианство
- Илия в календарной традиции (модель г. Вирта)
- "Орден Илии" и новая парадигма заговора
- Мы церковь последних времен Подготовка к последнему событию
- Актуальность “экклесеологии”
- Первый период истории Новозаветной Церкви (от Пятидесятницы до Константина)
- Второй период (“катехон” и Православная Империя)
- Первые знаки апостасии
- Великая схизма
- Отход “катехона”
- Последний Рим
- Катастрофа
- Третий период (последние времена)
- Цивилизация антихриста
- Небесное против Земного
- Филадельфийский томос
- Страшный Суд