Вопросы к экзамену

1. Иконоведение, как научная дисциплина. Начало научной разработки церковного искусства и зарождение церковной археологии. Иконографическое и эстетическое направления. Начало научной реставрации икон и росписей. Разработка в начале XX в. русскими религиозными мыслителями "иконологии" как богословия иконы. Парижский и советский периоды изучения древнерусского церковного искусства.

Судьба иконописной традиции в XX веке была непростой - три четверти столетия прошли под знаком борьбы государства с Церковью и ее культурой. Но именно в этом веке икона вновь была открыта. Этому предшествовал серьезный подготовительный процесс, начавшийся еще в XIX веке. Успехи исторической науки, археологии и источниковедения, иконографические исследования, зарождение научной реставрации подготовили почву для открытия иконы.

Одно дело – догматическое или литургическое значение иконы, другое дело – существует ли такая наука (в смысле объективной системы знаний, доказательной системы). Если богословие является наукой, то и иконоведение является наукой. Иконоведение является специфическим богословием и достаточно сложным.

Иконоведение имеет свою научную историю. Возникло иконоведение сначала не как богословие (имеется в виду не древний период, не творения святых отцов). Изучение иконы началось только в XIX веке в системе археологии. Возникла археология, наука о древностях, и в разряд древностей попала, естественно, наука об иконе.

Когда история предстала как систематическое знание о прошлом, туда попала и икона, церковное искусство как таковое. Одним из ярких представителей первых церковных археологов, который систематически занялся церковным искусством, был академик Федор Солнцев. Он прожил очень долгую жизнь, почти 90 лет, расцвет его деятельности – середина столетия. Он был по преимуществу церковным художником, живописцем, реставратором. У него были зачатки систематического интереса, который позволил ему открыть древние росписи Софии Киевской.

Это было время, когда наши иерархи, даже лучшие, мало понимали значение этих древностей. Солнцев в своих воспоминаниях пишет, что когда он обнаружил эти древние росписи, то понял их огромное историческое значение (но не художественное – о.Александр) и обратился к государю Николаю Павловичу с просьбой выделить деньги на реставрацию. Но он встретился с сопротивлением митрополита Филарета Киевского, просвещенного и духовного человека. Митрополит стал возражать, что раскрытие этих росписей будет содействовать старообрядчеству. Солнцев пишет, что ему удалось убедить государя, что старообрядчество здесь не при чем, что это наше культурное наследие. На самом деле сам Солнцев ничего еще тогда не понимал в специфике, в художественном строе, в особенностях этого искусства. Он был светлой личностью, необыкновенным тружеником. Но он вырос на западных образцах, очень много поработал в разных монастырях и, к сожалению, погубил огромное количество древних росписей (например, во Владимире).

Многие стремились пробудить в обществе интерес к церковному искусству. Все были глубоко религиозны. Назовем другого ученого Федора Буслаева (сер. XIX века). По его инициативе в 1869 году в наших духовных академиях были открыты кафедры церковной археологии. Интерес к древностям тогда был чисто археологический. Он немало лет провел в Италии. В воспоминаниях Буслаева очень интересны замечания о католической культуре. Видно, что в это время ученые пытаются понять разницу между католичеством и православием в плане культуры. И для них эта разница в пользу католичества, хотя они были глубоко православными людьми. Буслаев пишет, что католичество - это религия художественная, но не духовна. Что касается русской иконы, то, по его мнению, это культура не художественная, а аскетическая и духовная, что, по его мнению, гораздо выше. Ему кажется, что только в XVII веке луч красоты с запада проник в келью православного иконописца. А до этого понятия прекрасного не было, поскольку господствовал аскетизм. По Буслаеву получается, что художественное и аскетичное противоположно.

Революционные большевистские ученые подхватили именно это, в “церковщине” все мрачно, аскетично, а светское все – радостное и художественное.

Это некоторая общая платформа XIX века, общая позиция, которую разделяли и правые, и левые, и христиане, и нигилисты, и революционеры, и монархисты,- всем казалось, что художественное и аскетическое имеют разную природу. Несколько позже были отдельные голоса наиболее глубоких мыслителей, но их было мало. Аскетичное, т.е. духовное, не мрачно и не враждебно красоте в высшем понимании.

Это неправильное, по сути, понимание христианства сложилось в XIX веке. При этом для Буслаева православная культура все же выше, чем католическая, потому что она духовнее. В России не критически была воспринята западно-европейкая культура, когда Петр “прорубил окно в Европу” (а это было делать необходимо, исторически мы оказались перед такой драматической ситуацией) и культурные идеалы к нам перекочевали через это окно и дали здесь глубокие корни. Наше высшее общество стремилось быть обществом европейским во всех отношениях. Наши дворяне не могли говорить по-русски. Демидовы построили замечательный православный храм во Флоренции, но с другой стороны, как пишет Солнцев, он давал Демидову уроки русского языка, который тот забыл. Все время наблюдается такая противоречивость. Заимствуя художественные идеалы с запада, т.е. идеалы искусства итальянского Возрождения, в центре которых стоял Рафаэль (идеал европейской культуры XIX века и русской культуры высших классов), однако наше общество искренне оставалось православным и даже не замечало этого противоречия.

Что же касается традиционной иконы, она осталась только достоянием низов общества. Иконописцы получили прозвище “суздальских богомазов”. В XIX веке наша наука начала развиваться необычайно быстро и сразу обнаружилось, что это церковное искусство несет в себе очень значительную символику. Заслугой другого крупного ученого, известного археолога графа Уварова стало то, что он первый в России начал изучать символику церковного искусства, хотя в художественном отношении он мало что понимал. Настоящей археологии тогда не было, он был тоже дилетант. Он раскапывал много могильников, но всегда по благословению правящего архиерея с участием духовенства, которые служили панихиды до и после раскопок. Раскапывание могил – смертный грех по канонам, сурово наказывалось по церковным правилам. Здесь же археология соединилась с богослужением. Он пытался даже составить словарь символов. Некоторые его труды остались неизданными и их предполагают издать сейчас. Это тоже середина XIX века.

Среди ученых XIX века нужно назвать такое светило как Николай Васильевич Покровский, профессор археологии С-П Духовной академии. Он делает шаг вперед. Труды его чрезвычайно велики, выдающимся является его “Евангелие в памятниках иконографии”, изданное в 1892 году. Этот труд не устарел до нашего времени. Поражаешься эрудиции этих людей, глубине и обширности их знаний. Они являются классиками нашей российской науки. Покровский много занимался раннехристианским искусством, искусством эпохи катакомб, ранневизантийским периодом. Он изучает иконографию, т.е. является систематиком, формируется иконографический метод в изучении церковного искусства.

В западной Европе в это время византийское искусство становится объектом пристального внимания, создается большая наука. Мы можем назвать французских, немецких и английских ученых, которые делают много открытий, они идут впереди наших отечественных ученых. Так еще в 40-х гг. XIX века французский ученый Дидро открыл знаменитую “Гермению Дионисия”, ценный документ (учебник церковного искусства) XVI века, касающийся как иконографии, так и метода церковного искусства.

Сам иконографический метод, как и церковно-археологический, пришел к нам из-за рубежа. Мы оказались хорошими учениками. Ученые, занимавшиеся иконографией и символикой церковного искусства, не видели настоящей иконы, потому что икону нужно было открыть как церковное произведение, сняв с нее потемневшую олифу. Расхожий штамп “темные лики икон” восходит к XIX веку. Одновременно возникает реставрация икон, и икона в начале XX века внезапно предстает в необычайной красоте своих красок. Старые ученые, например Покровский, эту яркость красок не воспринимали.

ИКОНОГРАФИЯ (греч.) - в средневековом искусстве устойчивая традиция изображения различных лиц и событий, складывающаяся на основе разнообразных источников (Св. Писание, апокрифы, агиография, предания и легенды, литургические песнопения) и организующая их в соответствии с принятыми догматическими, символическими и литургическими толкованиями.

Наряду с развитием самобытной церковной архитектуры, Византия создала величайшую по своему историческому значению иконографию и живопись. Постепенно изобразительный символизм первых веков христианства уступает место историческому воззрению; высший идеал христианского искусства полагается не в прелести и грациозности внешних форм, а в достоинстве внутреннего выражения. Изобразительное искусство Византии становится не просто необходимым условием церковного обихода, а выражением высоких христианских идей, образов, догматического учения.

Из всех видов изобразительного искусства Византии наиболее полно в своем внутреннем содержании раскрылась иконопись. Условный язык внешних форм иконы служит лишь условным способом выражения глубоких богословских истин и духовного содержания. Византия «создала» икону как особый вид церковного творчества. Изобразительными средствами византийские мастера открыли всю глубину церковного учения, всю полноту Православия.

Иконописание, по своей природе, является глубокого литургическим богослужебным искусством, резко отличающимся от всех иных видов изобразительного искусства.

В процессе длительных поисков, сообразуясь с древнейшим преданием Церкви, догматическим учением и святоотеческим наследием, в иконописи были выработаны особые иконографические каноны. Всю иконографию Византии можно разделить на: 1) изображение Христа, 2) изображение Богоматери, 3) композиции Двунадесятых праздников, 4) изображения святых.

Условный образ Христа, встречающийся в живописи до IV-V вв., постепенно уходит из византийского искусства – ему на смену приходит совершенно иной иконографический образ. Изображаемый лик Спасителя в изобразительном искусстве принимает строгий и выразительней характер: волосы длинные, с пробором посредине; появляется борода, иногда разделенная на две части. Спасителю усвояется крестчатый нимб. Такой иконографический тип становится традиционным для всей византийской живописи. Этот тип имеет в виду прп. Иоанн Дамаскин, когда говорит: «Иисус Христос был высок и строен, имел прекрасные глаза, прямой нос, вьющиеся волосы, темную бороду, голову склоненную несколько вперед, цвет тела желтоватый подобно своей Матери». Историк Никифор Каллист дополняет это описание, говоря, что «Иисус Христос был прекрасен лицом, имел русые не особенно густые волосы, брови черные, глаза веселые, волосы длинные, шею наклоненную, лицо круглое, выражение безгневное, во всем подобен своей Матери».

Наиболее часто в византийской иконописи встречаются изображения Христа: Нерукотворный образ (Убрус), Вседержитель (Пантократор), Деисус (Христос с предстоящими), Эммануил (Христос-отрок).

Основные типы Богородичных икон, выработанные иконописцами Византии: Одигитрия (Богоматерь держащая перед Собой Младенца-Христа), Знамение (Великая Панагия), Умиление, Оранта (Заступница Небесная) и др. После окончания иконоборческих споров в Византии наступает более спокойный созидательный период. В это время окончательно сложилась система храмовых росписей и мозаик. Это было не простое украшение храмов, а четко отработанная, достаточно сжатая (по количеству сюжетов) формула, воплотившая в себе все богатство богооткровенных истин домостроительства человеческого спасения. Вся система росписей и мозаик получила логическую завершенность и строгую последовательность.

Фигуры на иконах и фресках теряют свою материальность, лики приобретают строгий, аскетический характер, большое внимание уделяется глазам изображаемого. Пространственная среда схематизируется, живописная трактовка уступает место линейной. Красочная гамма икон и росписей всегда строго выверена и подчинена единому восприятию образа.

Особой характерной чертой всего византийского изобразительного искусства становится максимальное сокращение всевозможных деталей в изображениях и максимальная выразительность главного образа. Этот лаконизм в средствах выражения также соответствует лаконичному и сдержанному характеру евангельского повествования.

Чтобы пробудить интерес к иконе, художник приспосабливается, вольно или невольно, к вкусу и требованию заказчиков, приближает икону к картине, украшает и усложняет ее деталями, которые дают человеку эстетическое удовлетворение, а в сущности рассеивают молитву; с другой стороны в икону включаются, как подпорки здания, аллегорические знаки, которые должны создать на душевном уровне впечатление глубины, многозначительности и тайны. Сращиваясь с иконой, они становятся как бы новыми титлами, обозначениями и эмблемами. В древних иконах писалось только имя святого или название праздника. Аллегория дополняет имя; она превращается в краткий рассказ о святом. Молитвенное созерцание иконы в какой-то степени подменяется чтением иконы. Понять древние иконы можно только через молитву: понять аллегорическое изображение знаков - через рассуждение и сопоставление. Аллегория включает две душевные силы: аналитическое рассуждение и эмоциональное переживание, но за счет духовного, мистического чувства.

Церковное искусство Запада попало под воздействие искусства светского и быстро растворилось в нем, перейдя в искусство чувственно-эстетическое.

ИКОНОЛОГИЯ – (ИЗОБРАЖЕНИЕ + УЧЕНИЕ) направление в искусствознании 20 в., исследующие сюжеты и изобразительные мотивы в художественном произведении для определения его исторически-культурного смысла и раскрытия образно-символического содержания произведений.

"Иконология" - это в переводе с греческого учение об образах. Именно в таком смысле и представляется нам наиболее правильно и удобно использовать этот термин. Причём в этом случае речь идёт не о св. изображениях, созданных человекам, а об образах вообще, о всех образах, существующих в тварном мире. И как бы ни были замутнены или искажены эти образы в твари, всё равно и они, как и всё в тварном мире, имеет своим началом Бога, и вне Бо-га нет ничего, что имело бы начало в чём-то ином. Стало быть, и они происходят от высших Божественных Первообразов. Но как? И что происходит с ними в созерцаемом нами тварном мире? Вот именно это и призвана изучать иконология.

Интересно складывались судьбы иконописцев в эмиграции, которые в иконе стремились найти путь в небесное отечество, потеряв отечество земное. Самым ярким художником из зарубежной иконописной традиции (а в определенном смысле работы отдельных мастеров складываются уже в особую традицию, оплодотворяющую инославную почву) был Григорий Круг. Инок Григорий (в миру Георгий Иванович Круг) родился в Петербурге в 1909 году, учился живописи в Таллине и Тарту, позже в Па-рижской Академии художеств. В 20-е годы оказался в эмиграции, во Франции, принял монашество и серьезно занялся иконописью, рассматривая этот труд как свое служение Богу. Григорий Круг расписал множество церквей во Франции, Англии, Голландии и других странах, где русские православные строили свои храмы. Большую часть жизни инок Григорий провел в маленьком Свято-Духовском скиту под Парижем, неподалеку от Версаля. Здесь он и скончался 12 июня 1969 года. Кроме икон и фресок, он оставил небольшую тетрадку, в которую записывал свои мысли об иконописании. И его размышления представляют не меньшую ценность, чем его иконописные работы. Прежде всего, как монах-подвижник Григорий Круг ценит в иконе ее светоносную силу, которая несет свет Христов в этот мир. "Почитание икон в Церкви - пишет художник - как зажженный светильник, свет которого никогда не угаснет. Он зажжен не человеческой рукой, и с тех пор свет его не истощался никогда. Он горел и горит, и не пере-станет гореть, но пламя его не неподвижно, оно горит то ровным светом, то разгорается и превращается в нестерпимый свет. И даже, когда все, что враждебно иконе, ищет угасить этот свет, одев его покровом тьмы, свет этот не иссякнет и не может иссякнуть. И когда от потери благочестия иссякают силы в создании икон и они как бы теряют славу своего горнего достоинства, и тут не иссякает свет и продолжает жить и готов опять явиться во всей силе и наполнить торжеством Фаворского Преображения. Думается, что мы сейчас находимся в предверии этого света, и хотя еще ночь, но приближается утро"

Еще одна удивительная судьба - сестра Иоанна (в миру - Юлия Николаевна Рейтлингер, годы жизни: 1898-1988). Родилась и выросла в Петербурге, училась в школе при Обществе поощрения худо-жеств. В 1918 году познакомилась с отцом Сергием Булгаковым, которого тогда только что рукополо-жили в священники. Всю свою жизнь Юлия Николаевна оставалась духовной дочерью отца Сергия, за ним поехала и в эмиграцию. Во Франции она помогала своему духовному пастырю в организации Свя-то-Сергиевского Богословского института, обосновавшегося в Париже. Вместе с тем она продолжала художественное образование, учась у знаменитого французского художника Мориса Дени. Приняв по-стриг с именем сестры Иоанны, она посвятила свою жизнь иконописи. Отец Сергий благословил свою дочь на подвижничество. А то, что иконописание в условиях эмиграции было подвигом, не вызывает сомнений, поскольку никаких школ не существовало, практически не было образцов, на которые можно было бы ориентироваться. Однажды только, в 1928 году, в Мюнхен привозили выставку древнерусской иконы из России, которую Юлии Николаевне удалось посмотреть. Но Богу было угодно, чтобы веточка иконописной традиции была привита на этой почве. Вскоре работы сестры Иоанны привлекли внима-ние знатоков и простых людей. После публикации в русской газете "Россия и славянофильство" иконы ее работы "Не рыдай Мене Мати" критика назвала Юлию Николаевну создательницей русской "Pieta". Многие иконописцы во Франции учились у нее, брал уроки у сестры Иоанны и инок Григорий Круг. Особой страничкой в творчестве Юлии Николаевны было иллюстрирование детской религиозной литературы - художница считала, что язык русской иконы понятен детям, и старалась в иконописном стиле оформлять книжки, которые выдержали уже не одно издание.

Развивается традиц. икона в 20 веке, но нельзя сказать, что живописная икона уходит. Например, известный художник Ижакевич - целый ряд произв.в васнецовско-нестеровском ключе, много росписей в Киево-Печ.лавре, в трапезной. В советский период был заслуженный художник. После войны живопись продолжала существовать, и в регионах, где м. было создавать такие светские иконы - художники работали. Суриковское направление и др. Но юбилей 1000летия подчеркнул, что значимой д. быть традиц. икона, однако храм Христа Спасителя опять восстановил живописное направление. Глазунов в своей академии это развивает.

В советское время были обычно др.иконописцы - обычно светские художники, крые делали «шабашки» - быстро напишут у себя холсты, приедут, натянут эти холсты, немного орнаментов сделают вокруг, и все.