16Социокультурные предпосылки возникновения христианства

После смерти и воскресения Иисуса Христа в Иерусалиме осталась община его после-дователей во главе с апостолом Петром Помимо этой общины к 60-м годам I века на террито-рии Палестины существовало еще несколько раннехристианских общин. Наличие таких об-щин на данной территории подтверждено данными науки. В 1947 году недалеко от Мертвого моря (район Вади-Кумран) учеными были обнаружены древние свитки, ставшие известными мировой общественности под названием Кумранских рукописей. Эти рукописи рассказали о поселении иудаистской секты ессенов, которая по многим положениям вероучения и культа, а также образу жизни, была близка к христианству. Члены этой секты называли себя «Новым союзом», «Общиной нищих», а свое учение «Новым заветом». В рукописях речь идет об «учителе праведности», который говорил о неизбежном конце света, после которого «Бог бу-дет судить человеческие души по их вере». Ессены не были сторонниками идеи, что только евреи — особый богоизбранный народ. Они считали главным не этнический фактор, а духов-ное единство. В этой общине были простые обряды, такие как крещение, хлебопреломление, общее имущество, взаимная поддержка всех членов.

Сейчас важно объяснить, как из маленькой иудаистской секты христианство разрос-лось до масштабов мировой религии? Почему народы Римской империи, среди которых пре-жде всего начало распространяться христианство, оказалась так восприимчивы к этому уче-нию? Богословско-теологический подход связывает этот процесс с «богодухновенностью» христианского учения и деятельностью по его распространению апостолов, «подвижников веры». Мы не отвергаем этой версии. Но наша задача раскрыть те естественные, социо-культурные механизмы, которые привели к тому, что учение иудейского пророка Иисуса ста-ло мировой религией, оказавшей огромное влияние на ход мирового развития.

В религиоведении на эту тему с разных позиций написано довольно большое количе-ство работ. Значительная роль в объяснении этого процесса принадлежит немецкому фило-софу Ф. Энгельсу, посвятившему этой проблеме ряд произведений: «Бруно Бауэр и первона-чальное христианство», «Книга откровения», «К истории первоначального христианства». Общий вывод этих работ сводится к идее, что к моменту возникновения первой христианской общины в Палестине, общественное сознание народов Римской империи было подготовлено к восприятию этого вероучения. Ф. Энгельс зафиксировал как социальные, так и культурные предпосылки для восприятия христианства. По его словам «Христианству предшествовал полный крах мировых порядков. Христианство было выражением этого краха» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 7. С. 21).

К середине I века настало время, когда уверенность римлян в том что их мир наилуч-ший из возможных миров, осталось в прошлом, на смену этой уверенности пришло ощуще-ние неминуемой катастрофы, крушения вековых устоев, близкого конца света. В социальных низах возрастает недовольство властвующими, которое периодически принимает форму бун-тов, восстаний. Эти бунты, восстания жестоко подавляются. Настроения недовольства не ис-чезают, но ищут иные формы своего удовлетворения.

Христианство в Римской империи первоначально воспринималось большинством лю-дей как ясная и понятная форма социального протеста. Оно пробуждало веру в заступника, способного обуздать властьимущих, утвердить идею всеобщего равенства, спасения всех лю-дей, независимо от их этнической, политической и социальной принадлежности. Первые хри-стиане верили в близкий конец существующего миропорядка и установление «Царства Не-бесного», благодаря прямому вмешательству Бога, в котором будет восстановлена справед-ливость, восторжествует праведность над неправедностью, бедные над богатыми.

Обличение испорченности мира, его греховности, обещание спасения и установление царства мира и справедливости — таковы социальные идеи, которые привлекли на сторону христиан сотни тысяч, а позднее и миллионы последователей. Они давали надежду на утеше-ние всех страждущих. Именно этим людям, как следует из Нагорной проповеди Иисуса и От-кровения Иоанна Богослова, прежде всего было обещано Царство Божие. Те, которые здесь первые, там станут последними, а последние здесь — там будут первыми. Зло будет наказа-но, а добродетель вознаграждена, Страшный суд свершится и всем воздается по их делам.

Но только этой стороной христианской проповеди, удовлетворяющей социальным чаяниям масс, не объяснить широчайшего влияния христианства, тех значительных темпов его распространения на территории Римской империи в I—II в. н. э. Причина этого кроется в тех богоискательских тенденциях, которые были характерны для Римского общества в пери-од его глубочайшего кризиса. Социально-психологические корни богоискательства этой эпо-хи следует искать в настроении беспомощности, покинутости, переходящих в отчаяние и бе-зысходность, в слепую покорность судьбе. Окружающий мир представлялся людям той эпохи погрязшим в пороке и зле, и обычному человеку ничего не оставалось делать как покориться, следовать своей участи, пассивно ожидать и надеяться на некое мистическое спасение. В об-щественном сознании того времени господствующее положение приобретает идея рока, судьбы, неотвратимости того, что предначертано свыше. Свое философское выражение эта идея получила в позднем стоицизме.

В трактовке стоиков, мир представляет собой единое, целостное образование. Единый мировой порядок существует благодаря единству и всеобщности божественного Логоса. Бо-жественный мировой Логос является семенем мира, распадающимся на множество семян — Логосов. Каждое семя содержит в себе мысль, разумное начало, предопределяющее судьбу каждой части целого. Поэтому по своей сущности мировой Логос тождественен мировой судьбе, божественному промыслу, сотворившему мир и управляющему его существованием. «Захочешь ли назвать бога судьбой, — спрашивает Сенека и отвечает, — не ошибешься, ведь от него все зависит, он причина всех причин. Хочешь назвать его провидением, верно будет сказано, ведь его мудрость все направляет, чтобы не было в мире беспорядка, и все получило разумный смысл и объяснение. Назовешь ли его природой, не согрешишь против истины, от него все рождено, его дыханием живет. Назовешь его миром, не обманешься. Ведь он есть то целое, что ты видишь, совершенство во всех составляющих частях, сам сохраняющий себя, своей силой».

Стоицизм предоставил христианству не только методологические установки для формирования мировоззрения, но и систему нравственных ценностей. Для него харак-терна проповедь аполитизма, пренебрежение к реалиям конкретной социальной жизни, отри-цание ценности предметно-телесного и противопоставление телесному духовного как более высокой сферы жизненных интересов. «Я не так мал, чтобы быть рабом своему телу — Я на него гляжу не иначе как на цепь, сковавшую свою свободу» — пишет Сенека своему другу и покровителю Луцилию. «Помните, — убеждал Сенека, — ничто кроме души не достойно восхищения, а для великой души все меньше ее».

В своей нравственной проповеди Сенека призывал создавать между людьми особое содружество, проникнутое невидимой, но самой прочной связью — общину святых правед-ников, соединяющую в себе мир божественный и мир человеческий. Такую общину, по его мнению, способны создать люди, воплотившие в себе идеалы мудреца — стоика. Это люди, свободные от всевозможных страстей и потребностей, настоящие хозяева самих себя, обла-дающие всеми добродетелями, всегда поступающие правильно и достигшие всех этих ка-честв отношением непротивления и религиозной покорности к провиденциальному устрой-ству мира. «Мы должны представить в воображении своем два государства: одно, которое включает в себя богов и людей, в нем наш взор не ограничен тем или иным уголком земли, и другое — это то, которому нас приписала случайность. Есть такие люди, которые служат и большому и малому государству, есть такие, которые служат только малому». «Несомненно, — считает Сенека, — правильный выбор сделали служащие «большому государству». Эта идея религиозного космополитизма была созвучна ожиданиям избавления, грядущего царст-ва Божия, всемирного религиозного братства, в недрах которого могут найти себе место раз-ные племена и народы. Христианству были также созвучны установки Сенеки о скоротечно-сти и обманчивости чувственных удовольствий, забота о других людях, самоограничении в пользовании материальными благами, недопустимость разгула страстей, скромность и уме-ренность в повседневной жизни.

Другой не менее важный вклад в формирование и усвоение христианского учения, в особенности в среде интеллигенции, внес еврейский философ из Александрии Филон. Фило-софия Филона базировалась на представлении о Боге как высшем существе, стоящем вне времени и пространства, трансцендентном миру (находящемся за пределами мира). В силу своей трансценденции Бог не может вступить в непосредственный контакт с миром, для это-го нужен посредник. На мифологическом уровне эта проблема была разрешена в христианст-ве через образ агнца — Иисуса Христа, принявшего жертвенную смерть за грехи человечест-ва во имя его спасения. Однако становящемуся христианству требовалось дать решение этой проблемы на теоретическом уровне. На этой основе сформировалась так называемая христо-логическая проблема, которая с особой силой стимулировала богословские поиски, открыва-ла широкое поле для философских размышлений.

В античной философии уже были выработаны определенные подходы в решении про-блемы преодоления дуализма мира и его сущности. Пифагорейцы, Платон и его последовате-ли заложили основные методологические принципы учения о духовном единстве мира. Но ни классики античной философии, ни неоплатоники не создали концепцию бога-личности. Они трактовали божество как некое абстрактно-безличное первоначало, произведшее из себя все бытие. Личностное понимание Бога впервые дано Филоном Александрийским.

«То, что — личность, неповторимо и неразрушимо, не составлено из чего-то внелич-ного», — рассуждал Филон. Попытка объяснить личность причинно-генетически приводит к переходу от одного элемента к другому, вплоть до бесконечности. При этом дроблении теря-ется личность. Следовательно, чтобы сохранить личность во всей индивидуальности, своеоб-разии и единстве необходимо допустить, что она может быть сотворена из ничего, без всяких предпосылок. Личность, так же как и Бог, — беспредпосылочна. Если Бог — абсолютное на-чало, то он не может не быть личностью, ибо если он не личность, то ему что-то предшество-вало, а, следовательно, он не абсолютное начало. Таким образом, Бог — это личность и тре-бует личностного отношения и понимания.

Характеристика Бога как личности была существенным шагом вперед в направлении христианского мировоззрения, но не давала полного понимания преодоления пропасти между Богом и миром. Необходимо было ввести опосредующие силы Для этой цели Филон исполь-зует одно из центральных понятий античной философии — понятие Логоса. Так же как и в античной философии, Логос у Филона наделяется рационально-логической и структурно-упорядочивающей функцией. Логос — это мировой порядок, красота и гармония. Это закон, приводящий все разнообразие вещей к единству. От него всякая форма, всякая устойчивость и определенность, Взятый сам по себе, в абстракции от телесных вещей, Логос есть царство вечных умопостигаемых идей, тождественных с божественными мыслями. Мир создается Бо-гом по модели этих идей и служит им отображением.

Но в отличии от античной философии, Логос у Филона выступает как сотворенный Богом дух, который первоначально есть божественный разум. После сотворения реального мира божественный разум сделался имманентным миру. Соответственно идеи и логосы, как божественные составляющие также становятся имманентными миру. В представлении Фило-на о Логосе не доставало лишь отождествления его с мессией — Христом. Логос, отождеств-ленный с Христом, появится вскоре после смерти Филона в Евангелии от Иоанна:

«Вначале было Слово (в греческом подлиннике Логос) и Слово было у Бога и Слово было Бог» (Ин, 1,1). И далее автор сочинения сближает Иисуса Христа, с Богом через Логос. «Слово стало плотью и обитало в нем» (Ин, ^, 4 J. Таким образом, возникает версия, что из-вечно существовавший Логос воплотился в Иисуса Христа. Иисус Христос интерпретируется как Бог, но понятие «Бог« — не тождественно понятию «Христос». Между ними существует известное различие, ибо иначе трудно понять смысл земного существования Логоса, его цель и назначение в мире. Бог-Отец невидим, а Логос-Сын должен воплотиться среди людей, что-бы они через него узнали об Отце.