§3. Адвентизм в России на рубеже XIX-XX веков

Уже с конца 80-х и особенно в 90-е годы XIX столетия адвентизм в России все больше формируется благодаря усилиям и подвижничеству его отечественных последователей. К тому времени миссионерская работа в России принесла адвентистам неплохие плоды. Их общины возникали все в новых регионах России: в Оренбургской, Самарской губерниях, в Бессарабии, в Прибалтике, в Закавказье, Польше, в российских городах: в Либаве, Киеве, Одессе, Армавире, Евпатории, Риге, Таллинне, Петербурге.

В Санкт-Петербурге проповедь адвентизма начал Герхард Перк, вернувшийся к тому времени из Германии, куда он был выслан после ареста в 1886 г. вместе с Конради. Вскоре благодаря его усилиям семь жителей столицы, в основном принадлежавших к низшим слоям, стали соблюдать седьмой день - субботу. Деятельность Перка привлекла к себе внимание членов других религиозных движений в столице, главным образом из числа евангельских христиан, которые в столице возникли раньше. К 1901 г. здесь уже было образовано две адвентистские группы: русскую составляли 20 человек, а немецкую - 50.

Наличие немецкой и русской общин в Петербурге не должно удивлять читателей - это было всероссийское явление. В стране из-за строгих законов долгое время приходилось отделять членов адвентистской Церкви из немцев от членов Церкви из русских, ибо каждый случай отпадения от православия Православной Церковью и местными властями рассматривался если не как преступление, то как вызов обществу. Практически повсеместно в России (в Киеве, Евпатории, Петербурге, Бендерах, Ставрополе и т. д.) Церковь адвентистов седьмого дня имела русские и немецкие общины, они принадлежали к различным полям. Русские общины принадлежали к Среднероссийскому полю. В результате такой раздвоенности адвентистские общины одного города посещались служителями разных полей, что естественно, вызывало определенные трудности в организации внутренней жизни общин и их управлении.

Царские власти как в центре, так и на местах чинили всяческие препятствия деятельности адвентистской Церкви, как, впрочем, и всем другим неправославным движениям. Пионеры адвентизма в России в своих воспоминаниях указывают, что они не раз подвергались преследованиям администрации, а некоторые даже оказывались в кратковременном тюремном заключении. Правда, местные чиновники плохо разбирались в особенностях нового для России вероучения. В первую очередь их беспокоило, что адвентисты праздновали субботу, и на этом основании они относили их к объявленной вне закона секте «жидовствующих». Руководству пришлось приложить много усилий, чтобы недоразумение рассеялось. Одновременно было заявлено и о верноподданнической позиции Церкви. На I Всеобщем собрании в 1890 г. было принято специальное обращение к правительству: «Мы не враги правительства, а его друзья. Истинный христианин должен исполнять законы Божьи, а заповеди Его требуют повиновения властям предержащим». Впрочем, скоро адвентистское руководство поняло, что российские власти не очень-то поверили таким заявлениям и продолжали репрессивный курс в отношении Церкви АСД.

Несмотря на преследования, российские адвентисты, под руководством опытных инструкторов из-за рубежа упорно строили прочное здание своей Церкви. Уже в 1890 году прошло два окружных и одно общее собрание российских адвентистов, и все - под руководством Конради, специально для этого приезжавшего в страну. Первое общее собрание адвентистов состоялось на Кавказе с 3 по 6 ноября 1890 г. На нем присутствовало более 100 верующих, среди которых были и местные уроженцы. К тому времени «восточное» поле Церкви имело уже 9 общин и 356 членов Церкви, а общая сумма взносов достигала 954 рублей в год.

Успехи на российских просторах обрадовали европейское руководство адвентистской Церкви, и оно предприняло ряд организационных мероприятийпо совершенствованию управления российскими общинами. До этого последние входили в состав Среднеевропейского Союза, что затрудняло их прямую связь с руководством. В 1890 г. в Базеле было принято решение объединить российское «дело» с германским, как территориально наиболее близким, в один Союз. Это решение утвердил Всемирный Совет Церкви, и в 1891 г. на собрании Среднеевропейского Союза общин в Гамбурге в повестку дня было включено постановление Всемирного Союза «Дело Божие в России и Германии отделить от Среднеевропейского Союза общин, и пока они нуждаются в финансовой поддержке, не организовывать в Германский Союз Общин, а признавать их как два отдельных миссионерских поля». Вновь образованное поле в России получило название «Восточноевропейское миссионерское поле». С 7 по 17 октября 1894 г. на третьем собрании Восточноевропейского поля впервые в России был совершен обряд рукоположения в проповедники Церкви Г. И. Лебсака, сыгравшего впоследствии весьма важную роль в истории российского адвентизма. Знаменательность этого события для истории адвентизма в России состояла в том, что Г. И. Лебсак был первым местным рукоположенным адвентистским руководителем.

Родился Генрих Иванович Лебсак 4 января 1870 г. в немецком поселении Франк на берегу Волги, недалеко от речки Медведица, в Саратовской губернии. Родители его были ревностными лютеранами и под их влиянием получивший специальность переплетчика Генрих Лебсак также увлекается Библией. Уже в 16 лет он проводит по поручению пастора изучение Библии на молитвенных собраниях не только в своем родном поселении, но и в соседних колониях. В 1890 г. он был обращен в адвентистскую веру его новым знакомым немецким проповедником российского происхождения Якобом Клейни. Г. И. Лебсак и его жена, тоже лютеранка, покинули лютеранскую Церковь и стали готовиться к крещению в адвентистской общине. Вскоре Г. И. Лебсак решил стать служителем адвентистской Церкви и отправился в Гамбург, где в 1890 г. принял крещение, за несколько недель прошел курс для миссионеров, после чего прибыл в Россию со специальным поручением как литературный евангелист и помощник пастора.

По возвращении в Россию Г. И. Лебсак с головой окунулся в строительство адвентистской Церкви в своих родных местах. В августе 1890 г. он начинает активно работать книгоношей в немецких колониях на Волге, ибо в то время почти вся адвентистская литература была на немецком языке. Зимой 1892 г. Генрих Иванович Лебсак и его однофамилец и очень дальний родственник Генрих Конрадович Лебсак, который также был литературным евангелистом, были арестованы и посажены в тюрьму в Таганаше, что на северной линии крымской железной дороги. Впоследствии Г. И. Лебсакунеоднократно приходилось отбывать тюремное заключение в связи с его церковной деятельностью, и он писал об этом: «Царские власти охотились за мной как адвентистским служителем, как за оленем.., но Бог всегда стоял рядом в моих «Гефсиманиях» и на моих «горах Преображения». Он никогда не оставлял меня».

На III съезде Восточноевропейского поля 7-17 октября 1894 г. в Александродаре, на Северном Кавказе, было совершено рукоположение Г. И. Лебсака в высший сан адвентистской Церкви на территории России. Так 25-летний Генрих Лебсак стал первым российским проповедником Церкви адвентистов седьмого дня. Позже Г. И. Лебсак работал на Кавказе и в Поволжье, в 1887 г. по приглашению общины менонитов Западной Сибири выехал в эти далекие края и в течение некоторого времени распространял там адвентистское вероучение.

В 1880-е гг. Г. Лебсак, как и другие адвентистские проповедники, вынужден был приспосабливаться к новым, более суровым условиям функционирования протестантских церквей и объединений, ибо царское правительство объявило, по сути, войну всем неправославным религиозным движениям. Обер-прокурором Синода в то время стал К. П. Победоносцев, возглавивший этот курс. Единственно возможной верой для русского народа он считал православие, а все остальные религии называл смертельным врагом народа и Отечества. Официальный статус Победоносцева и его личные дружеские отношения с Александром III способствовали тому, что свои взгляды он реализовывал на практике. Его мечтой было уничтожение в России всех неправославных религиозных движений и учений. Именно К. П. Победоносцев был подлинным вдохновителем обнародованного в мае 1883 г. «Мнения Государственного совета о даровании раскольникам всех вероисповеданий права богослужения». В этом документе всем верующим вне Православной Церкви предоставлялось право на исповедание своей веры и отправление своего культа, но с одной, очень важной, оговоркой: «чтобы при этом не были нарушаемы бы общие правила благочестия и общественного порядка». Имелось и еще одно ограничительное условие: люди, «исполняющие требы у раскольников, не подвергаются за сие преследованию, за исключением тех случаев, когда они окажутся виновными в распространении своих заблуждений между православными...»

Закон 1883 года немедленно стал применяться для борьбы с адвентистами, баптистами, евангельскими христианами и другими «рационалистическими» движениями в России. Воодушевленное поддержкой царского правительства, православное духовенство развернуло шумную пропагандистскую кампанию по борьбе с такого рода «раскольниками, ворующими у них души». Духовные академии и семинарии спешно стали вести подготовку специалистов по борьбе с «раскольниками». Скоро в каждой православной епархии появился специальный священник-миссионер, в обязанности которого входило собирание компромата на всех, кто переставал посещать православные храмы, а также вести вероучительные беседы с местным населением и полемические дискуссии со своими противниками из рядов «раскольников». Этого, однако, правительству и церковному руководству показалось мало, и был взят курс на еще более жесткую линию по отношению к «раскольникам», «совратителям» и «душегубцам», как стали называть в России протестантов. Выражением такого курса служит резолюция совещания православных деятелей во главе с К. П. Победоносцевым, состоявшегося в 1891 г., в которой отмечалось: «Быстрый рост сектантства является серьезной опасностью для государства. Всем сектантам должно быть воспрещено покидать свое местожительство. Все преступления против Православной Церкви должны разбираться не в советах, а в духовных судах. Паспорта сектантов должны быть помечены особым образом, чтобы их нигде не принимали ни на работу, ни на жительство, пока жизнь в России не станет для них невыносимою. Дети их должны силою отбираться и воспитываться в православной вере».

Не успели православные деятели выразить свои пожелания в адрес «раскольников», чтобы тем «жизнь малиной не казалась», как правительство поспешило эти пожелания облечь в юридическую ткань, придав им форму закона. В уголовный кодекс были внесены необходимые статьи: «Ст. 187. За выход из церкви и присоединение к другому религиозному обществу - лишение всех гражданских и личных прав. В более легких случаях - полтора года исправительных заведений... Ст. 196. За распространение еретических или сектантских учений и пособничество в этом - ссылка в Сибирь, Закавказье или другие отдаленные места».

Репрессии против всех религиозных инакомыслящих, на которые не скупились власти, не приводили, однако, к желаемому результату, а напротив, привлекали к жертвам этих репрессий общее внимание, вызывали в общественном мнении сочувствие и сострадание к ним, придавали им ореол мучеников за веру. В результате, вынужденные уйти в подполье, религиозные диссиденты в России не остановили своей деятельности, еще более ее активизировали, вовлекая в орбиту своего влияния все новые и новые районы, города и губернии империи. О росте численности, например, российских адвентистов говорит следующая таблица.

Рост рядов адвентистов и адвентистских общин в России (55)

В 1886 г. в годовом отчете Церкви АСД было также отмечено, но без указания их числа, наличие общин в Тарутино, Олниски, Нейфельд, Гольс-штейн, Добринке, Холосна, Нидерталь.

По данным чиновника министерства внутренних дел Российской империи С. Бондаря, в 1896 г. «адвентизм был распространен среди немцев в Поволжье, на Дону, в Бессарабии, на Волыни, в Крыму, на реке Молочной,

в Кубанской области, в Привислинском и Прибалтийском крае. Кроме того, адвентизм приняли свыше 100 человек русских, многие латыши, эсты и евреи. «Вследствие притеснений в деле религии» многие из адвентистов выселились в Америку. В 1896 г. в России было 20 общин, 779 членов общин и 8 проповедников. Десятина за 1896 г. дала 2133 рубля; общее количество взносов равнялось 2747 рублям» (56) . В 1897 г. в Санкт-Петербурге начал проповедовать Герхард Перк. Вскоре его миссионерская деятельность принесла первые результаты: адвентистская община была создана в самой столице Российской империи. В 1897 г. в журнале «Стражи Сиона» Г. Перк писал: «По милости Божией удалось в этом году сделать начало в столице этой великой страны и, несмотря на много препятствий и затруднений, Господь Бог соизволил, чтобы 17 душ приняли истину. Господь посылает луч третьей ангельской вести и сюда... и освещает искренних. Господь строит Свое царство, и когда Он появится, то и здесь будут некоторые спасены». Адвентисты в столице, как и повсюду в империи, находились вне закона и собирались нелегально на частных квартирах, обычно на квартире Оттона Вильдгрубе (современный адрес - Кронверкский пр., дом 53), на четвертом этаже. Нелегальное положение, впрочем, не мешало питерским адвентистам, как и их единоверцам в других городах России, медленно, но неустанно увеличивать свои ряды. Всего в России в 1901 г. стало 37 адвентистских общин, 1288 членов общин и 13 проповедников (57) .

В связи с количественными и качественными изменениями в деятельности российских адвентистов на очередном всеевропейском адвентистском съезде в Германии, проходившем во Фриденсау 18-20 июля 1901 г., было принято решение об организации Немецко-Российского Униона Церкви адвентистов седьмого дня. Там же было рекомендовано разделить Восточноевропейское поле (территорию царской России) на Южно-российскую Конференцию (Союз общин) и Северо-российское миссионерское поле. Рекомендация была утверждена IX съездом Восточноевропейского поля, проходившим в Фор-стенорте. По решению съезда центром Южно-российской Конференции стал Ростов-на-Дону, а Председателем Конференции был избран Г. И. Лебсак. В связи с тем, что немецкие и русские члены адвентистской Церкви в России в то время по этническому признаку не смешивались, а составляли даже в одном городе или поселке две общины, было решено объединить все русские общины в одно Среднероссийское поле. Такое разделение было одобрено адвентистским руководством с тем, чтобы в будущем возникающие в России общины с членами русской национальности появлялись именно как отдельное поле, особо от других полей России. Это поле стало известно как Среднероссийское миссионерское поле.

По данным первого годового отчета, в июне 1902 г. в этом поле насчитывалось 200 членов, состоявших в различных общинах на хуторах Дворцовый в Галичине и Шуше на Кавказе, вместе с 43 членами Церкви, проживавшими врозь. В 1903 г. в поле вошли русские общины, включавшие вообще всех представителей не немецкой национальности, в Евпатории, Яновске, Янцеве, Киеве, Оренбурге с 88 членами, а в 1904 г. общее число этого поля возросло до 523 человек с новыми 10 общинами. Известны и имена первых русских служителей этого поля: М. Кузьмин, И. Пилькевич, А. Гонтарь, К. Шмаков. Отношение к ним местной администрации и православных иерархов, даже в сравнении с адвентистскими служителями немецкой национальности, было еще более жестким. Русских служителей ежедневно преследовали, месяцами они находились в тюрьмах, а целые годы- под надзором полиции. И так продолжалось вплоть до 1905 г.

28 октября 1904 г. на хуторе Якотинцево у Невинномысской станицы состоялся съезд Среднероссийского поля, на котором было избрано руководство. На съезде рассматривался и вопрос о субботних адвентистских библейских школах при общинах, по поводу открытия которых было принято специальное постановление. Председателем съезда был быстро набиравший авторитет Г. И. Лебсак.

Обнародование в 1905 г. царского указа «Об укреплении начал веротерпимости», который появился под давлением демократической российской и международной общественности, активно боровшейся с карательными операциями властей по отношению ко всем неправославным «раскольникам» и «совратителям», открыл перед адвентизмом седьмого дня в России новые возможности, чем адвентисты не преминули воспользоваться. В это время многие адвентистские деятели смогли вернуться к своим прежним обязанностям, с новой энергией взявшись за проповедническую деятельность, за консолидацию своей паствы в масштабе империи, за восстановление прерванных в годы репрессий связей и контактов

17 апреля 1905 г. высочайшим повелением были отменены прежние ограничения для последователей неправославных религиозных движений, был разрешен свободный переход «из Православной Церкви в инославные». Так в России впервые была провозглашена, хотя во многом формально, религиозная свобода, свобода совести. Адвентистские лидеры с одобрения верующих направили Николаю II благодарственный адрес с выражением своей верноподданнической позиции. Адрес был принят на собраниях адвентистов седьмого дня в Санкт-Петербурге и в селе Великокняжеское Северо-Кавказского округа. Вот его текст:«Благодарственный адрес Его Императорскому Величеству, Государю Императору Николаю Александровичу! Мы, верноподданные Вашего Императорского Величества, принадлежащие к христианскому обществу адвентистов седьмого дня, распространенному по всему миру, в лице нижеподписавшихся уполномоченных общинами, находящимися в государстве Вашего Императорского Величества, ввиду тяжелого положения нашего дорогого отечества, осмеливаемся всеподданнейше выразить Вашему Императорскому Величеству нашу глубокую скорбь, вместе со всеми богобоязненными людьми страны, умоляя Всевышнего о полном успокоении нашей Родины, при котором она могла бы продолжать свое развитие... Мы верим, что правительство поставлено от Бога, и молимся за него и, на основании Библии, обязуемся «отдавать кесарево кесарю», принося ему подати, налоги, страх и честь... Всеподданнейше изложивши все это Вашему Императорскому Величеству, мы осмеливаемся выразить наше сердечное желание, чтобы Господь сохранил Ваше Императорское Величество для блага нашей Родины еще на многие лета.

Решено на конференциях: в Санкт-Петербурге, 1-го октября 1905 г., Великокняжеское 9-го 1905 г.».

Не стоит думать, что адвентисты лицемерили. Да, они не были согласны с неравенством церквей и религий в стране, но воевать за свободу религии они не собирались, ибо действительно исходили из принципа «всякая власть от Бога», чьи заповеди обязаны исполнять все христиане. В обмен на выраженные в этом обращении верноподданнические чувства адвентистские лидеры, впрочем, поспешили ходатайствовать о распространении на них и их паству обещанных в Манифесте от 1905 г. религиозных свобод: «Мы преисполнены величайшей благодарности к Богу, в своем провидении расположившему сердце Вашего Императорского Величества даровать всем христианским вероисповеданиям давно желанную свободу совести, за которую мы горячо благодарим Ваше Императорское Величество, в полной уверенности, что ее блага будут предоставлены и нам».

Современного читателя не должны удивлять заявления адвентистских лидеров в защиту существующего строя, их верноподданнические чувства, их желание поддерживать власть и одновременно осудить ее врагов. Натерпевшись от власти всякого, российское руководство адвентистской Церкви было действительно признательно за полученное законное право веровать по-своему. Власти учли это выражение чувств: Николай II, ознакомившисьс адвентистским адресом, начертал на нем царственный автограф: «Сердечно благодарю общину за выраженные чувства» (58) .

Верноподданнические чувства российских адвентистов седьмого дня были замечены, таким образом, на самом верху и соответствующим образом оценены. Вскоре последовало официальное признание Церкви адвентистов седьмого дня правительством, что было зафиксировано в разосланном по всем губерниям империи правительственном циркуляре:

«Министерство внутренних дел.

Департамент духовных дел иностранных исповеданий.

6 ноября 1906 г. №5532

Господину губернатору!

Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета от 28 марта 1879 г. секте баптистов предоставлено исповедовать их вероучение, отправлять общественное богослужение в устроенных ими или отведенных ими для сего, с разрешения губернаторов, домах с возложением на местные гражданские власти ведения метрических записей браков, рождений и смертей баптистов.

Ныне правительствующий сенат указом от 14 марта 1906 г. за №2783 разъяснил, что учение адвентистов представляется схожим с учением баптистов и может рассматриваться как один из видов последнего, а так как баптистам по ст. 1106 Устр. иностр. исповедан, разрешено свободно исповедовать их вероучение, то нет достаточных оснований к отказу в том же и адвентистам.

Ввиду сего и в целях устранения неопределенности в вероисповедном положении адвентистов, насчитывающих в России около 3000 приверженцев, я признаю необходимым разъяснить, что на секту адвентистов распространяются действия всех правил, установленных для баптистов...

Министр внутренних дел П. Столыпин. Подпись».

С провозглашением религиозной свободы в России и получением новых прав адвентисты седьмого дня стали проявлять особую активность, акцентируя внимание на миссионерской деятельности. Большую роль в распространении адвентистского учения в те годы сыграло учреждение в 1907 г. в Риге адвентистского Трактатного Общества, которое большими тиражами стало издавать и распространять по всей империи посредством очень эффективной системы колпортажа адвентистские книги, брошюры и журналы на русском, латышском, эстонском, польском и немецком языках. Получив новые возможности для широкого распространения своего вероучения и добившись в этом больших успехов, адвентистская Церковь столкнулась с новой проблемой: нехваткой миссионерских и проповеднических кадров для России, особенно из лиц местных национальностей. Был расширен прием и сокращен курс обучения в семинарии во Фриденсау. Многочисленные адвентистские кадры из России после обучения отправлялись обратно, чтобы возглавить все новые и новые общины, открытые в различных уголках России после 1905 г. В конце 1905 г. Церковь адвентистов седьмого дня в России насчитывала 2105 прихожан и 31 служителя.

Рост адвентистских рядов в России, особенно за счет местного населения, привел руководство Всемирного союза адвентистов в мае 1907 г. к решению о необходимости создания самостоятельного Российского униона. С 18 по 28 июля того же года во Фриденсау прошел седьмой годовой съезд Немецко-Российского униона, на котором были представлены и российские делегаты. На съезде были приняты важные для истории Церкви адвентистов в России решения: «Основываясь на предложении Генеральной Конференции Немецко-Русскому Униону относительно выделения Российских Униона и полей, мы решили это дело организации самостоятельного Российского Униона в положительном смысле, поручая организацию таковой Октябрьскому Всероссийскому съезду, в случае непоступления препятствий, до 1 сентября в Риге, и ввести это постановление в действие с 1 января 1908 года. В связи с организацией Российского Униона предлагаем следующее: преобразовать Южно-Российское миссионерское поле в Конференцию, разделить Северо-Российское миссионерское поле так, чтобы часть районов отошла к Среднероссийскому полю, Западнороссийскому миссионерскому полю и в Балтийское соединение (конференцию)».

В 1907 г. решение об организации Российского Униона было принято. Дело оставалось за решением съездов в России, которые состоялись осенью 1907 г., а 12-16 октября 1907 г. в Риге на первом съезде Всероссийского Униона был учрежден Российский унион со штаб-квартирой в Риге. Председателем Российского униона был избран гражданин США Юлиус Теодор Бетхер (1864-1933).

Молодой и энергичный руководитель сразу приступил к активным действиям и уже 30 ноября 1907 г. написал официальное послание директору департамента духовных дел, в котором раскрывал сущность вероучения и ходатайствовал об официальном признании российским правительством Церкви АСД как религиозной организации. Спустя два месяца, 4 февраля 1908 г. был получен официальный ответ с припиской Синода Православной Церкви: «Синод признает нежелательным разрешение собраний адвентистов в видах ограждения населения от распространения среди них неправильных учений и толкований религиозного характера». Ю. Бетхер не отступился и через 5 дней, 9 февраля, написал второе письмо, уже министру внутренних дел П. А. Столыпину. Кроме напоминания о подписанном тем лично в ноябре 1906 г. циркуляра №5532, он просил разрешения самим назначать или избирать проповедников (до того времени этот вопрос находился в ведении департамента духовных дел), проводить съезды, собираться на богослужения в частных домах без особого на то милостивого соизволения местного начальства.

25 апреля 1908 г. пришел положительный ответ и затем, после приведения к присяге в Лифляндском Губернском Правлении на верность службы во время пребывания в России, Ю. Бетхер получил удостоверение Департамента Духовных дел иностранных исповеданий «действовать в качестве проповедника среди адвентистов России, пользуясь льготами духовного мира».

С 1905 и до конца 1910 г. - период наиболее активной деятельности адвентистской Церкви на территории России. Признав в 1908 г. полномочия Ю. Бетхера как ее главы на территории империи, власти дали зеленый свет укреплению адвентистской организации. С появлением в Церкви энергичного лидера ее активность еще более возросла. Ю. Бетхер обладал даром улаживать конфликтные ситуации как с властями, так и с другими конфессиями, вел активную пиаровскую работу, в результате чего Церковь адвентистов седьмого дня становилась все более известной в российском обществе.

Большое внимание российское руководство Церкви стало уделять распространению учения в Москве и Санкт-Петербурге. В результате существовавшая с 1897 г. петербургская община, которая с 1905 г. вошла в Среднероссийское поле, а с 1908 - в Балтийское соединение, значительно выросла и в 1907 г. состояла из 88 членов. В 1913 г. она выросла до 136 членов. О деятельности санкт-петербургской общины один из ее членов, Д. Исаак, в 1913 г. писал: «В Петербурге мы теперь имеем 136 собратьев различных национальностей; есть некоторое число немцев, но большинство из них русские. Поэтому собрания держатся на русском языке. Мы здесь имеем также дневную школу. Теперь в Петербурге находятся три работника, две женщины-фельдшера и четыре колпортера» (59) .

Церковь решила и задачу организации общины в Москве, которая стала действовать с 1905 г. Руководство Церкви вышло на самые высокие российские инстанции, письменно обращалось к Николаю II с просьбой разрешить адвентистскую конференцию в Москве. Несмотря на то, что во всем городе было лишь около 30 адвентистов, разрешение было дано. Фактически именно эта конференция стала первым настоящим Всероссийским съездом Церкви адвентистов седьмого дня. Съезд проходил 5-8 марта 1909 г. в доме князя Гагарина, на Кузнецком мосту, где в то время располагалось «Общество взаимопомощи торговых служащих».

Согласно отчету на съезде руководителя Церкви адвентистов седьмого дня в России Ю. Бетхера, только за 1908 г. Церковь в России увеличилась на 800 человек и общая ее численность возросла до 3000. На съезде Ю. Бетхер получил полномочия руководителя Церкви еще на один срок. На съезде присутствовали и чиновники министерства внутренних дел. В деталях описывая каждый день съезда, сам московский градоначальник генерал-майор В. Адрианов нарисовал картину заседаний и богослужений делегатов: «В субботу 7-го марта в 9 часов утра сектанты собрались для школьных (библейских - авт.) занятий. Разбитые на несколько групп, они слушали чтение и разъяснение Библии, а также указания о необходимости воздержания... Весь день был посвящен молитвенным собраниям по случаю субботы; причем сектанты переменили будничную одежду на праздничные туалеты как мужчины, так и женщины».

После 1905 г. происходят изменения в социальном составе адвентистского движения. Если ранее его социальной основой была крестьянская беднота, то теперь он стал быстро и широко распространяться в городах, в том числе в Петербурге, Москве, Одессе, Севастополе, Киеве, Ставрополе, Митаве. Его социальными носителями, насколько позволяют судить данные, относящиеся к первому десятилетию XX века, являлись преимущественно ремесленные круги, городская беднота. В. Белогорский пишет о киевских адвентистах, что они «посылали некоторых своих членов прямо по домам. Наметив себе какую-либо улицу или часть городка, населенную рабочим или ремесленным по преимуществу людом, они ходили из дома в дом» (60) . Как писал марксист В. Д. Бонч-Бруевич, они «вербуют своих последователей по большей части из рядов мелкой буржуазии городов, пригородов, местечек, посадов, сел и деревень, из всей мещанской и более или менее обеспеченной крестьянской среды» (61) .

Интерес к адвентизму стала проявлять и интеллигенция. В конце XIX - начале XX в., в обстановке социально-экономического, политического и духовного кризиса, охватившего Россию после революции 1905 г., в преддверии революций 1917г., многие представители интеллигенции стояли на эсхатологических позициях, в их настроении преобладали хилиастические и мессианские настроения. Спросом пользовалась и соответствующая литература. Вот авторы и названия некоторых книг на тему второго пришествия, пользовавшихся огромным спросом: «Светопреставление 1 ноября 1899 г.» (СПб., 1899), «Об антихристе и конце мира» (Киев, 1916), «О страшном втором пришествии Христа» (Киев, 1912), «О втором пришествии Спасителя» (СПб., 1912), «Знамения антихристова пришествия и кончины века» (Киев, 1913), А. Пахарнаев «О времени второго пришествия Христова. Исследование» (СПб., 1911), В. С. Лубков «Второе пришествие Христа на землю» (Ростов-на-Дону, 1908), А. А. Коновалов «О пришествии пророков Еноха и Илии, об антихристе и о уничтожении им таинства священного пришествия» (Ковров, 1906), «О конце мира 25 марта 1912 г.» (СПб., 1912). К хору авторов, пророчествующих близость конца света, поспешили присоединиться и адвентисты. Генерал в отставке Ф. К. Бейнинген член петербургской общины адвентистов седьмого дня, выпустил в свет несколько эсхатологических сочинений «Близость второго пришествия Спасителя» (СПб., 1903), «Бодрствуйте! «Се гряду». Конец света в 1932-1933 гг.» (СПб., 1906) и др. Отдельные голоса критиков этих сочинений, светских и православных, были едва слышны (62) в многоголосом хоре пророков скорого светопреставления.

Модными стали эсхатологические настроения среди самых выдающихся представителей русского декаданса (63) , которым старались подражать мещане, студенты, барышни, изображавшие интеллигентную публику. Именно это обстоятельство способствовало тому, что ряды адвентистов седьмого дня в начале XX в. стали пополняться мещанами, купцами, интеллигентами из крупных и мелких российских городов. Приведем характерный ответ некоего Пушилина из Мичуринского района Тамбовской области на вопрос члена экспедиции Академии наук СССР, изучавшей религиозную ситуацию в центре России в 60-е годы XX в., о характере религиозной общины, к которой он принадлежал в начале века. Пушилин ответил так: «Мы не адвентисты. У адвентистов одна интеллигенция - инженеры, доктора. А у нас простые мужики, прямо от сохи» (64) . Подтверждением справедливости слов

Пушилина может служить и донесение начальника петербургской охранки в 1911 г. о местной адвентистской общине, в котором говорится о собраниях «в доме №23, кв. 2 по 4 Рождественской улице.., на которые собираются до 50 чел. из интеллигентного класса» (65) .

Стремительное распространение адвентизма не только среди крестьянства, но и во всех слоях общества тревожило руководство Православной Церкви и лидеров других христианских движений в России. И тому были причины, ибо адвентизм оказался для последних весьма опасным конкурентом. Нередко адвентизм выступал в роли канала выражения недовольства своим руководством простых верующих, до того посещавших баптистские, евангельские и т. п. общины. В любом случае отход в адвентизм бывших баптистов, молокан, лютеран и т. д. тревожил их лидеров. Как писал в конце XIX в. один из баптистских лидеров В. Г. Павлов в журнале «Беседа», «Мы не намерены здесь перечислять все заблуждения адвентистов и вовсе не желали бы упоминать о них... К сожалению, усилия их не остаются тщетными, и они успели приобрести себе последователей и между нашими братьями... Вот почему мы нашли нужным познакомить наших читателей с главными заблуждениями этой секты» (66) . Число «отпадений» в адвентизм из православия, лютеранства, баптизма росло в начале века следующим образом.

«Отпадение» в адвентизм в период 1905-1911 гт. (67)

Стоит обратить внимание не только на общее ускорение темпов отхода верующих в адвентизм, но также на то, что 42 процента переходивших в адвентизм были выходцами из баптизма и лютеранства, причем наиболее весомые потери потерпел баптизм. Так что гнев баптистского лидера В. Г. Павлова вполне понятен. Имело большой успех адвентистское учение и у молокан (68) , причины чего мы объяснили выше. К 1912 г. в России стало 5500 адвентистов, из которых бывшие православные составляли 64 процента, а остальные были выходцами из баптизма, лютеранства и молоканства (69) .

Активность религиозных меньшинств после 1905 г. привлекла пристальное внимание властей. Особый интерес проявляло правительство к деятельности адвентистов. Министерство внутренних дел направило на адвентистские съезды специального чиновника, С. Д. Бондаря, для изучения этого религиозного движения. С. Д. Бондарь, в определенном смысле разделяя либерально-демократические позиции, дал в своем отчете нейтральную характеристику российского адвентизма.

«О характере русского адвентизма, - писал С. Д. Бондарь в опубликованном в 1911 г. отчете, - как активного религиозного движения, надобно заметить следующее. Наряду с баптизмом и евангельским христианством, русский адвентизм проявляет особенную жизнедеятельность. Адвентистское движение захватывает собой все новые и новые области Европейской и Азиатской России, обнаруживая неуклонное стремление к постоянному численному возрастанию. Миссия адвентизма ведется настойчиво и энергично. Все адвентистские организации (конференции, комитеты, общины и т. п.) преследуют по преимуществу миссионерские цели.

Миссия адвентизма ведется проповедниками, библейскими работниками, пресвитерами общин, колпортерами (книгоношами) и всеми вообще членами общин. Проповедники, библейские работники и пресвитеры устраивают молитвенные собрания, «благовествуют», посещают дома и семьи частных лиц, распространяют адвентистскую духовную литературу. Особенную услугу адвентистской миссии оказывают разъездные проповедники и колпортеры (книгоноши). Разъездные проповедники (миссионеры) посещают общины и занимаются миссией среди «неверующих»... Наконец, и каждый верующий адвентист должен быть «свидетелем Иисусовым», должен содействовать распространению «третьей евангельской вести» (адвентизма)...

Силу адвентизма седьмого дня составляет его превосходная организация и его общинное устройство. Центральные организации адвентистов заботятся о наилучшей постановке адвентистской миссии, объединяют ее деятельность, направляют ее к одной общей цели. При тесной сплоченности адвентистских общин и внутренней автономии их миссионерские начинания центральных организаций находят единодушную поддержку в коллективной деятельности каждой общины. Это превращает секту адвентистов в живое и активное религиозное общество» (70) .

К этому времени относится и выход российских адвентистов на мировой уровень. В 1909 г. российская делегация из пяти человек участвовала в съезде Всемирного Союза и 37-й сессии Генеральной Конференции. Секретарь Всемирного Союза В. к. Спайсер, выступая, коснулся и деятельности российских адвентистов: «Мы благодарны Богу и нашим братьям в России за то, что наше знамя развевается уже на горе Арарат. Последняя весть проникла в ту страну, где праведный Ной снова начал историю человечества». Удалось русской делегации получить аудиенцию и у самой 81-летней Эллен Уайт, которая присутствовала, несмотря на возраст, на сессии Генеральной Конференции и выступала на ней.

Успешно развиваясь после выхода в 1905 г. царского указа о свободе совести, Церковь адвентистов седьмого дня к окончанию религиозной оттепели в 1910 г. имела следующую структуру. К 1 января 1911 г. Российский унион состоял из 3 местных конференций, или соединений (Балтийского, Кавказского и Южно-российского) и 6 полей (Западно-российского, Малороссийского, Среднероссийского, Восточно-российского, Сибирского и Среднеазиатского). С 1 января 1911 г. Российский унион был разделен на 2 самостоятельных униона: собственно «Российский унион» и «Сибирское унионное поле». Российский унион состоял из 1 унионного округа (Рига и ее предместья), 3 конференций, или соединений (Балтийского, Кавказского и Южно-Российского) и 3 полей (Малороссийского, Средне-российского и Западно-российского). Сибирское унионное поле состояло из 5 полей: Волжского, Приуральского, Туркестанского, Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского. О состоянии обоих (российского и сибирского) унионов можно судить по данным отчета «русской унии» с 1 января по 31 марта 1911 г. (71)

Унионный округ (Рига с предместьями): общин - 2, членов общин - 303, крещено с 1 января по 31 марта 1911 г. - 19 человек;

Балтийское соединение (губернии Прибалтийского края, Санкт-Петербургская и Псковская): общин и групп - 16, членов общин - 581; крещено- 10 человек;

Кавказское соединение (губернии Северного Кавказа и Закавказья): общин и групп - 37, членов общин - 853, крещено - 37 человек;

Южно-Российское соединение (губернии Бессарабская, Херсонская, Екатеринославская, Таврическая, часть Донской области между Доном и Донецком): общин и групп - 18, членов общин - 513, крещено - 21;

Западно-Российское поле (губернии Привислинского края, Виленская, Ковенская, Гродненская, Минская и Волынская): общин - 13, членов - 257;

Малороссийское поле (губернии Киевская, Подольская, Полтавская, Черниговская и Харьковская): общин и групп - 20, членов общин - 525, крещено - 2;

Средне-Российское поле (губернии Архангельская, Олонецкая, Вологодская, Новгородская, Ярославская, Костромская, Тверская, Московская, Владимирская, Нижегородская, Рязанская, Калужская, Смоленская, Витебская, Могилевская, Тульская, Орловская, Курская, Пензенская, Тамбовская, Воронежская): общин и групп - 5, членов общин -74.

В Сибирское унионное поле входили:

Волжское поле (губернии Астраханская, Саратовская, Симбирская, часть Донской области): общин и групп- 11, членов общин - 259;

Приуральское поле (губернии Самарская, Оренбургская, Уфимская, Казанская, Вятская и Пермская): общин и групп - 8, членов общин - 195, крещено - 1 человек;

Западно-Сибирское поле (Степной край, губернии Томская и Тобольская, области Уральская и Тургайская): общин и групп - 14, членов общин - 265;

Туркестанское поле: общин и групп - 4, членов общин - 96;

Восточно-Сибирское поле: 1 община (в Харбине) и 22 члена, крещено с 1 января по 31 марта 1911 г. - 4 человека.

Всего же в Российском унионе на 1 апреля 1911 г. насчитывалось общин и групп - 111, членов общин - 3107, а крещено за три первых месяца года - 89 человек. В Сибирском унионе эти показатели были следующие: общин и групп - 38, членов общин - 837, крещено - 5 человек. В совокупности 1 апреля 1911 г. в России насчитывалось общин и групп адвентистов седьмого дня - 149, членов общин - 3944, крещено за первые три месяца года - 94 человека.

Внутренняя жизнь адвентистской Церкви в России характеризовалась устойчивым ежегодным ростом ее численности. К 1 января 1911 г., говорится в отчете русского униона за 1910 г., существовало: общин и групп адвентистов - 146, членов общин - 3952; крещено за весь 1910 год - 597 человек, принято в общины - 134. Десятина дала 4407 руб. 82 коп., сбормолитвенных дней - 2497 руб. 02 коп., а сбор субботней школы - 895 руб. 99 коп. (72) В 1909 г. общин и групп было 119, членов общин - 3391, в 1908 г. - общин и групп - 114, членов общин - 3077 (73) .

В 1909 г. Русский унион содержал 44 проповедника (из них 15 «благословенных проповедников», 10 разъездных проповедников и 19 «библейских работников») и 2 фельдшеров женского пола в Малороссии. В 1910 и в начале 1911 гг. собственно русский унион содержал 46 проповедников (11 «благословенных проповедников», 11 разъездных проповедников и 22 «библейских работника», в том числе 2 женщины). В Сибирском унионе в начале 1911 г. работало 12 проповедников, в том числе - 7 «благословенных проповедников», 1 разъездной проповедник и 4 «библейских работника». Всего же в России насчитывалось 58 адвентистских проповедников. В это число не входили пресвитеры и дьяконы местных общин, которые не содержались на средства унионов и соединений.

В майском приложении к журналу «Маслина» за 1911 г. приводятся и подробные данные о количественном составе Церкви с 1907 по 1911 г.

Статистические данные о развитии Церкви АСД в России в 1907-1910 гг. (на 31 декабря)

Эти цифры применительно к гигантским просторам Российской империи удивляют. Небольшая горстка людей, уверовавших в «трехангельскую весть» и второе пришествие, смогла построить устойчивый, самоорганизующийся и самовоспроизводящийся церковный организм, сумела донести свою веру, свое убеждение во второе пришествие немалой группе верующих, до того принадлежавших к другим христианским конфессиям: православию, католицизму, лютеранству и т. д. Во многом этого им удалось добиться благодаря личному усердию, религиозному подвижничеству. Они все свое время проводили в дороге, невзирая на физическое состояние, погоду и иные обстоятельства. Как результат их усилий, в 1911 г. Церковь АСД в России насчитывала 149 общин и групп с 3944 членами. С целью оптимизации управления разросшейся организацией Европейский Союз АСД с 1911 г. разделил Российский унион на две самостоятельные организации: Российский унион и Сибирское унионное поле. Однако впоследствии в связи с ростом Церкви и ухудшением условий ее деятельности была вновь проведена реорганизация полей. В 1914 г. Церковь АСД в России была разделена на два самостоятельных униона: Восточно-Российский и Западно-Российский.

Стремительное развитие адвентистской Церкви в России, как, впрочем, и в других странах, не столь уж и удивительно, ибо адвентисты тщательно готовились к своей деятельности. На регулярных ежегодных съездах, совещаниях и конференциях обсуждались вопросы миссионерской работы, для нее специально выделялись финансы, утверждался штат разъездных проповедников, книгонош, библейских работников, проявлявших редкую самоотверженность. В 1905-1911 гг. наиболее важными для истории Церкви были прошедшие в феврале и марте 1910 г. в Москве, Варшаве и Митаве три годовых собрания русских адвентистов. На эти собрания правительство направило чиновника МВД России С. Д. Бондаря, который сообщал:

«В феврале и марте 1910 г. в Москве, Варшаве и Митаве, с надлежащего разрешения, состоялись обычные годовые собрания русских адвентистов 7-го дня. Согласно разрешенной программе собрания эти происходили ежедневно в следующем порядке:

8-9 утра - молитва (молитвенный час);

9-10 часов утра - чтение Св. Писания с объяснениями (библейский час);

10-1 час дня - обсуждение общественных дел, касающихся воспитания детей, помощи нуждающимся, устройства школ;

2-3 ч. дня - чтение Св. Писания с объяснениями (библейский час);

3-5 ч. дня - обсуждение общественных дел, как и утром;

7-10 ч. вечера - религиозные лекции.

Собрания в г. Москве представляли конференцию средне-российского поля, т. е. заседания русской унионной конференции с участием представителей от общин средне-российского поля. Собрания проходили 10-14 февраля 1910 г.

Собрания в г. Варшаве были конференцией западно-российского поля, т. е. заседаниями русской унионной конференции с участием представителейот общин западно-российского поля. Собрания эти происходили с 25 по 28 февраля 1910 г.

Собрания в г. Митаве представляли из себя две конференции: конференцию Балтийского соединения и всероссийскую унионную конференцию. Обе конференции заседали одновременно с 3 по 8 марта 1910 г.

Все эти конференции носили по преимуществу молитвенный характер. Молитвы, пение членов и проповеди составляли главное содержание занятий конференций. Обсуждению деловых вопросов посвящалось мало времени - не более 1 часа в течение каждого дня. В субботние дни деловых заседаний не было.

Занятия всех конференций происходили в одном и том же порядке. Утренние собрания конференций начинались «молитвенным часом», во время которого присутствующие предавались молитвенным упражнениям, произнося молитвенные импровизации на своем родном языке. Молитвенный час открывался пением молитвенного гимна и небольшим вступительным словом кого-либо из проповедников. За молитвенным часом следовал так называемый «библейский час». Он состоял в произнесении проповедей на библейские темы и открывался и закрывался пением гимна и молитвенной импровизацией. За библейским часом следовали деловые заседания конференций. Послеобеденные собрания конференций начинались «библейским часом» и закачивались деловыми заседаниями. Вечерние заседания носили исключительно проповеднический характер.

В субботние дни вместо утренних молитвенных собраний происходили уроки «субботней школы», составляющей непременную часть адвентистского богослужения. Уроки эти состояли в чтении и объяснении библейского текста и в усвоении его слушателями при помощи наводящих вопросов руководителя. После этого слушатели разбивались на отдельные группы, каждая в несколько человек, причем с каждой группой занимался отдельный учитель или учительница.

Конференция в г. Москве происходила под председательством проповедника московской адвентистской общины и председателя среднероссийского поля Отто Вильдгрубе. На конференцию прибыли: председатель российской унии Юлий Бетхер, казначей унии Пауль Брандт и председатель британской унии Вильям Фицджеральд. Все эти лица и были главными действующими лицам на московской конференции. На конференцию прибыли также 10 делегатов от адвентистских общин и групп, входящих в состав среднероссийского поля, а именно: от общин с. Меленки, Владимирской губ. (1 дел.), от нижегородской общины (2 дел.) и от московской общины (7 дел.)

Заседания московской конференции происходили в помещении московской общины адвентистов седьмого дня (Б. Грузинская, 34). Утренние ипослеобеденные собрания конференции привлекали мало посетителей (от 25 до 35). Большинство их составляли русские рабочие, ремесленники, мелкие торговцы и пр. Около одной трети были немцы. Вечерние собрания привлекали до 120 слушателей. Подавляющее большинство их составляли русские: рабочие, мелкие лавочники, ремесленники и т. п. Некоторые из них, входя, набожно крестились.

В качестве проповедников на собраниях конференции выступали Виль-дгрубе, Бетхер, Брандт и Фицджеральд. Вильдгрубе говорил по-русски, Бетхер и Брандт - по-немецки, Фицджеральд - по-английски. Проповеди Бетхера, Брандта и Фицджеральда переводились тут же на русский язык. Лучшими из проповедей были проповеди Бетхера.

Конференция в г. Варшаве происходила под председательством проповедника виленской общины и председателя западно-российского поля - Генриха Лебсака. Главными действующими лицами на этой конференции, кроме Лебсака, были - Бетхер, Брандт, Фицджеральд и местный проповедник Шмиц. На конференцию прибыли также 22 делегата от следующих адвентистских общин и групп западно-российского поля: от общины с. Блюменталь и с. Вербы, Волынской губ. (по 1); от лодзинской общины (3); от групп- виленской (2), пабианицкой (Петровской губ.) (3), минской (1) и варшавской (1). Все прибывшие делегаты были немцы.

Утренние и послеобеденные заседания конференции происходили в молитвенном помещении варшавских адвентистов (Сенаторская, 9) и привлекали от 25 до 35 посетителей. Среди них было 3-4 поляка, 1 русский (православный), остальные немцы. Почти все посетители были рабочие или ремесленники. Вечерние собрания происходили в просторном помещении «Польской гостиницы» (Долгая ул., 29) и привлекали до 110-120 слушателей. Немцев было не более 30, русских - 3-4. Почти все посетители принадлежали к низшим классам. В качестве проповедников на собраниях варшавской конференции выступали следующие лица: Лебсак, Бетхер, Фицджеральд и Шмиц. За исключением Фицджеральда, все эти проповедники говорили по-немецки. Проповеди Фицджеральда переводились с английского языка на немецкий. На вечерних собраниях проповеди названных лиц переводились на польский язык.

Проповеди Бетхера, Брандта и Фицджеральда были повторением проповедей, сказанных ими на конференциях в г. Москве.

Конференция в г. Митаве представляла, как сказано, две конференции: конференцию российской унии и конференцию балтийского соединения. В деловых вопросах обе конференции действовали самостоятельно. Во всем остальном они представляли из себя один общий съезд.

Обе конференции происходили под председательством Бетхера. Назаседания унионной конференции прибыли - председатель европейского отделения генеральной конференции адвентистов 7-го дня - Луи Конради (из Гамбурга), председатель британской унии - Фицджеральд и 31 делегат от всех существующих в России адвентистских полей и соединений, в том числе и все председатели полей и соединений. Из числа прибывших лишь 5 человек были русские.

На конференцию балтийского соединения прибыли делегаты от следующих общин и групп: от Гапсаля (2), Фелина (1), Холма, Псковской губ. (2), Юрьева (5), Либавы (8), Митавы (6), Нарвы (6), Петербурга (9), Пернова (1), Ревеля (4), Вейзенштейна (2), Виндавы (2) и Рижской латышской общины (18). Кроме того, прибыли и были допущены к участию в ней делегаты следующих вновь образовавшихся общин и групп: Рижской немецкой общины (10 ч.), имения Керро, Лифляндской губ. (1) и Валка (3). Всего на конференции балтийскую и унионную прибыли некоторые члены адвентистских общин Риги, Либавы, Виндавы и др. Всего прибыло на конференции 131 человек иногородних. Сверх того заседания конференции посещали до 60 членов митавской адвентистской общины, которые вместе с прибывшими составляли постоянный контингент лиц, посещавших собрания конференций.

Главными действующими лицами на конференциях балтийского соединения и унионной были: Конради, Бетхер, Фицджеральд, митавский проповедник Спроге (вновь избранный председатель балтийского соединения) и некоторые из прибывших председателей полей: Лебсак (западно-росс), Исаак (южн.-росс.) и др. Председатели полей были приглашены к участию в занятиях балтийской конференции.

Утренние и послеобеденные собрания конференций происходили сначала в молитвенном помещении митавской адвентистской общины (Добленская, 9). Здесь число посетителей доходило до 220. Ввиду тесноты помещения собрания эти были перенесены в просторное помещение «русского кружка» (Почтовая, 36). Здесь число посетителей доходило до 350.

Вечерние собрания происходили в помещении русского кружка и отличались необыкновенным наплывом посетителей. Не только все стулья и скамейки, но и все проходы и все места на хорах заняты были слушателями. Массы народа толпились в коридорах, иные стояли на сцене за занавесом. Общее число посетителей доходило до 600 человек. Около двух третей посетителей составляли латыши. За ними по численности следовали немцы. Эстонская группа насчитывала 25 человек. Русских было не более 12.

Подавляющее большинство слушателей принадлежало к низшим классам. Лиц интеллигентных было немного. В большинстве случаев, это были случайные посетители, попадавшие на собрания, по-видимому, лишь из любопытства.В качестве проповедников на собраниях выступали следующие лица: Конради, Бетхер, Фицджеральд, Лебсак (преде, западноросс. поля), Исаак (председ. южноросс. соединения), Гинтер (председ. восточноросс. поля), Гинц (проповедник из Ревеля) и Споргн (председ. балт. соединения). Почти все проповеди произносились по-немецки и тут же переводились на латышский, эстонский и русский языки. Проповеди Фиццжеральда переводились с английского языка на немецкий и уже с немецкого переводились на остальные языки.

Проповеди Конради и Бетхера были лучшими из проповедей, сказанных на конференциях. Проповеди Конради, полные внутреннего огня и силы, произносились с редким подъемом и воодушевлением. С замиранием сердца внимали слушатели его словам. Иные плакали. Проповеди Бетхера уступали проповедям Конради в силе внутреннего чувства, но они отличались искусством построения и красотой внешней формы. Отдельные места его проповедей блистали остроумием и вызывали дружеские улыбки на лицах присутствовавших. Речи остальных проповедников ничем не выделялись. Проповеди Фицджеральда были повторением его проповедей, сказанных в Москве и в Варшаве.

По количеству произнесенных проповедей первое место принадлежало Конради. Он говорил ежедневно по несколько раз. За ним следовали Бетхер и Фицджеральд. Остальные проповедники произнесли по одной или по две проповеди в течение всего съезда.

Собрания конференций происходили торжественно. Два хора - латышский (из Либавы) и немецкий (из Риги) - исполняли сектантские гимны. Общее настроение было приподнятое, праздничное.

На одном из последних собраний конференции два разъездных проповедника адвентистов - Шмиц (из Варшавы) и Озоль (из Баку) были посвящены в «благословенные проповедники». Посвящение совершали Конради, Бетхер и Фицджеральд. По приглашению Бетхера все присутствующие встали; посвящаемые, посвящавшие и 14 старших (благословенных) проповедников опустились на колени. Конради и Бетхер возложили руки на посвящаемых и произнесли молитвы о ниспослании им Св. Духа. После этого вновь посвященные проповедники принимали поздравления от присутствующих.

Почти все проповеди, произнесенные на конференциях в Москве, Варшаве и Митаве, были посвящены раскрытию эсхатологических чаяний адвентистов седьмого дня. При этом одни из проповедников рисовали картины близкого пришествия Христова, страшного суда и блаженного состояния «детей Божиих» (т. е. адвентистов). Другие приглашали слушателей готовиться к наступающему пришествию Христову и исполнять заповеди Божий. Третьи же старались обосновать принципиальную мысль о том, что библейские предсказания о наступающем дне Господнем непременно сбудутся...Все проповедники сходились на том, что переживаемое нами время есть последнее время. «Мы находимся на границе. Мы приближаемся к великим событиям, которые вскоре совершатся». «Скоро наше путешествие окончится». «Скоро придет Господь и возьмет с Собою всех верующих»...

...Деловые занятия конференций начинались с избрания трех комитетов (комиссий), каждый в составе нескольких членов: 1) комитета резолюций, 2) комитета доверенностей и 3) комитета назначений.

«Комитет резолюций» вырабатывал резолюции и предлагал их на обсуждение пленарных заседаний конференций. В резолюциях этих формулировались пожелания адвентистов данного поля (на унионной конференции - пожелания, касающиеся адвентистов всей унии).

«Комитет доверенностей» намечает кандидатов на должности проповедников и библейских работников поля, соединения или униона. По указаниям этого комитета пленарные заседания конференций избирали проповедников и библейских работников для своего поля, соединения или униона.

«Комитет назначений» намечал кандидатов в председатели и в члены исполнительных или совещательных комитетов. По указаниям этого комитета пленарные заседания конференций избирали председателя и весь состав своих комитетов.

Существенный интерес представляли резолюции всероссийской (унионной) конференции адвентистов седьмого дня. Эти резолюции воспроизводили собой резолюции, принятые на конференциях в Москве и Варшаве.

Первая резолюция, принятая на конференциях в Москве, Варшаве и Митаве, приглашала всех адвентистов, в благодарность за содеянные Господом милости, еще более предаться Его работе для потерянных душ человеческих, с целью распространения Его славы и прославления Его имени».

Из суждений, высказанных по этому поводу на конференциях, выяснилось, что необычайные «милости» Господа к адвентистам сказались прежде всего в том, что Он дал им возможность свободно собираться в России для молитвы и прославления Его имени. При этом на московской конференции указывалось даже, что в России адвентисты пользуются такой свободой, какой они не знают, например, в Австрии. Далее «Господь изливал Свое благословение и на работу адвентистов в России». За последние два года в России приняло адвентизм 1600 чел. из общего числа 3000 «обратившихся» в Европе. В различных местах России появились новые адвентистские общины и группы. Во многих существующих общинах наблюдалось значительное приращение членов. В некоторых городах молитвенные помещения оказались уже тесными ввиду большого наплыва лиц, желающих слушать слово Божие. Наконец, Господь «изливал Свое благословение и на финансовое благосостояние адвентистских организаций в России».Вторая резолюция, принятая на конференциях в Варшаве и Митаве, приглашала адвентистов обратить особливое внимание на воспитание подрастающего поколения, удерживая его от дурных влияний, приучая его к семейной молитве и следованию слова Божия и заменяя вредную литературу христианскими книгами и журналами...

...Третья резолюция, принятая на конференциях в Варшаве и Митаве, приглашала адвентистов предаваться изучению Библии по урокам субботней школы и по произведениям адвентистской литературы, «дабы при посредстве полученных таким образом знаний быть светом для окружающего мира».

При обсуждении этой резолюции указывалось, между прочим, что адвентистские общины в России не обладают достаточным количеством проповедников и что субботние школы являются лучшим из средств для проявления самородных проповеднических талантов в адвентистской среде.

Четвертая резолюция, принятая на всех конференциях, приглашала адвентистов содействовать, путем добровольных пожертвований, скорейшему устройству в России адвентистской школы, в которой молодые люди могли бы получать образование «для блага человечества».

При обсуждении этой резолюции на всех конференциях указывалось, что постройка адвентистской школы в России является делом настоятельной необходимости. В России есть много членов адвентистских общин, которые имеют у себя библию, но не умеют ее читать. Ученики проектируемой школы и будут учителями для таких членов. Они же будут распространять «свет Христов и грамотность» среди всей вообще темной народной массы в России...

...Пятою резолюцией постановлено было повергнуть к стопам Его Императорского Величества верноподданнические чувства адвентистов, собравшихся в г. Митаве...

...На конференции же был выслушан и утвержден денежный отчет униона за 1909 г. Согласно отчету, доход униона равнялся 30082 р. 60 к., расход - 43357 р. 50 к. Дефицит в 13 тыс. рублей решено было покрыть из сумм генеральной конференции адвентистов 7-го дня...

...Принятие резолюций и предложений, поступавших на обсуждение пленарных заседаний конференций, происходило следующим образом. По прочтении предложения председатель собрания обращался к членам конференции с вопросом: «Кто сделает предложение, чтобы это было принято?» - «Я», - отвечал кто-нибудь из членов. «Кто это поддерживает?!, - спрашивал председатель. - «Я», - говорил кто-либо другой. «Кто согласен с этим, прошу поднять руки», - возглашал председатель. Поднятием рук заканчивалось принятие предложений» (74) .

Именно таким образом на всех конференциях были проведены выборы и совершилось назначение соответственно всех унионных и местных адвентистских лидеров, казначеев, кассиров, проповедников и библейских работников как униона, так и всех местных полей.

Относительно политических симпатий российских адвентистов седьмого дня и их лидеров С. Д. Бондарь писал в закрытой официальной справке от 11 января 1911 г. следующее: «На своих конференциях, происходивших под наблюдением Д-та (Департамента духовных дел МВД России - авт.) в феврале и марте 1910 г. в Москве, Варшаве и Митаве, вожди адвентистского движения в России заявляли прямо: «Мы не враги правительства, но его друзья. Истинный христианин должен исполнять заповеди Божий, а заповеди Его требуют повиновения властям предержащим».

Кроме того, С. Д. Бондарь, как представитель Министерства внутренних дел империи, подтверждал, что «считать эти заявления лицемерными не представляется». В обоснование своего вывода он ссылался на тот аспект адвентистского вероучения, который известен как «созидание Божественного характера». Так, он заключал: «Напротив, заявления эти получают особенное значение ввиду той роли, какую присваивают адвентисты исполнению заповедей Божиих в деле спасения человека. Эту именно мысль руководители адвентистов постоянно и настойчиво подчеркивали в своих проповедях и в частных беседах на съездах, приглашая при этом присутствовавших повиноваться всем требованиям власти».

Однако власти оставили все выражения верноподданнической позиции адвентистского руководства без внимания. Напротив, начиная с конца 1910 г. они взяли на вооружение новую политику по отношению ко всем неправославным религиозным объединениям и движениям. Дарованная в 1905 г. свобода совести была значительно урезана. Многочисленные циркуляры министерства внутренних дел России, один за другим выходившие с конца 1910 г. и рассылавшиеся по всем губерниям империи, ставили для деятельности всех неправославных религиозных объединений такие условия и препоны, что поневоле они должны были во многом ее сворачивать, уходить вновь в подполье. Так, в «Биржевых ведомостях» за 8 сентября 1916 г. были опубликованы выдержки из циркуляра министра внутренних дел, в котором рекомендовалось «в интересах общественного порядка и безопасности государственной применять все средства, чтобы препятствовать вредной деятельности сектантских организаций и их отдельных представителей».

Коснулись эти изменения и деятельности российских адвентистов. Запрещались их молитвенные собрания, закрывались молитвенные дома. За адвентистскими лидерами, пасторами, проповедниками, простыми верующими устанавливалась полицейская слежка. Местные власти не только собирали компромат на адвентистов, но и чинили им всяческие препятствия в отправлении культа. Так, 31 марта 1912 г. киевский губернатор шлет в Департамент духовных дел Министерства внутренних дел России многостраничный доклад о многочисленных нарушениях «раскольников» «во вверенной мне губернии», особо останавливаясь на так называемой «Кищенской церкви» Уманского уезда. Оказывается, во время строительства молитвенного дома верующие не утвердили его проект на «Строительном отделении Киевского губернского правления и построили его без соблюдения требований Строительного Устава, а посему собрания в нем воспрещены Уманским уездным Исправником».

Затем губернатор предостерегает, что вскоре село Кищенцы будет навсегда потеряно для Православной Церкви, ибо там уже сейчас «насчитывается свыше 1000 душ адвентистов седьмого дня». Воистину прав русский народ: «у страха глаза велики». По данным Церкви адвентистов, в Кищенцах на 1 января 1913 г. было всего лишь около 60 членов церкви. Правда, не один губернатор таким образом «ошибся». За год до этого местное православное духовенство информировало вышестоящее начальство в Киеве, что «24 апреля 1911 г. приезжал наставник Киевской общины адвентистов Иван Перк вместе с проповедником из Риги Юлием Бетхером и под открытым небом совершали обряд крещения над отпавшими от православия 22 адвентистами, в числе коих было 4 несовершеннолетних в возрасте от 17 до 20 (!?) лет». Киевский губернатор сообщает и о принятых им мерах в связи с этим событием: «Пристав 4-го стана Уманского Уезда Безручкин, в стане коего устраивались торжественные крещения под открытым небом и развивалось сектантское движение, ныне уволен от службы, а вновь переведенному чиновнику полиции предложено иметь самое бдительное наблюдение за всеми выступлениями сектантов, а также назначить в с. Кищенцы для постоянного надзора опытного стражника». По решению того же губернатора, И. Перк и Ю. Бетхер были привлечены к судебной ответственности. Уже 28 апреля 1912 г. мировой судья Уманского округа вынес приговор: «Ивана Перка и Юлия Бетхера оштрафовать сорока рублями каждого с заменой при невнесении вовремя платежа штрафа арестом на 20 суток».

Практически за всеми лидерами Церкви адвентистов была установлена полицейская слежка, на них были заведены следственные дела, в которых скапливалась информация о личности, передвижениях, выступлениях объекта слежки. Вот что, например, говорится в письме за подписью помощника московского градоначальника №45008 от 4 октября 1916 г. в Департамент духовных дел МВД России о крупном адвентистском функционере, главном редакторе адвентистского журнала «Благовестник», выходившем в Москве, И. А. Львове: «Львов Иван Александрович, по вероисповеданию последователь секты Адвентистов 7-го дня и состоит наставником общины названного вероучения в Москве. Образ жизни ведет скромный и тихий. Личных средств не имеет, а живет на средства жены, которая владеет в Петрограде небольшой недвижимостью, а также на добровольныя приношения членов общины адвентистов, что составляет около 100 рублей в месяц... Львов считается среди адвентистов авторитетом и своим влиянием пользуется для увеличения числа последователей своего учения».

Чтобы понять масштабность репрессий, обрушившихся на адвентистскую Церковь в России начиная с конца 1910 г., приведем лишь некоторые факты из многочисленных архивных документов.

- В ноябре 1911 г. возбуждается уголовное дело против руководителя Одесской общины адвентистов седьмого дня К. Шмакова по доносу о его выступлениях против догматов Православной Церкви. Община была закрыта.

- В начале 1912 г. подвергается преследованию адвентистский проповедник А. Е. Гонтарь за проповедническую деятельность на Подолье.

- Летом 1912 г. по обвинению в богохульстве и агитации против догматов и святынь православия в Красном Селе под Варшавой был арестован библейский работник М. Гриц; в том же году над ним состоялся суд присяжных, которые оправдали его по причине отсутствия состава преступления.

- В 1911 г. был арестован Г. А. Григорьев, донской казак, ставший адвентистским служителем и проповедником. Он был осужден, закован в кандалы и вместе с другими заключенными по этапу пешком отправлен в Сибирь. Всего же в течение жизни Г. А. Григорьев за свою религиозную деятельность и проповедь адвентистского вероучения арестовывался 38 раз.

- 13 марта 1912 г. по решению Сената было закрыто Трактатное общество Церкви АСД в Риге, и издание литературы там было прекращено. Все ходатайства руководства Церкви отклонялись, а 22 октября 1913 г. Главное управление по делам печати мотивировало невозможность удовлетворения этих ходатайств тем обстоятельством, что «все издания Трактатного общества написаны в духе учения адвентизма седьмого дня (в каком же ином духе они могли быть написаны? - авт.) и преследовали цель искусственного распространения идей этой секты среди православного населения».

От репрессий страдали и простые верующие, ибо их объявляли немецкими агентами и соответствующим образом к ним относились. Показательна в этом отношении биография адвентиста Алексея Бирюля, работавшего до 1909 г. телеграфистом на станции Дно, а затем в Петербурге. В начале своей зрелой жизни Алексей Бирюль был, по его словам, атеистом, отвергавшим бытие Бога. Но уже в то время он читал книги о религии Ренана, Штрауса, религиозные сочинения Льва Толстого и задумывался о причинахокружавшего его социального антагонизма в обществе: «Я видел нищих, голодных и видел в магазинах залежи продуктов. Это было для меня тяжело»!

Жизнь А. Бирюль вел размеренную и уединенную, пытаясь ответить на возникавшие вопросы самостоятельно. В процессе его духовной эволюции атеизм его был побежден сперва толстовством с тем, чтобы быть позднее замененным адвентизмом седьмого дня. С того времени А. Бирюль - убежденный адвентист. «...Моя вера, - писал он, - состоит в исполнении 10 заповедей, написанных на каменных скрижалях, и в вере во Христа как сына Божия, нашего Спасителя» (Письмо А. Бирюля от 15.01.1913).

Он стал исполнять все требования адвентистского учения. За отказ от военной службы его отправили в дисциплинарный батальон, где подвергли порке за отказ работать в субботу. В послании к петербургским единоверцам А. Бирюль писал: «Дорогие братья и сестры! Не подумайте, что здесь так же порят, как детей, нет, здесь так бьют, что после десятого удара вся кожа делается красными большими буграми, и кровь выступает каплями и длинными красными полосами... И что же, как ни больно было, но когда кончили бить и сказали: вставайте, я встал и почувствовал такую дружбу и такую любовь к моим врагам, что весь страх перед ихним наказанием у меня пропал. Я смотрел на них с любовью и начинал улыбаться... Дорогие братья и сестры! Свидетельствую вам, что великую смелость и неустрашимость я получил сразу после розог. Если бы мне в то время сказали бы: пойди, мы еще дадим тебе сто ударов, то я нисколько бы не устрашился, но пошел бы и лег под удары».

Таким образом, еще до 1914 г. многие адвентистские общины, издательства АСД на территории России были разгромлены и закрыты, а значительная часть ее центрального и местного руководства, многие ее работники были арестованы и высланы в Сибирь и Среднюю Азию, что, кстати, привело к образованию и в этих, отдаленных от центра России, регионах новых адвентистских общин. Так, например, высланный в Сибирь Г. А. Григорьев вел там активную проповедническую деятельность и даже после октябрьского переворота 1917 г. не покинул край, посвятив себя дальнейшему служению в основанных им и его коллегами по несчастью общинах Сибири, Алтайского округа и др.

Первая мировая война принесла российским адвентистам новые испытания. Правительство и руководство Православной Церкви обвинило адвентизм в немецком происхождении. На этом основании была развязана настоящая антиадвентистская кампания, все адвентисты были определены как агенты и шпионы кайзера Вильгельма. Широкую и громкую огласку получило в те годы дело уманских адвентистов седьмого дня, которых обвинили в шпионаже в пользу Германии и антипатриотизме. В 1916 г. уманские местныевласти возбудили уголовное дело о «противогосударственной деятельности» группы адвентистов, проживающих в Уманском уезде Киевской губернии. Дело было полностью сфабриковано, ибо с начала войны по сентябрь 1916 г. из числа всех местных адвентистов к судебной ответственности за отказ от несения военной службы было привлечено всего лишь 50 человек. А псковский губернатор в июне 1916 г. в своем донесении в МВД России писал: «В настоящее время в г. Пскове находится названных адвентистов 14 чел. Среди них уклонившихся по религиозным убеждениям от ношения оружия и от исполнения воинского долга не имеется, а также не было замечено за ними проявлений антимилитаристских и антиправительственных тенденций» (75) .

Попытка властей организовать суд над адвентистами из Уманского уезда по обвинению в «противогосударственной измене», который инициировали черносотенные шовинисты, провалилась. Начальник киевского охранного отделения в своем донесении губернатору писал: «Никто из ряда определенных свидетелей не мог указать на то, чтобы деятельность сектантов или их руководителей была направлена явно во вред государства... Не установлено также, чтобы адвентисты вели среди населения агитацию за отказ идти на войну, поднимать оружие против врагов, называя их братьями. В отношении помощи населению и общественным учреждениям на нужды войны также не проявили обособленности и охотно давали при сборах и деньгами и натурой, а Русановская община внесла на „Красный крест" 22 рубля...» Дабы убедить общественность и власти в патриотизме российских адвентистов седьмого дня, их лидер Г. И. Лебсак в самом начале войны поместил в адвентистской газете «Утренняя звезда» свою статью «Киевские адвентисты и война». В ней, в частности, говорилось:

«Сейчас же после объявления войны Германией и Австрией России киевские адвентисты седьмого дня повергли через губернатора к стопам Его Императорского Величества свои верноподцаннейшие чувства и были удостоены получить через господина полицмейстера следующее объявление: „Министр внутренних дел уведомил начальника края, что государь император высочайше повелеть изволил сердечно благодарить киевских адвентистов седьмого дня за верноподданнейшие чувства, выраженные по поводу открытия военных действий". Из города Киева и губернии находится на театре военных действий около 25-30 братьев. Некоторые из них причислены к санитарным отрядам, некоторые - к телеграфным частям, а остальные - в строй, где участвовали и участвуют в сражениях. Насколько нам известно, все они еще живы. Несколько же ранены и причислены к слабосильной команде. Таким образом киевские адвентисты всей своей силой присоединяются с другими верными сынами дорогой нашей родины на помощь ближним своим в настоящее трудное время и для славы Всевышнего Бога. Да поможет нам Господь в том и в будущее время.

Исполняя должность духовного наставника, Г. Ив. Лебсак» (76) .

Широко был разрекламирован и тот факт, что русские адвентисты отдали все свои доходы на военные нужды. Однако российское правительство не проявило особой реакции на эту статью и продолжало свою политику ограничения деятельности Церкви адвентистов седьмого дня в России. В связи с тем, что Рига, в которой находилась штаб-квартира Церкви и проживал лидер Ю. Бетхер, вошла в пограничную зону военных действий, распоряжением Минского губернатора от 23 августа 1915 г. Ю. Бетхер был признан нежелательной личностью и ему было предложено переехать в любой город, на его выбор, но в глубь России. Бетхер избрал Саратов, куда и была перемещена штаб-квартира Церкви АСД. По прибытии в Саратов в ноябре 1915 г. Ю. Бетхер обратился в министерство внутренних дел с прошением разрешить ему проведение публичных молитвенных собраний в городе, однако получил отказ. Вместо разрешения на проповедь товарищ министра внутренних дел России князь А. Волконский отдал тайное распоряжение: «Установить за Ю. Бетхером особое наблюдение с целью: при наличии достаточных оснований поднять вопрос о высылке его как вредного в политическом отношении иностранца». Власти инкриминировали ему, американскому гражданину, обвинение в «шпионстве в пользу Германии и антимилитаристской пропаганде». Именно такая запись была сделана в личном деле Ю. Бетхера в жандармском управлении.

20 марта 1916г. жандармы Саратовского Губернского Управления провели в доме Ю. Бетхера обыск, изъяв дневники, письма, деньги, а в апреле обыск был проведен у других руководителей Церкви, в церковном офисе с изъятием всех финансовых и иных документов, денег, а книжный склад был опечатан. После этих событий для руководства Церкви стало очевидным, что дальнейшее пребывание Ю. Бетхера в России чревато большими неприятностями, и он покинул страну. Руководство Церковью АСД в России было возложено на Отто Рейнке.

Церковь АСД в России в 1914-1917 гг. понесла тяжелые потери. Так, в Петрограде в 1915 году по решению местных властей были закрыты молитвенные дом и адвентистское издательство, арестованы многие церковные работники и простые верующие. Был арестован и служитель Петроградской общины С. С. Ефимов, которого сперва поместили в городскую тюрьму, а затем по этапу отправили в Сибирь, на Ангару. Его прихожанину Н. Г. Лабренцу также довелось перенести все муки и испытания тюремного заключения. Вот что он вспоминал об аресте в 1915 г. по обвинению в принадлежности к адвентизму. «Никому слово „свобода" так не дорого, как людям, испытавшим горечь рабства, - писал Н. Г. Лабренц в журнале „Благая весть"». - Жутко становится тому, кто хоть мало-мальски знает, что такое тюрьма, где кроме четырех голых стен да маленького окошечка у потолка ничего нет. Сколько бессонных ночей, сколько бесконечных душевных терзаний приходится здесь испытать. Помимо трудностей заключения, выпадает на долю заключенного целый ряд ядовитых оскорблений и унижений. Непрерывной пыткой являлись кандалы. Они постоянно, при каждом шаге и движении своим лязгом и звоном напоминают несправедливо нанесенную обиду... Лучшим утешением для верующего являлась его вера. Искренно верующий, хотя и страдал, но никогда не унывал и не роптал, и терпеливо все переносил. Если же становилось слишком тяжело, то в молитве он находил обильное утешение и подкрепление.

В подобных обстоятельствах прожил я 11 месяцев в Петроградской тюрьме. В ноябре 1915 года, человек 25 каторжан и много других арестованных отправили этапным порядком в Нижегородскую губернскую тюрьму» (77) .

Несмотря на все сложности и испытания, выпавшие Церкви адвентистов в период Первой мировой войны, она не утратила своих позиций в России, прочно укрепившись ко времени падения царского режима на территории всей страны. По данным годового отчета VI Всероссийского съезда адвентистов, в конце 1916 г. в России насчитывалось 269 адвентистских общин с 1085 членами. «Евангельскую работу вели 78 проповедников, которые несли спасительную весть от Тихого океана до немецкой границы, от Северного Ледовитого океана до жаркой Бухары» (78) .

По вполне понятным причинам Церковь адвентистов седьмого дня восторженно приветствовала Февральскую революцию 1917 г., увидев во Временном правительстве государственную власть, которая даровала обществу демократические принципы, главным образом законы о свободе совести.

Под редакцией И. А. Львова вышел специальный номер адвентистского журнала «Благая весть», называвшийся «Номер свободы» (79) . Вот как адвентисты оценили в нем значение февральской революции для России: «Свершилось знаменательное событие для всех сынов России, в особенности же для бывших в ней гонимыми за свои религиозные убеждения. Деспотизм старой власти герметически закрывал все скважины, сквозь которые мог проникнуть луч света в темноту. Ныне он волею Всевышнего, сим похоронен...

Божий вестники, страдавшие в местах ссылки и заточения, лишенные возможности совершать Божье дело, услышали от Бога, через ангела его - Временное правительство - как ответ на свои и наши о нем молитвы: «Можете быть свободны» (80) .

Читатель с подозрением может отнестись к этим эмоциональным оценкам новых политических институтов. Советские авторы оценивали их как свидетельство реакционности адвентистских лидеров, назвавших буржуазное Временное правительство «Божьим ангелом». Но чтобы верно понять тональность вышеприведенных строк, их высокое эмоциональное напряжение, надо вспомнить, что до февраля 1917 г. на каторге и в тюрьмах томились по различным надуманным обвинениям многие адвентисты - и руководители, и простые верующие. Февральская революция помимо всего прочего амнистировала «религиозных преступников», сосланных в Сибирь, томившихся в тюрьмах. Все они после февраля 1917 г. получили свободу и вернулись к близким, в свои общины. Им, вполне возможно, все происходящее казалось волшебным сном, чем-то сверхъестественным. Для иллюстрации сказанного обратимся к воспоминаниям самих участников тех событий.

Уже упоминавшийся Н. Г. Лабренц о событиях тех дней писал так: «Первого марта, 1917 года, сидел я, как обычно, в своей маленькой одиночной камере. Настали сумерки, и я от нечего делать стал вычислять, сколько мне еще осталось сидеть; высчитал годы, месяцы, недели, дни и даже часы и минуты. Вдруг слышу торопливые шаги приближающиеся к моей камере; я насторожился. Железную дверь поспешно открывают и входит сильно взволнованный помощник начальника тюрьмы. «Знаете ли вы имена всех заключенных сектантов?» - обращается он ко мне, подавая мне листок бумаги и карандаш. «Напишите их всех, только поскорее». Я их, конечно, хорошо знал и написал, не забыв, в том числе и себя. Напрасно ломал я себе голову, шагая большими шагами по камере и стараясь выяснить себе причину волнения помощника, я никак не мог понять, почему он волновался и для чего ему нужен был список, как вдруг словно молния, осветила меня мысль: «Свобода!» При этой мысли у меня даже перехватило дыхание, но я тотчас же ее отвергнул, как нелепую фантазию. Но моя душа будто предчувствовала, что приближается что-то важное, особое, что сейчас узнаю причину волнений помощника. Двери опять открываются, входят несколько людей тюремной администрации, говоря мне: «Выходите, вы свободны!» Я стоял, не двигаясь, и смотрел широко раскрытыми глазами на вошедших, не зная верить ли своим ушам. Они должны были повторить свои слова, и только тогда невероятная радость охватила меня. Наскоро собрав свои вещи, я чуть не бегом выбежал из камеры. Внизу, в конторе, уже находились мои друзья. У всех лица были бледны, все были взволнованы. «Неужели свобода?!» - спрашивали они меня. «Нет, мы раньше не поверим, пока не выйдем из тюрьмы», - говорили другие. Трудно было верить тому большому счастью, многим предстояли еще долгие годы каторги, и вдруг неожиданно свобода!!! Когда же нас выпустили на тюремный двор и мы услышали гул толпы, увидели в первый раз за несколько лет над собою огромное темно-синее небо с ярко горевшими бесчисленными звездами, то окончательно убедились в том, что мы свободны. Скорей теперь к воротам, за ними друзья, за ними воля и новая жизнь! Наше появление вызвало бурную радость, и несмолкаемое «ура» потрясло воздух. Радость соединила сердца чужих людей».

После февраля 1917 г. потянулись из Сибири ссыльные адвентисты. Церковь АСД спешила вернуть утраченные позиции. В 1917 г. состоялись съезды адвентистских общин в Петрограде, Киеве, Москве, Одессе, Нарве и др. городах, которые завершились Всероссийским съездом в Саратове, разработавшим планы церковной жизни в новых условиях.

После февраля 1917 г. руководство Церкви АСД в России предприняло попытку восстановления церковной организации на всероссийском уровне. Необходимость этих мероприятий была обусловлена тем, что в результате войны и выхода из состава Российской империи Латвии, Эстонии, Польши и Западной Украины число прихожан Церкви АСД в России уменьшилось более чем на 1700 человек, и в 1917 г. два российских униона (союза) насчитывали чуть более 6000 членов.

В июне 1917 г. российские лидеры адвентизма продолжали поддерживать Временное правительство. В журнале «Благая весть» говорилось: «Солнце правды восходит в нашей стране и исцеление в лучах его» (81) . Этот же журнал сравнивал политику Временного правительства с политикой Линкольна в период гражданской войны в Америке (82) . Многие адвентистские лидеры называли позднее 1917-й год «годом полной свободы».