Диссиденты. Правозащитное движение

30 апреля 1968 г. в Москве вышел первый номер самиздатского бюллетеня «Хроника текущих событий». Отпечатанный на машинке бюллетень содержал информацию о политических процесах в Москве и Ленинграде; о протестах в связи с преследованиями; о преследованиях в связи с протестами – словом, знакомил читателей с достижениями советских властей в области прав человека.

О себе «Хроника» сообщала скупо: «год издания первый». Тут у пытливого читателя возникало правильное предположение, что издание рассчитано надолго. Был и эпиграф – статья 19 Всеобщей декларации прав человека: «Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ». Стиль изложения – сухой, безоценочный, жесткий – свидетельствовал о строго информационном характере машинописного бюллетеня.

Искушенному читателю‑»шестидесятнику» жанр был уже знаком.

Оттепель давно кончилась. Диссидентство становилось способом жизни для тех немногих, кто иначе жить не мог и не хотел.

Так возникло правозащитное движение – пожалуй, самое важное и морально обоснованное из всех течений диссидентства.

«Соблюдайте законы!» – этот призыв, явно или между, строк, содержался впоследствии чуть ли не. в каждом плакате, развернутом на площади, или письме, с которым интеллигенция обращалась к власти. Ответом были репрессии. Общая беда сплачивала. В 1969 году была создана Инициативная группа защиты прав человека в СССР, позднее – Комитет прав человека, комитеты защиты верующих, хельсинкские группы… Многие члены этих организаций участвовали в изготовлении или распространении «Хроники текущих событий», все – упоминались в ней.

Академик А. Д. Сахаров называл «Хронику» самым большим достижением правозащитников.

Мало кто из гостей, приходивших в славную на всю Москву квартиру историка Петра Якира, не знал, что второй ящик его письменного стола предназначен для «Хроники». Оттуда листочки изымались и передавались в надежные руки.

Конспирацию, особенно на первых порах, соблюдали не слишком. Опыт выковывался годами под методичным наблюдением сотрудников КГБ, часто не утруждавших себя соблюдением профессиональных приличий и следивших за подопечными в открытую. В той странной, противоречивой жизни, которую вели правозащитники, не принято было скрывать ни убеждений своих, ни мыслей. Это называлось – явочным путем утвердить свое право. Л с другой стороны, когда касалось дела, приходилось иногда не доверять ни телефону, ни почте, ни близким, ни друзьям. Внешне жизнь оставалась прежней: работа, дом, семья, хлопоты. Но рядом была и друтая жизнь, где от вовремя спрятанной за подкладку шубы крамольной рукописи или удачно выбранного места встречи с иностранным корреспондентом зависели судьбы десятков людей..

Закономерно: едва появившись на свет, «Хроника» стала ле‑топйсыо и своей судьбы. Поэт, переводчик, организатор и первый редактор «Хроники» Наталья Горбаневская была арестована 24 декабря 1969 года. В числе прочих обвинений ей предъявили сбор информации о политзаключенных Владимирской тюрьмы, напечатанной в том же 11‑м выпуске «Хроники», что и сообщение поэта. Суд, проходивший в отсутствие обвиняемой, признал ее душевнобольной и назначил принудительное лечение. Эмигрировала во Францию в 1976 году.

После се ареста редактором стал филолог Анатолий Якобсон. В 1973 году ему тоже пришлось эмигрировать. Пять лет спустя в состоянии тяжелой депрессии покончил с собой.

Вместе с А. Якобсоном и после него «Хронику» редактировали педагоги Галина и Илья Габай, литературовед Габриэль Суперфин, поэт Юлий Ким… Следует сразу отметить: «Хроника» была плодом коллективного творчества, так что деление на редакторов и участников чаще всего условно.

Сбор информации был трудным делом. Не придешь ведь в обком или на Лубянку, не предъявишь удостоверение: я, мол, из «Хроники», хотелось бы узнать подробности некоторых событий. Сообщения шли но цепочке, от одного к другому, как в детской игре… Круг корреспондентов увелчивался, все шире охватывая территорию Союза. Появились «узкие специалисты» – по самиздату (обзор его делали и профессиональные литераторы), по национальным движениям, по разделу «Вести из лагерей»…

Сообщения из лагерей «Хроника» печатала начиная с первого своего выпуска. Над этими папиросными клочочками, свернутыми в трубку или квадратик, исписанными мельчайшим почерком, чудом переданными на волю, часами сидели с лупой, расшифровывая каждую полустертую букву. Привозили их родственники со свиданий и освободившиеся зеки. Привозили, рискуя никогда больше не получить свидания, схлопотать новый срок. Стремление оповестить о беззакониях пересиливало страх. Так «Хроника» узнала о процессах прошлых лет, сообщив «более 500 фамилий осужденных по политическим статьям до 1968 года и примерно о 50 помещенных в спецпсихбольницы до этого времени (Л. Алексеева, „История инакомыслия“, США, 1984).

Одним фактом своего существования «Хроника» объединяла людей самых разных положений, убеждений и верований. На последних страницах в указателе имен встречались академик и рабочий, старый большевик и православный священник, монархист и еврей‑отказник. Всех уравнивал приговор: лагерь, тюрьма, ссылка, психушка‑Человека, о котором заговорил вдруг весь мир, труднее убить. Тысяча невидимых нитей связывает его с людьми, помогая выжить в самых бесчеловечных условиях. «Даже в худшем случае мне не угрожает забвение, – писал родителям в 1974 году из пермского лагеря врач Семен Глузман (письмо шло на волю, минуя лагерную цензуру). – Благодаря моим товарищам, знакомым и незнакомым, благодаря „Хронике текущих событий“. Одна юная свидетельница, почти девочка, так ответила на вопрос суда: „Хроника текущих событий“ существует для того, чтобы людям стала известна правда о закрытых процессах…»

Ради этого, собрав материалы для очередного выпуска, и сходились в московской квартире несколько человек. Случалось работать за плотно занавешенными окнами, с отключенным телефоном, дни и ночи подряд, без сна и прогулок, как в карцере, – соседям полагалось думать, что квартира пустует. Сообщения – «сырье» – переписывали набело, превращая в «полуфабрикат», который затем подвергался жесткой редактуре, отсеивавшей все, что представлялось сомнительным либо недостоверным. «Товар» передавался машинистке.

Первые, тонкие номера «Хроники», выходившие аккуратно раз в два месяца, печатались иногда «шикарно» – в полтора интервала, на хорошей бумаге. Когда «Хроника» сстала выходить реже, резко увеличился ее объем.

Две закладки по 15 копий – тираж. 30 экземпляров. На всю страну. «Этого достаточно».

…На западе писали, что, по подсчетам специалистов, «Хронику» выпускает научно‑исследовательский институт.

В начале 70‑х по Москве ходили упорные слухи о закрытом Пленуме ЦК, где будто бы разгорелся спор о том, что делать с диссидентами и, в частности, с «Хроникой». Передавали, «то выступил Ю. Андропов и сказал так: „Хронику“ можно уничтожить одним ударом, для чего потребуются массовые аресты (и он назвал цифру). Но стоит ли игра свеч?

Разразится скандал, который скажется на репутации –государства и серьезно повредит нам в международных контактах…» И будто бы кто‑то резко возразил ему с места: мол, лучше один большой скандал и – кончить, чем эти нескончаемые скандальчики!

В середине января 1972 года по Москве, Ленинграду и другим городам прокатилась волна обысков по неизвестному ранее «делу № 24». Целенаправленно искали (и находили) экземпляры крамольной летописи. В Вильнюсе арестовали и бросили в психушку историка Вацлава Сев‑рука. В Москве арестовали астронома Кронида Любарского. «В последующие.полтора месяца на допросы в КГБ были вызваны все (кроме Якира), у кого производился обыск, и их родственники и знакомые. Из допросов стало ясно, что следствие в основном интересует вопрос об изготовлении и распространении „Хроники текущих событий“ („Хроника“; № 24, 1972).

Весной прошла новая серия обысков.

В конце июня арестовали Якира, в сентябре – другого известного диссидента, экономиста Виктора Красина.

…В сентябре арестован математик Юрий Шиханович. В октябре – суд в Ногинске над К. Любарским. 5 лет лагерей. 4 ноября Ирина Якир получила свидание с отцом в кабинете Лефортовской тюрьмы..

Поговорим о дружбе народов.

«В середине мая в ряде мест Узбекистана происходили массовые национальные волнения в форме стихийных собраний и митигнов… Волнения приняли такую острую форму, что в Ташкент были стянуты войска. В Ташкенте и других городах было задержано около 150 человек, большинство было отпущено, человек 30 получили по 15 суток за „мелкое хулигантство“…

В Узбекистане происходят также волнения среди многочисленного таджикского населения. В Бухаре, где живет очень много таджиков, во вновь выдаваемых паспортах таджикам в графе «национальность» стали писать «узбек». Принцип «разделяй и властвуй» не сработал, и гнев таджикского населения обрушился не на узбеков, а на инициаторов нововведения… Месть за оскорбленное национальное чувство выразилась в страшной форме: произошли… убийства. Волнения продолжаются».

Особенно мощным в те годы было движение крымских татар за возвращение в Крым, на родину предков, откуда их депортировали в 1944‑м. Письма протеста в ЦК собирали десятки тысяч подписей. Примечательно, что к движению присоединялись и люди других национальностей – писатель А.Е. Костерин, опальный генерал П.Г. Григоренко, школьный учитель Илья Габай… И жестоко расплачивались за это.

Вот эпизод этой долгой борьбы маленького народа за справедливость.

В Москве «6 июня 1969 г… состоялась демонстрация крымских татар на площади Маяковского… Участвовало 5 человек: Зампира Асанова, Энвер Аметов, Решат Джемиев, Айдер Зейтулаев, Ибрагим Холопов. В 12 час. 15 мин. около памятника Маяковскому они развернули свои лозунги: „Да здравствует ленинская национальная политика“, „Коммунисты, верните Крым крымским татарам“, „Прекратить гонения на крымских татар“, „Свободу генералу Григоренко“. На последнем плакате была фотография П. Г. Григоренко.

Вокруг демонстрантов собралась большая толпа, человек 300, окружившая их кольцом, но не решавшаяся подойти совсем близко. Толпа молчала, было два выкрика: «Не надо было продавать Россию!» Демонстрантам никто не предлагал разойтись. Постовые милиционеры ушли со своих постов и, посоветовавшись, пробрались в толпу, из толпы выбрали человек 10 по каким‑то известным им признакам. И уже эти люди пробились через толпу к демонстрантам и, изображая народный гнев, хватали их… Они весьма профессионально заламывали демонстрантам руки, а две женщины из их числа били демонстрантов зонтиками. Демонстранты не сопротивлялись. Решат и Айдер кричали: «Да здравствует свобода!» «Ишь ты, – сказал милиционер, – свободы тебе захотелось». Вместе с демонстрантами была задержана стоявшая около них Ирина Якир.

В настоящее время дальнейшим репрессиям подвергается Решат Джемиев» («Хроника», № 8).

Существовало и русское национальное движение. Некоторое время в Москве выходил самиздатский журнал «Вече», материалы которого аннотировались в «Хронике». Первый редактор «Вече» Владимир Осипов был арестован и заключен в лагерь.

Никакого отношения к русской идее не имели новоявленные теоретики национал‑социализма. «Хроника» (№ 7) рассказала о так называемой группе Фетисова, писавшего об «исторической необходимости» тоталитарных режимов Гитлера и Сталина, ставших надежным оплотом в борьбе с «еврейским хаосом». Сам Фетисов в 1968 году вышел из партии, протестуя против проведенной в 1956 году десталинизации… Абсолютная нетерпимость властей к любому инакомыслию выразилась в том, что Фетисов и три его сподвижника были арестованы, признаны невменяемыми и заключены в спецпсихбольницы. Самиздат пополнился статьей «Своя своих не познаша», где с издевательским недоумением сообщалось о судьбе группы Фетисова.

«Этот документ дважды, порочен, – отмечала „Хроника“, пренебрегая своим обычным правилом воздерживаться от оценок. – Во‑первых, вместо серьезной критики автор ограничивается насмешками над „очевидной глупостью фе‑тисовских идей“… „Хроника“ считает, что столь радикальная антидемократическая программа заслуживает столь же радикальной, но абсолютно серьезной научной критики… Во‑вторых, можно считать этичной полемику с людьми, находящимися в заключении, вернее, с их идеями, которые продолжают распространяться и воздействовать. Но выражать удовлетворение по поводу того, что власти отправили твоего идейного противника в „желтый дом“, – безнравственно. Это значит уподобиться тому же Фетисову, который считал, что Синявского и Даниэля следовало бы расстрелять. Автор документа „Своя своих не познаша“ не назвал себя, анонимность же приводит к тому, что документ выглядит выражением точки зрениято кругов демократической интеллигенции, каковым он, надо надеяться, не является».

Полтора года «Хроника» не выходила. Тщательно собирался и редактировался материал, были подготовлены три номера, но ни один из них не шел ни в самиздат, ни на Запад.

Однако массовые допросы по «делу № 24» продолжались. Не убывало и других текущих событий. «Хроника» умерла, но «дело» ее живет» – ходила такая шутка. В декабре 1972‑го – суд над Петром Старчиком. Психушка. В июле 1973 года арестован Г. Суперфин. В августе процесс Якира и Красина, подробно – в отличие от многих других –освещенный в советской прессе. Мягкие, после кассации, приговоры. 20 октября покончил с собой, выбросившись из окна, Илья Габай. В ноябре – суд над Ю. Шихановичем.

«Хроника» не была политическим изданием. Скорее, независимым общественным иннститутом, более всего занятым проблемой прав человека в СССР, причем решение этой проблемы не сотрясало основ существовавшего строя, но опиралось на его законы и подписанные международные соглашения. Ни одного призыва к свержению власти, террору или иным антиконстуционным деяниям «Хроника» не содержала. Публикуя адреса политзаключенных или членов их семей, редакция никому не навязывала своего мнения, хотя и предполагала, что кого‑то побудит к немедленному действию – скажем, к денежной помощи или к посылке теплых вещей… Однако за каждым сохранялась свобода выбора.

Другая особенность «Хроники» заключалась в самом ее жанре. Летописец, обращаясь к современникам, не забывает и о потомках. Цель: предостеречь от повторения старых ошибок. В наши дни, когда прошлое как бы ушло, а будущее не наступило, некоторые материалы самиздатской летописи приобретают уникальную, отнюдь не историческую ценность.

7 мая 1974 года в Москве лингвист Татьяна Ходорович, математик Татьяна Великанова и биолог Сергей Ковалев провели пресс‑конференцию, на которой сообщили, что отныне берут на себя ответственность за распространение «Хроники текущих событий». Три новых выпуска «Хроники» были переданы иностранным корреспондентам.

8 № 28 содержалось короткое обращение к читателю, объяснявшее и вынужденный перерыв, и причины, побудившие «Хронику» возобновить свою деятельность.

«Природа нравственной ситуации, в которой оказались люди, поставленные перед тяжелой необходимостью принимать решения не только за себя, не нуждается в пояснениях. Но и дальнейшее молчание означало бы поддержку – пусть косвенную и пассивную – „тактики заложников“, несовместимой с правом, моралью и достоинством человека. Поэтому „Хроника“ возобновляет публикацию материалов, стремясь сохранить направление и стиль прежних выпусков».

С 1974 года «Хроника» стала выходить в Нью‑Йорке. Среди организаторов издания были недавние эмигранты – физики Валерий Челидзе и Павел Литвинов.

23 декабря в столице прошло семь обысков, в том числе и на квартире С. Ковалева, редактора «Хроники». Через несколько дней он был арестован.

10 декабря 1975 года в Осло академику А.Д. Сахарову должна была вручаться Нобелевская премия мира. В этот день лауреат находился в Вильнюсе, где стоял у закрытых дверей суда над С. Ковалевым, тщетно – вместе с горсткой других правозащитников – пытаясь проникнуть в зал. Приговор: 7 лет лагерей и 3 года ссылки… В 1990 году Сергей Ковалев избран народным депутатом РСФСР.

1 ноября 1979 года арестована Т. Великанова, в течение многих лет организатор, а затем и редактор «Хроники». Приговор: 4 года лагерей и 5 лет ссылки.

29 апреля 1980 года арестован математик Александр Лавут. Отсидев– 3 года в лагере, в день освобождения он был арестован вновь и приговорен к 5 годам ссылки.

20 февраля 1981 года обыск у филолога Леонида Буля. Изъят подготовленный к выпуску 59‑й номер «Хроники».

Последним, в ноябре 1983 года, был арестован Ю. Шихано‑вич. На этот раз психиатрическая экспертиза института Сербского, поставив тот же диагноз, что и 11 лет назад, признала его вменяемым. Суд проходил в Москве в сентябре 1984 года. Рукопись последнего, 64‑го выпуска в КГБ не попала, поэтому на суде использовалась запись передачи радио «Свобода», выполненная средствами радиоперехвата… Приговор: 5 лет лагерей и 5 лет ссылки.

«Хроника» просуществовала пятнадцать лет. Если учесть условия и специфику ее работы, срок немалый. Среди участников издания можно упомянуть еще Павла Литвинова, машинисток Веру Дашкову и Надежду Емелькину, архивиста Ирину Якир, математика Юрия Гастева, историка Людмилу Алексееву, физика Наталью Кравченко, экономиста Геннадия Лубяницкого.