Несовместимость двух концепций

Вернёмся теперь к тому вопросу, с которого мы начали. Может ли быть произведён синтез между христианством и мистикой Индии? Может ли христианство ужиться с религией Индии так, чтобы от этой совместной жизни получилась какая-нибудь новая, для обеих сторон приемлемая "высшая" религия?

Конечно, нет. Христианство, всегда подчёркивающее существование метафизического зла, противоположного и противного Богу, и религиозная мысль Индии, никогда не знавшая проблемы добра и зла, – это два совершенно несоединимые друг с другом мировоззрения. Христианин во всех эпохах религиозного развития Индии ясно чувствует дыхание сатаны. Только с первого взгляда может ввести в заблуждение внешнее сходство между некоторыми проявлениями религиозной жизни Индии и подобными явлениями в христианстве (умерщвление плоти, "умное делание" в брахманизме, всепрощение и самопожертвование в буддизме).

Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что все эти действия направлены в Индии к целям, совершенно непохожим на христианские. И самый тот факт, что эти действия, проявляющиеся всегда и у индусов, и у христиан на высших ступенях духовного развития, у индусов использованы для достижения сатанинских целей (приобретения магической силы или духовного самоубийства), только ещё углубляет пропасть между индусской религией и христианством и делает всякий компромисс между этими двумя религиями невозможным. Не может быть компромисса или синтеза между Богом и сатаной. А между тем с христианской точки зрения Индия есть самая прочная цитадель сатаны.

Благодаря крепко укоренившимся в религиозном сознании Индии учениям о переселении душ и об "аватарах" (воплощениях) Вишну проповедь Евангелия в Индии психологически невозможна, ибо представление о Сыне Божием, пришедшем во плоти, у всякого индуса немедленно вводится либо в ряд "других" воплощений "бога" Вишну (среди которых имеются и случаи воплощения в тело животных – льва, рыбы и дикой свиньи), либо в естественный круговорот переселения душ, и, таким образом, воплощение Сына Божия сразу перестаёт быть тем неповторяемым, единовременным актом космического значения, каким оно является для христианина.

Самое понятие "Богочеловека" в уме индуса принимает совершенно иное значение в связи с тем, какое содержание этот ум привык влагать в понятие "бог". Таким образом, воспринять христианство индус может только ценою величайшего внутреннего усилия, произведя коренной переворот во всей своей унаследованной от предков и впитанной с молоком матери религиозной психологии, разрушив эту психологию до самого основания, чтобы от неё не оставалось и камня на камне.

Неудивительно поэтому, что случаи настоящего обращения в христианство среди индусов (которым к тому же приходится сталкиваться большею частью с догматически наименее твёрдыми христианскими исповеданиями) крайне редки. Но пока такое обращение не произойдёт, христианин не может смотреть на индуса иначе, как на поклонника сатаны, и всякую мысль о синтезе или о компромиссе между христианством и одной из религий Индии следует решительно отвергнуть. Этим определяется наше отношение к теософии.

Магизм.

Магия (от греч, μαγεία — колдовство, чародейство, вол­шебство) — это вера в то, что законы этого мира подчине ны оккультным силам, которыми человек может овладеть с помощью особых действий (заклинаний, ритуалов и т.д.). НА Бердяев (1948 г.) так писал о магии: «Оккультизм, на­пример, есть сфера магии по преимуществу, т. е. необходи­мости, а не свободы. Магия есть господство над миром че­рез познание необходимости и закономерности таинственных сил мира. Свободы духа я не видел у людей, увлеченных оккультизмом. Они не владели оккультными силами — оккультная сила владела ими. Антропософия²² разлагала целость человеческой личности, потрошила душу не менее психоанализа... Редко кто производил на менявпечатление столь безблагодатного человека, как Штейнер²³. Ни одного луча, падающего сверху. Все хотел он до­быть снизу, страстным усилием прорваться к духовному ми­ру»²⁴.

Магизм, как и мистицизм, не связан с обязательным признанием личного и тем более Единого Бога. Магичес­кое миропонимание рассматривает мир как нечто безус­ловно статическое и детерминированное и не оставляет места для свободы ни богам, ни духам, ни силам природы. Все и вся подчинены извечно существующим оккультным законам. Поэтому нашедший «ключ» к ним становится под­линным властелином богов, людей и мира. Одна из индий­ских поговорок так и гласит: «Весь мир подвластен богам. Боги подвластны заклинаниям. Заклинания — брахманам. Наши боги — брахманы».

В отличие от религии, усматривающей существо жизни человека в должном устроении его духа по отношению к Богу, для магии основное — это знание того, что и как нуж­но сделать, чтобы достичь цели. Цели эти исключительно земные (наслать порчу, приворожить, разбить любовь и т. д.), и их достижение ни в коей мере не связано с духовно-нравственным состоянием человека. В магии основное — это правильно все сделать.

Магическое сознание глубоко присуще ветхому челове­ку. Для очень многих Православие — это поставить свечи, «приложиться», что-то пожертвовать, подать поминания, за­казать обедни, молебны, панихиды, посетить святые места, поисповедоваться и причаститься. А главное, без чего невоз­можно спасение — исполнение заповедей и покаяние, забы­вается. Но без духовного изменения (по греч, покаяние — μετάνοια — изменение образа мыслей) все эти внешние дей­ствия по меньшей мере бесполезны, но чаще вредны, по­скольку создают видимость праведной жизни и приводят че­ловека к самомнению и неприязни ко всем «грешникам».

Сами Таинства в Православии спасительны лишь при условии искреннего стремления человека духовно и нрав­ственно измениться. Только внешнее же их принятие мо­жет стать для человека гибельным. Апостол Павел пишет о Причащении: «Кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе» (1 Кор. 11, 29). И это происходит при точ­ном совершении всей внешней (обрядовой) стороны Таин­ства Евхаристии и правил подготовки к нему.

Магическое восприятие Таинств, церковных священно­действий, культа в целом является одной из главных при чин вырождения христианской религии в людях, ее иска­жений, сползания к язычеству.

Величайшее зло языческого сознания — «сорвать тай­ны бытия» и человеку стать на место Бога. Магия и есть эта безумная попытка «революции» против Бога. По Священ­ному Писанию, последним шагом этой революции будет явление властителя всего мира — антихриста, «человека греха», «беззаконника» (2 Фес. 2; 3,8) в высшем и исключи­тельном значении этого слова, «так что в храме Божием ся­дет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес. 2,4) и творя лжечудеса с помощью магии.