Антибуддийскке выступления в эпоху Тан

11еемотря на то что первые два века эпохи Тан были для буддизма периодом расцвета, «золотым веком», это в то же время был период подготовки решительного наступления кон­фуцианства против чрезмерно усилившегося буддизма.

Начало резким выступлениям против буддизма положил известный танский конфуцианец, один из крупнейших китай­ских поэтов, философов, ученых и государственных деятелей Хань Юй. В ряде своих произведений, в частности, в сочине­нии «Юань-дао» («О дао»), Хань Юй выступил с обвинения­ми в адрес буддизма и даосизма, которые будто бы затмили

своими ложными догматами и обрядами истинный свет учения великого Конфуция, истинное дао. Требуя, чтобы китайцы отрешились от плена ложных догм и возвратились в лоно истинного учения древних мудрецов, Хань Юй призвал рас­стричь монахов, сжечь все их писания, превратить их храмы в обычные жилища [70, 127—129; 669, 221—224].

Призыв танского конфуцианца не остался без внимания. Правда, благоволившие к даосизму танские императоры не­вняли призывам Хань Юя против Лао-цзы, которого они счи­тали не только своим однофамильцем, но и родоначальником.. Зато они с большой готовностью откликнулись на антибуд-дийские призывы лидера таноких конфуцианцев. Это и понят­но, ибо усилению антибуддийских настроений в обществе и правительстве содействовали экономические интересы госу­дарства [741, 143]. Неудивительно поэтому, что на позиции буддизма один за другим стали обрушиваться сильные удары со стороны властей.

История китайского буддизма знает немало подобных слу­чаев. Еще тогда, когда буддизм только-только прижился на китайской почве и стал понемногу завоевывать себе сторонни­ков, накапливать силы и средства, он превратился в объект нападок. Именно'с целью защиты от них был написан трактат «Моу-цзы». Легко понять, что с течением веков и в тесной связи с ростом влияния и авторитета буддизма атаки на это «чуждое» учение усиливалось. Время от времени императоры различных южных или северных династий выступали против буддизма, закрывали и разрушали храмы, расстригали мона­хов и монахинь, проводили секуляризацию монастырского имущества, прежде всего земель. Особенно сильные удары по буддизму нанесли император У-цзун в 446 г. при династии Северная Вэй и император У-цзун в 574 г. при династии Се­верная Чжоу [272]. Однако буддизму удавалось довольно быстро справиться с последствиями их, восстановить и умно­жить свои силы и вступить в эпоху Тан в полосу расцвета. Гораздо более тяжелым, приведшим к необратимым послед­ствиям, к закату китайского буддизма, был третий серьезный удар, нанесенный по буддийской церкви в 842—845 гг. Как ни странно, но этот третий удар тоже был нанесен танским импе­ратором по имени У-цзун.

У-цзун не был стопроцентным правоверным конфуцианцем наподобие Хань Юя. Напротив, специалисты считают его чуть ли не фанатичным приверженцем даосизма, вера которого в волшебные эликсиры даосских алхимиков приблизила его смерть [669, 220]. Однако даосизм в эпоху Тан был уже не родственным буддизму учением, как то было несколько веков назад, а ревнивым соперником удачливого и процветающего учения Будды [998, 435—480]. Даосские духовники императо­ра, в частности Чжао Гуй-чжэнь, сыграли свою роль в органи-

.зации преследований буддизма [780, 568]. К этому же, как упоминалось, стремились конфуцианцы: в стране еще были свежи воспоминания о гневных филиппиках недавно умер­шего Хань Юя. Словом, и серьезные экономические причины, и случайные личные симпатии, и объективное, и субъектив­ное,— все смешалось воедино, сплелось в могучий кулак. И этот кулак обрушился на буддийскую церковь в Китае.

В 842 г. был опубликован императорский эдикт, предпи­сывавший всем монахам из числа социально сомнительных элементов■ (беглых солдат, бывших преступников), а также тем, кто не строго соблюдает правила буддизма или зани­мается черной магией, выйти из монашеского сословия и воз­вратиться к мирской жизни. Этот же эдикт предусматривал, что все личное имущество оставшихся в монахах, их деньги, земли, зерно, будет конфисковано. Если же эти монахи хотят сохранить свое личное имущество, они обязаны расстричься и возвратиться к мирской жизни. Были назначены специаль­ные правительственные чиновники, которым надлежало про­вести это постановление в жизнь. Как указывается в дневни­ках японского монаха Эньнина, проведшего эти годы в Китае, после эдикта только в столице свыше 3,5 тыс. буддийских монахов предпочло сохранить личное богатство и возвратить­ся к мирской жизни [669, 238—239]. Видимо, по всей стране эта цифра была намного выше, ибо монахи во многих мона­стырях были достаточно зажиточными. Кроме личной соб­ственности монахов под угрозу была поставлена и экономика монастырей: указом 842 г. предусматривалось резкое сокра­щение количества работников в монастырях. Монах имел пра­во оставить при себе лишь одного раба (монахиня — двух рабынь). Все остальные монастырские -рабы должны были быть возвращены своим семьям или (если нет семьи) отданы властям.

В конце 844 г. последовали новые указы, направленные против буддизма. Было приказано закрыть и разрушить мно­гочисленные мелкие буддийские монастыри и храмы, которые не были официально зарегистрированы властями. Всех недо­статочно образованных монахов из этих храмов было пред­писано расстричь, остальных, равно как и наиболее ценные свитки и изображения, надлежало передать в крупные офи­циально зарегистрированные монастыри [669, 253—254].

Проведение в жизнь указов 842—844 гг. очень сильно подорвало позиции буддизма. Многие храмы были уничтоже­ны, монахи расстрижены, рабы отпущены на волю. Немало монастырского имущества и особенно храмовых земель попа­ло в руки правительства. В 845 г. была обнародована еще одна серия императорских указов, которые ставили целью окончательно уничтожить влияние и экономическое могуще­ство китайского буддизма. Было предписано провести тща­

тельную инвентаризацию всего монастырского имущества (земли, рабов, денег, зерна, тканей), закрыть и разрушить еще несколько десятков тысяч монастырей, храмов и кумирен. Все бронзовые идолы было приказано переплавить в монету, железные статуи — в сельскохозяйственные орудия, а изде­лия из золота, серебра, нефрита конфисковать в казну. Указ. предписывал насильно расстричь всех монахов и монахинь, которые не имели официальных дипломов, а также отобрать у монастырей всех рабов: сильных и здоровых продать, а сла­бых и старых присоединить к дворцовым рабам [273, 227; 669, 254—255].

Все эти указы были решительно и неукоснительно испол­нены. Как писал в своих дневниках Эньнин, только в столице-ежедневно расстригали и отправляли по месту рождения в среднем примерно по 300 монахов и монахинь, сначала мо­лодых, а затем и всех остальных. Эта судьба не миновала и тех официально зарегистрированных монахов, у кого доку­менты были не в полном порядке или дипломы не соответство­вали полной форме. Согласно официальным данным, всего в стране за эти годы преследований было закрыто и ликвиди­ровано 4600 монастырей, разрушено свыше 40 тыс. буддий­ских храмов, кумирен и пагод, конфисковано несколько мил­лионов цин монастырских земель, расстрижено 260 тыс. мона­хов и монахинь и отпущено свыше 150 тыс. рабов [990, гл. 18, ч. 1, 188—189]. Если к числу монахов и монахинь прибавить немалое количество служек-кандидатов и послушников (неяс­но, включались ли они в число монахов), а также крестьян, работавших на монастырских землях и плативших монасты­рям арендную плату или рейту, то окажется, что наряду с миллионами цин земли правительство в результате реформы приобрело не менее полумиллиона новых налогоплательщиков.

После секуляризации и разрушений 845 г. «золотой век» китайского буддизма ушел в безвозвратное прошлое. Конеч­но, в стране остались монастыри, особенно крупные, офи­циально зарегистрированные, с дипломированными образо­ванными монахами. С течением времени некоторые из мона­стырей частично или целиком восстановили свои позиции. Возникали и новые монастыри, опять-таки проявлявшие не­заурядную экономическую активность. Однако, невзирая на это, в главном, т. е. в сфере духовной, идейной, творческой, былой уровень уже так никогда и не был достигнут.