Учение о сяо

Важнейшая заповедь конфуцианства, которую букваль­но с молоком матери впитывал в себя каждый китаец на протяжении свыше двух тысячелетий, заключалась в том,, чтобы быть почтительным к родителям. Это само по себе вполне закономерное и безобидное требование морали и этикета, знакомое, кстати, едва ли не всем развитым религи­озно-этическим учениям («чти отца и матерь свою»), было-поднято конфуцианцами до необычайного уровня и затмило собой все прочие отношения в обществе. Согласно взглядам. Конфуция, для человека нет ничего важнее сяо, т. е. сы­новней почтительности. «Сяо и ди (здесь ди в мысле „лю­бовь младшего брата к старшему". — Л. В.)—это основа гуманности» [890, 4]. Отвечая на вопрос, в чем главный смысл сяо, в чем должно проявляться сыновнее благочестие,. Конфуций как-то сказал: «Ныне почтительность сводится к тому, чтобы быть в состоянии прокормить родителей. Но ведь собак и лошадей тоже кормят. И если отбросить бла­гоговейное почтение, то в чем же тогда будет разница?» [890, 26]. Осудив таким образом бытовавшие в народе обыч­ные формы взаимоотношений между родителями и их (взрос­лыми) детьми, философ в другом своем ответе на тот же вопрос более детально разъяснил суть сяо: «Служить [роди­телям] согласно правилам ли, похоронить их по правилам ли и приносить им жертвы по правилам ли» [890, 25].

Что же касается «правил ли» , то главный смысл их в. этом плане — полное и абсолютное послушание. Всесторон­нее описание всех обязанностей и достоинств почтительного сына занимает немалое место в «Лицзи». Согласно «прави­лам ли», уважать родителей и беспрекословно повиноваться им, всю жизнь заботиться об отце и матери и постоянно уго­ждать им, услуживать, почитать их вне зависимости от того, насколько они заслужили это почтение, — таковы священные обязанности сына. Образцовый и почтительный сын зимой должен согревать постель своих родителей, а летом забо­титься об охлаждении ее. С вечера он должен заботиться о том, чтобы обеспечить все необходимое для отдыха родите­лей утром. Уезжая куда-либо из дома, этот взрослый чело-

121!

J

Г

1 ,:,..>■ v„

»ек, сам отец семейства, обязан сообщить своим родителям дели и сроки вояжа и заручиться их согласием [888, т. XIX, 40—43].

/Смысл «правил ли», касающихся сяо, сводится также к тому, что сын всегда остается сыном, т. е. человеком со­циально и юридически неполноправным, не принадлежащим самому себе. На какой бы высокой должности он ни нахо­дился, какими бы важными делами ни занимался, по смер­ти отца или матери он обязан (и это не только санкциониро­валось, но и ревностно соблюдалось властями) выйти в от­ставку и соблюдать трехлетний траур. В своем собственном доме этот человек не имел права не только принимать важ­ные решения, но даже регулировать раздачу пищи за столом. Все это — прерогатива его отца, как бы дряхл он ни был. До смерти родителей жизнь человека целиком в их распо­ряжении. Пока они живы, гласит одна из заповедей «Ли-цзи», он не имеет права поклясться другу умереть вместе с ним или за него [888, т. XIX, 45J-.

Культ сыновнего благочестия начиная с эпохи Хань был официально поддержан и строго осуществлялся на практи­ке. Быть почтительным сыном — первая заповедь доброде­тельного человека и лояльного гражданина. Не случайно под номером 2 в трактате «Луньюй» приводится изречение одного из учеников Конфуция, суть которого сводится к то­му, что человек, отличающийся сыновней почтительностью и братской любовью, не станет роптать на власть имущих и тем более не осмелится поднять мятеж против них [890, 3]. Это изречение абсолютно точно отражает подлинный соци­альный смысл учения Конфуция о сяо: чем больше и глуб­же дух покорности и почтительности, послушания и безво­лия в семье, тем с более покладистыми и послушными граж­данами будет иметь дело государство. Не удивительно, что конфуцианское учение о сяо стало одной из основ государ­ственной политики в Китае.

Именно в этом плане следует оценивать и те материалы, которые убедительно говорят об огромном, подчас самодов­леющем значении сяо в системе социальных отношений в Китае. Священные заповеди сяо намеренно культивирова­лись на протяжении веков. Считалось, что при осуществле­нии того, что требует от него сяо, человек не должен оста­навливаться ни перед чем. Даже самые опрометчивые и дерзкие поступки прощаются почтительному сыну, если его к этим поступкам вынудило сяо. Так, в одном из эпизодов из жизни древнего Китая рассказывается, как правитель царства под страхом тяжелого наказания, потери обеих ног, запретил своим сановникам пользоватсься его колесни­цей и как один из его приближенных, узнав о тяжелой бо­лезни матери, не колеблясь нарушил этот запрет. Узнав о

причине непослушания, правитель не только не наказал ос­лушника, но и похвалил его.

Почтение к родителям и официальное признание обяза­тельности этого чувства доходило в Китае до крайних преде­лов. Еще в «Луньюй» упоминается следующая весьма по­учительная беседа. Один из аристократов спросил Конфу­ция, следует ли считать примером честности и прямоты тот факт, что, когда один человек украл барана, его сын стал свидетельствовать против него. На это Конфуций заметил, что в его местах прямоту и честность видят в ином, а именно в том, что отец покрывает сына, а сын — отца [890, 291]. Базируясь на этом тезисе философа, официальное законо­дательство в Китае, как правило, запрещало детям свиде­тельствовать в суде против их родителей. И этот запрет, основанный на культе сяо, обычно не нарушался.

Почтительный сын должен был чтить своих родителей при любых обстоятельствах. Каким бы злодеем и убийцей пи был родитель, сын не только не смел перечить или мешать ему в его злодеяниях, но не мог даже громко и резко упре­кать его за недостойное поведение. Свято памятуя заповедь, мудреца: «Служа родителям, следует мягко увещевать их, если не внемлют — увеличь почтительность, но не прекра­щай увещевать, накажут тебя — не ропщи» [890, 83], почти­тельный сын мог только терпеливо и неустанно в самом ува­жительном тоне униженно просить своего родителя вести се­бя как подобает. Его уделом было лишь скорбеть о недобро­детельном отце.

Полная покорность воле родителей — непреложный за­кон. Отец всегда был полновластным хозяином в семье, он мог абсолютно бесконтрольно распоряжаться ее имуществом и всеми домочадцами. В голодные годы, а они бывали не­редко, в Китае всегда считалось нормальным и естественным продать ребенка, а то и жену, дабы прокормить родителей. Иногда с этой же целью бедняк продавал и себя. При этом право отца и матери на жизнь детей не только не вызывало протестов, но, напротив, считалось само собой разумеющим­ся. Китайский фольклор богат красочными эпизодами, пове­ствующими о подвигах почтительных детей, об их самопо­жертвовании во имя жизни и здоровья родителей. Многие такие примеры зафиксированы в классическом каноне «Сяо-цзин» и в официальных источниках, другие собраны в спе­циальных сборниках (в частности, в сб. «24 истории сяо»). Вот некоторые из них.

— Ханьский император Вэнь-ди во время трехгодичной болезни матери «не раздевался и не смыкал глаз», лично го­товил кушанья и лекарства — причем то и другое подавал после того, как отведывал сам.

— Мачеха одного из учеников Конфуция любила своих

„двух сыновей, но плохо относилась к пасынку. Узнав об этом, отец хотел развестись с ней, но почтительный сын возразил: «Пока мать в доме, один сын страдает, если ее не будет, все три сына станут одинокими». Узнав о благородстве пасынка, мачеха раскаялась и изменила свое отношение.

• Рано оставшись сиротой, некто Дин Лань сделал дере-вянные статуэтки отца и матери и стал служить им, как жи­вым. Жена его решила посмеяться и стала колоть иглой пальцы статуэток. Вдруг из деревянных пальцев потекла кровь, из глаз — слезы. Дин развелся с женой.

• Один бедняк в эпоху Хань не мог прокормить мать: юна вынуждена была делить свою порцию пищи с малолет­ним внуком. «Продадим сына, — сказал он жене, — ведь сы­на мы можем иметь другого, а матери другой не будет». Продали. Как-то бедняк копал яму и выкопал сосуд с золо­том. На сосуде надпись: «Небо награждает тебя за сяо».

• Восьмилетний У в эпоху династии Цзинь (III—V вв.) в летние ночи давал комарам напиться его крови и никогда не отгонял их — боялся, что в противном случае комары по­беспокоят его родителей.

• Некий Ван при династии Вэй (III в.) знал, что его мать при жизни очень боялась грома. Каждый раз, когда раздавались раскаты грома, он бежал на могилу матери и, проливая слезы, говорил: «Не бойся, матушка, я здесь» ;[44, 410—416; 234; 481, 694—702].

Поистине неисчислимое количество подобных историй можно встретить и в других аналогичных сборниках и в со­чинениях более серьезного жанра, в том числе и в династий-иых историях и энциклопедиях. Притчи, свидетельствующие о высоком значении сяо, получили в средневековом Китае чрезвычайно широкое распространение, стали буквально хре­стоматийными и были с детства известны каждому китай­цу. При этом встречающиеся подчас в рассказах о сяо нату­ралистические подробности отнюдь не шокировали публику. Вот, например, рассказ о том, как некий Цан в голодный год, дабы спасти умирающего отца, отрезал от себя кусок тела и приготовил из него бульон для больного [44, 407]. Та­кого рода рассказ обычно воспринимался лишь как символ героического подвига самопожертвования во имя священ­ного сяо.

На протяжении длительной истории Китая культ сяо всегда был одним из центральных и важнейших по значе­нию. Некоторые специалисты считают сяо первым этическим принципом в Китае [487, 415]. Универсальность его, обязан­ность следовать его заветам для всех, от императора до по­следнего бедняка, действительно превратила сяо в своеоб­разную религию. Мифы и легенды, поэмы и драмы, истори­ческие повествования и официальные документы—-все они

•всегда воспевали образцы сыновней почтительности, призы­вали брать пример с наиболее преуспевших в этом.