Культ водной стихии

Культ гор и других элементов земной поверхности всегда Играл очень большую роль в повседневной жизни китайцев. Однако еще большее место занимал в ней культ водной сти­хии— морей, рек, озер, дождя и т. п. И дело здесь не только в том, что водная поверхность и само наличие воды — необхо­димое условие жизни. Важнее в данном случае то, что в усло­виях Китая от воды.— ее наличия, уровня, поведения — зависело очень многое и в первую очередь благополучие страны и народа. Видимо, далеко не случайно в системе «ми­нистерств» Юйхуана шанди едва ли не самым мощным и разветвленным было ведомство Вод, которое подразделялось на «департаменты» соленых и пресных вод, в свою очередь имевшие ряд подразделений.

В качестве верховных шефов-покровителей «министерства» выступали божества пяти-шести созвездий, объединенные в «совет» под руководством Лу Сюна. Однако эти верховные руководители были сравнительно мало известны и не пользо­вались особой популярностью. Подлинными хозяевами всех вод страны были божества и духи отдельных морей, рек, озер, и каналов, среди которых наиболее видное место занимали Лун-ваны, драконы-покровители водной стихии. По одной из версий, всего насчитывается четыре Лун-вана, каждый из ко­торых был божеством одного из четырех морей (северного, западного, южного и восточного), окружавших, согласно древнекитайской традиции, со всех сторон четырехугольную

землю ¹³. Однако главным из них считался Ао Гуан, дракон Восточного моря. Именно он почитался под именем Лун-вана и к его помощи апеллировали китайцы в случае засухи или наводнения.

Морские драконы считались могущественными владыками, имевшими на морском дне огромные богатые дворцы и не­счетное число приближенных и воинов. Известная легенда о путешествии восьми бессмертных за море повествует о том, как эти популярные даосские божества как-то направились, на день рождения к божеству долголетия Сянь Вэну. Они взя­ли с собой слугу с подарками. Но, так как слуга не мог лететь через море, для него был выстроен плот. Посреди моря разра­зился тайфун, и плот перевернулся. Слуга й подарки пошли на дно. Бессмертные обвинили во всем дракона Южного моря, Ао Циня, и потребовали объяснений. Произошло столкновение с запальчивым сыном дракона, а затем Ао Цинь распорядился двинуть против бессмертных всю свою армию. На помощь бес­смертным были призваны другие даосские божества, и только вмешательство личного посла Юйхуана шанди предотвратило сражение. Под угрозой потери должности Ао Цинь остановил свою армию, вернул слугу и подарки и принес извинения восьмерым бессмертным [172а].

Следует заметить, что в китайском пантеоне, видимо, в-первую очередь стараниями даосов, были представлены и бо­жества с другими именами, также призванные управлять че­тырьмя морями. Существует по меньшей мере четыре вариан­та их имен (а, может быть, и четыре четверки этих божеств), причем некоторые из них жили на островах посреди подведом­ственного им моря и имели зооантропоморфный облик (лицо человека, части тела птицы и змеи). Кроме них в качестве божеств моря (моря вообще) выступали и некоторые другие персоны — Чжао Хун, Ма Сянь, изображавшийся в виде дра­кона с одним рогом, и даже одна богиня моря, которая, судя по легенде, на протяжении ряда лет являлась по ночам к од­ному из купцов и в награду за хорошо проведенное время ока­зывала ему помощь своими ценными советами [114, 179—201].

В «департаменте» пресных вод также главную роль игра­ли четыре божества — рек Хуанхэ, Янцзы, Хуайхэ и Цзи. Ино­гда и их именовали Лун-ванами, но чаще они выступали под другими именами. Так, дух Хуанхэ в древности именовался Хэ-бо, причем ему приносили человеческие жертвы [934, гл. 126, 1159—1160]. Позже божеством этой реки стал почи­таться дракон Лин Юань, биография которого идентифициро­

вала его с неким Шэнь Сюем, жившим еще в эпоху Хань. После смерти Шэнь был деифицирсван, при Тан и Сун офи­циально признан и награжден почетными титулами, при Мин — титулом ван. Божеством Янцзы стал дракон 'Гуан Юань — тоже некогда один из чиновников древнего царства Сун, прошедший процесс деификации и получивший .офи­циальное признание властей и титул ван. Духом Хуай стал дракон Чжан Юань — некогда один из танских чиновников, Цзи — дракон Цин, в прошлом один из чиновников царства Чу [777, 437—438].

Духи остальных рек и озер были рангом пониже. Некото­рые из них, однако, тоже пользовались большой известностью и популярностью. К их числу относится знаменитая «фея реки Ло», притока Хуанхэ, столь ярко и трогательно воспетая из­вестным поэтом III в. Цао Чжи [170а]. Южнокитайские моря­ки особо почитали, как упоминалось, богиню р. Сицзян Лун My («Мать драконов»). Богиней р. Хань — притока Янцзы — была Хэ Гу, божеством оз. Тайху — Шуи Пин-ван, а оз. Цзэ—• водный змей огромного размера. Кроме того, пантеон божеств и духов водной стихии включал в себя также тех, кто имел несколько специфичные функции и выступал не в качестве патрона отдельной реки, а как божество определенного явле­ния. Так, божества высохших озер именовались термином Мянь, сухого русла реки (прежнего ее русла)—Вэй. Духи Мянь имели облик двухглавого змея, духи Вэй — одноглавого с двумя туловищами. Духом морских волн был Ян-хоу, реч­ных— У Цзы-сюй. Существовал даже дух, ведавший канала­ми и вообще ирригационными работами [777, 439—441].

Интересна легенда, повествующая о том, как были канони­зированы духи колодца. Как-то Чжан Дао-лин, первый патри­арх даосизма, почитавшийся в синкретической религии еще и в качестве великого экзорциста, укротителя злых духов, заме­тил группу из 12 женщин возле ярко освещенной горы. Узнав в них демонов, Чжан поинтересовался, откуда льется столь сильный свет. Женщины-демоны ответили, что из пещеры дра­кона. С помощью своих чар Чжан одолел дракона, и тогда все 12 женщин протянули ему нефритовые кольца и попроси­ли взять их замуж. Стиснув все 12 колец в одно толстое, Чжан бросил его в вырытый им здесь же глубокий колодец и ска­зал, что возьмет в жены ту, которая достанет кольцо. Все 12 прыгнули в колодец, а хитрый Чжан закрыл его крышкой и объявил, что отныне они будут духами-покровителями колод­цев (речь идет о колодцах-шахтах, из которых можно было добывать соленую воду и затем выпаривать соль) [777, 441 — 442].

Число подобных рассказов и легенд о божествах и духах водной стихии довольно велико. Нередко среди них встреча­ются и повествования о разрушительной роли водной стихии

и об ответственности, которую за это должны были нести со­ответствующие божества. Так, катастрофический разлив вод оз. Хунцзэ и погружение на его дно целого города Сычжоу в провинции Аньхуэй в 1574 г. вызвали к жизни легенду о зло­вредной богине вод Шуй-му нян-нян. Согласно легенде, весть о катастрофе, приписанной злому нраву богини, вызвала воз­мущение Юйхуана шанди, который потребовал схватить ви­новницу зла. Коварная богиня долгое время водила послан­цев Юйхуана за нос, пока в дело ее поимки не включилась по их просьбе сама Гуань-инь. Гуань-инь приготовила много вер­мишели и, воспользовавшись тем, что Шуй-му набегалась и проголодалась, сумела накормить ее этим блюдом. Как толь­ко богиня проглотила половину тянущейся китайской верми­шели, вермишель превратилась в ее желудке в металлическую цепь. Затем посланец Юйхуана схватил другой конец цепи и, потащив за собой виновную богиню, бросил ее в глубокий колодец в горном ущелье, где она и пребывает поныне,— когда воды в колодце мало, на дне его якобы можно видеть конец цепи [777, 444—445].

Рассказ любопытен не столько своей мифологической фа­булой, сколько назидательной идеей возмездия нерадивым и недобродетельным божествам и духам. Он еще раз показы­вает, что все эти божества в представлении китайцев вовсе не были мистически непостижимыми и не отвечающими за свои поступки персонами. Напротив, в них, особенно в божествах водной стихии, отвечающих за столь серьезное дело, видели прежде всего тех же чиновников, которым поручено опреде­ленное дело. Справляется божество со своим делом — честь ему и слава, подарки и приношения. Допускает просчеты, а то и ошибки, ведущие к несчастьям и бедствиям,— ему напоми­нают о его долге, укоряют его или даже наказывают.

Пожалуй, в этом пункте рационализм китайской религиоз­но-синкретической системы достиг своей высшей точки. Этот момент чаще всего проявлялся во взаимоотношениях китайцев с божествами во время суровой засухи. Засуха — страшное явление в условиях китайского сельского хозяйства. Под угро­зой голодной смерти оказывались каждые несколько лет мил­лионы людей. И именно в эти суровые дни взоры всего насе­ления обращались к небу, к божествам дождя, к патронам-покровителям. В ход пускались все выработанные веками ри­туалы и мольбы о ниспослании дождя [986; 1004]. Служили молебен в храме туди-шэня или чэн-хуана, обращались непо­средственно в храм Лун-вана. Если это не помогало, устраи­вались специальные процессии с целью напомнить Лун-вану или чэн-хуану о его долге: изображение этого божества во­дружали на высокий бамбуковый шест и несли под гром барабанов. Если и это не помогало — применяли репрессивные меры. Табличку с именем, а то и изображение Лун-вана или

чэн-хуана выносили из храма и помещали под палящие лучи солнца — авось прочувствует и одумается. Если и после этого дождя нет — значит, божество пренебрегает интересами наро­да и должно быть сурово наказано, вплоть до изгнания с дол­жности [277, 7—8]. Иногда глиняное изображение божества (но уже не при засухе, а в случае наводнения) топили в реке. А в годы правления Цзяцина (1796—1821) при очень сильной и длительной засухе сам император распорядился сослать Лун-вана (т. е. его изображение в столичном храме) в засуш­ливые места в районе р. Или — только слезные мольбы пере­пугавшихся сановников остановили императора [191, 22—23].

Итак, дракон в Китае всегда рассматривался в первую очередь как символ дождя и вообще водной стихии, призван­ной оплодотворить землю. Есть предположение, что в глубо­кой древности прообразом дракона послужил аллигатор [482]. В то же время в Китае дракон был не только покровителем вод; функции его были намного шире [748]. Не случайно сам образ дракона стал символом всего Китая.