Салемские суды

Для Новой Англии 1692г. выдался одним из самых беспокойных. Это было время политической нестабильности, когда И. Мазер, находившийся при английском дворе, добивался проведения «чистки» в колониальном правительстве. Французы готовились к войне, а индейцы уже вышли на тропу войны. Невыносимые налоги (1,3 фунта в 1691г.), жестокая зима, нападения пиратов на торговые суда, распространявшиеся случаи заболевания оспой, и, кроме того, рост напряженности в небольших поселениях, где землевладельцы ссорились из-за границ своих участков, усиливали общественное напряжение.

Людям, воспитанным в полном запретов евангелическом мире, все несчастья 1692г. казались происками дьявола. Пуританскому мышлению Новой Англии был подозрителен и дьявол, и его пособники на земле, т.е. ведьмы. Вера в сверхъестественное не подлежала сомнению. В Библии действительно говорилось о ведьмах и вселении дьявола, но в штате Массачусетс легенды обрели силу закона.

Вера в колдовство, ставшая составной частью мировоззрения колонистов, была особенно сильна в Масссачусетсе, где была практически не республика и даже не монархия, а теократия. Линия, проводимая руководством церкви, одновременно стала и законом страны. Любое сотрудничество с Сатаной считалось преступлением не только против Бога, но и против колонии. Подобный религиозный контроль над государством частично объясняет замешательство, возникшее в Массачусетсе, когда повсеместно вера в колдовство стала ослабевать. (В Англии последнюю ведьму казнили в 1685г.) Когда Уильям Баркер, один из обвиняемых в колдовстве, был обвинен в соединении религиозного инакомыслия с политическим, пуритане поверили в это: «Он собирался разрушить салемское поселение, начиная с дома священника и церкви, и установить царство Сатаны» (Хейл, «Modest Inquiry into Witchcraft», 1702). Сходное высказывание принадлежит Джону Ивлину, отметившему в дневнике 4 февраля 1693г.: «Наслушался рассказов о всеобщем увлечении колдовством в Новой Англии: мужчины и женщины посвящают себя Дьяволу, чем подрывают основы государства».

Непосредственной причиной этого «подрыва» явилась группа незамужних девушек, собиравшихся дома у преп. Самуэла Перри-са, .чтобы послушать индейские сказки его рабыни Титубы. Самые младшие из них — 9-летняя дочь Перриса Элизабет и ее 11-летняя кузина Абигейл Уильяме, находившиеся в начале полового созревания, были настолько возбуждены этими вечеринками, что начали страдать припадками непроизвольных рыданий и судорог. Даже после того, как Элизабет отправили жить к Стефену Сьюэллу (брату судьи Самуэла Сьюэлла, позже отрицавшего свое участие в судах), у нее продолжались припадки. В первом опубликованном сообщении о салемских несчастьях «A Brief and True Narrative» (Бостон, 1692) Деодат Лоусон и Самуэл Перрис пишут, что видели, как Абигейл «подбежала к очагу и начала разбрасывать головешки по дому, а потом забежала в очаг, как будто собиралась лезть в трубу».

Элизабет Перрис и Абигейл Уильяме были зачинщицами неповиновения окружавшему их миру взрослых, проявлявшегося в беззаконии, непослушании, правонарушениях, надругательстве над властями, которые трудно представить даже в ХХв. Воспитанная в уважении к старшим, маленькая Элизабет бросала Библию через всю комнату и убегала с ней. Абигейл, жившая в доме Перриса, для облегчения наваждения несшая фонарь во время пасхальной мессы 11 марта, начала кататься и пронзительно кричать, мешая молящимся.

В субботу, 20 марта, во время проповеди преподобного Деодата Лоусона все были изумлены ее наглым бесстыдством. Лоусон описывает его так:

«После того, как пропели псалом, Аби-гейл Уильяме сказала мне: «Теперь встань и прочитай свой текст». И после того, как он был зачитан, она сказала: «Он слишком длинный». ... И в полдень, в ответ на мои поучения, сказала мне: «Я не знаю догм, которым ты учишь. Если можешь, назови хотя бы одну, я забыла ее». Позже, при допросе Джона Проктора, Перрис, исполнявший тогда обязанности секретаря, писал:

«Когда мы наблюдали за происходящим, чтобы описать его, припадки Джона [индейца] и Абигейл были настолько сильными, что мы были вынуждены отослать их прочь, чтобы я мог без помех записать все это».

Таково было начало. Истерия легко возбудимых девочек дополнялась искусной изобретательностью следовавших за ними припадков более взрослых девушек. Роберт Калеф, бостонский купец, наблюдавший за происходящим, отметил, что сначала девушки действовали у себя дома, «принимая странные позы с шутовскими жестами, бормоча нелепости, лишенные всякого смысла».

Анна Патнем была самой младшей из девушек — ей было 12 лет. Элизабет Хаб-бард, работавшей у своих тети и дяди, было 17, Мери Уолкотт — 16, а Мери Уоррен, служившей у Джона Проктора, — 20. Другой служанке, Мерси Льюис, — 19, Сьюзен Шелдон и Элизабет Бут — по 18. Эти 8 «ведьминских сучек», как назвал их один из обвиняемых, стали лидерами. Кроме них, обвинять своих соседей стали и другие молодые люди, действовавшие так же странно, — Сара Черчилль, 20-летняя служанка Джорджа Джекобса; Сара Траск, 19 лет; Маргарет Редингтон, 20 лет; Феба Чендлер, 12 лет и Марта Спрегью, 16 лет.

Все эти девушки были уже не детьми, а подростками, и к моменту завершения суда стали еще на год старше, так что судьи признали их «взрослыми людьми». Даже 12-летняя Анна Патнем именовалась на суде не ребенком, а «незамужней женщиной».

Еще в 1668г. общественное мнение, озабоченное случаями одержимости, приписало дьяволу хромоту детей Джеймса Гудвина из Бостона. Деты Гудвина продолжили длинную череду детей-обвинителей. Массачу-сетский губернатор Хатчинсон заметил: «Поведение [салемских] детей настолько безупречно, что не остается никакого сомнения в том, [что] им прочитали или хотя бы рассказали [о других одержимых детях] Новой Англии».

В свете этой традиции, считавшей помешанных подростков одержимыми, оценка поведения салемских девушек общественностью не вызывает удивления. И доктор Григгс, местный врач, поселивший одержимую девушку в своем доме, и местные пасторы «диагностировали» околдовывание. В свою очередь, местные судьи признали подозреваемых ответственными за кривлянье и тем самым установили факт колдовства.

Хотя врач и священники не могли предложить другого объяснения, кроме колдовства, по крайней мере, один человек (Джон Проктор) предпринял практические меры, чтобы остановить развитие колдовской истерии. «Если бы [девчонкам] дали действовать по своему разумению, то мы все быстро превратились бы в дьяволов и ведьм; они заслуживают хорошей порки». В доказательство Проктор добавил, что, когда у его служанки Мери Уоррен произошел «первый припадок, он подвел ее к [прядильному колесу] и пригрозил выпороть, после чего припадки прекратились, и случались снова лишь в его отсутствие».

Но предложение Проктора было оставлено без внимания, и народ предпочел колдовство в качестве объяснения происходящего. Мери Сайбли, тетка Мери Уолтон, неосторожно привлекла внимание к этому делу. Она попросила Джона, мужа индианки Титубы, изготовить «ведьмин пирог». В новоанглийском альманахе того времени можно найти его рецепт: «Сделать тесто из ячменя и мочи ребенка, испечь и скормить собаке. Если собака задрожит, ты будешь исцелен». Возможно, миссис Сайбли надеялась на то, что если собака заболеет, девочки скажут, что или кто стал причиной их болезни. Когда преп. Уильям Перрис наконец понял, что происходит у него под носом, события приняли взрывной характер.

Дело, начавшееся с шалости подростков, превратилось в cause celebre (сенсацию). Возможно, девушки уцепились за идею преследующих их призраков, чтобы избежать наказания за свое эксцентричное поведение. Точные мотивы их поведения не ясны, но понемногу вся схема совершенствовалась. Видимо, Титуба первой рассказала суду о призраках в облике соседей, пытавшихся склонить их на сторону Дьявола. Вопрос: «Кто вас мучил?» — остался без ответа, но в ответ на последовавшие наводящие вопросы девушки были вынуждены называть имена.

Какой домашний дух был у Сары Осборн? Это было существо с женской головой, двумя ногами и крыльями.

Первыми козлами отпущения стали слабые и увечные: негритянка-рабыня Титуба, Сара Гуд, курившая опиум, и Сара Осборн, калека, три раза менявшая мужа. Четвертая обвиняемая, Марта Кори, имела незаконнорожденного сына-метиса. Увидев ужасающие последствия своих первых шагов, девушки стали еще больше бояться открыть правду.

29 февраля 1692г. Сару Гуд обвинили в умышленном совершении «отвратительных действий, называемых колдовством и чародейством», в результате которых Сара Биббер, Элизабет Хаббард и Анна Патнем были «околдованы, претерпели мучения и зачахли». Предварительное расследование, проведенное 1 марта 1692г., стало пробным шаром для возбуждения общественного мнения и подготовки почвы для будущих обвинений. С накоплением опыта техника поведения девушек улучшалась. Судьи Готторн (предок Натаниэля Готторна) и Кор-вин, оба из Салема, твердо верили во всю эту чертовщину и чародейство:

В.: Сара Гуд, с каким злым духом вы были близки?

О.: Ни с каким.

В.: Разве у вас не было договора с дьяволом?

О.: Нет.

В.: Почему вы вредили этим детям?

О.: Я не вредила им, я их презираю.

В.: Тогда кого вы заставляли это делать?

О.: Никого.

В.: А какое существо вы использовали?

О.: Никакого. Меня обвиняют ложно. Такова была стандартная форма допроса. Увидев, что вопросы не дают достаточных оснований для обвинения, судья обратился за помощью к девушкам. «Судья Готторн потребовал, чтобы дети, все до одного, посмотрели на нее и сказали, была ли она их мучителем. И все они посмотрели на нее и сказали, что она была одной из тех, кто их мучил». Демонстрируя мучения, девушки кричали как от боли, жаловались на щипки, укусы и паралич. Очевидно, что во время этого первого суда не все девочки были уверены в своих видениях, поскольку в отчете добавлено: «Тут же все они стали мучиться».

Представив явные доказательства способности Сары к околдовыванию, судья Готторн потребовал назвать имена ее сообщников:

В.: Итак, кто это был?

О.: Я не знаю, но это был некто, кого вы привели с собой в молитвенный дом.

В.: Мы привели в молитвенный дом тебя. О.: Но вы привели еще двоих. В.: Кем был тот, кто мучил детей? О.: Это была Осборн.

Девочки подтверждали показания друг друга не только тем, что корчились в припадках, когда обвиняемая представала перед судом, но и тем, что предсказывали припадки других детей. При допросе Уильяма Хобса «Абигейл Уильяме показала, что он приходил к Мерси Льюис, после чего у той тотчас случился припадок. Затем упомянутая Абигейл закричала: «Он подходит к Мери Уолкот». И упомянутая Мери тотчас тоже упала в припадке». Без задней мысли о возможных последствиях судья Готторн сам дал характеристику девочкам во время своего допроса Ребекки Нарс: «Они обвиняют тебя в причинении им боли и, если ты считаешь, что это результат преступного сговора, то можешь считать их убийцами».

Свидетельские показания всех девушек настолько схожи, что, стерев имена, их можно отнести к любой из них. Так, Элизабет Бут обвиняет Джона Проктора:

«Показания Элизабет Бут, восемнадцати лет, которая клятвенно подтверждает, что с тех пор, как она была поражена, ее мучил сосед, Джон Проктор-старший или его призрак. Также я видела, что Джон Проктор-старший или его призрак подверг страшным мучениям и околдовал Мери Уолкот, Мери Льюис и Анну Патнем-младшую, щипал, скручивал и чуть не задушил их. Jurat in curia. Скреплено клятвой перед судом».

Спустя три месяца Мери Уолкотт повторила этот образец, обвиняя Абигейл Фолкнер:

«Показания Мери Уолкотт, которая клятвенно подтверждает, что около 9 августа 1692г. ее самым страшным образом мучила женщина, назвавшаяся Абигейл Фолкнер. 11 августа, в тот день, когда допрашивали Абигейл Фолкнер, она причиняла мне ужасные страдания в течение всего времени ее допроса. Я также видела, как Абигейл Фолкнер или ее призрак, ужасно мучили Сару Фелпс и Анну Пат-нем. Я искренне верю в то, что Абигейл Фолкнер — ведьма, и что она часто поражала меня и всех вышеназванных людей с помощью своего колдовства».

Когда же девушки начали колебаться в ходе судебного разбирательства, инициатива перешла к другому свидетелю, миссис Пат-нем, матери Анны. Внимательное прочтение отчетов ясно указывает на то, что она руководила обвинением [см. Патнем, Анна].

Вторым взрослым свидетелем была 36-летняя Сара Биббер, упоминаемая как истица по первому обвинению от 29 февраля. Сохранились записи десяти ее показаний против высокопоставленных людей. Обычно при девочках ей отводилась вторая роль. Так, на суде над Ребеккой Нарс она выступила как второй свидетель видения: «Я видела призрак Ребекки Нарс, страшно мучивший и поразивший телесным недугом Мери Уолкотт, Мерси Льюис и Абигейл Уильяме, щипавший их и почти задушивший». Так она показала под присягой перед судом.

Но родные и друзья миссис Нарс тщательно обследовали ее. Сара, дочь Ребекки, обнаружила обман и показала под присягой: «Я видела, как г-жа Биббер вытащила из своего платья булавки и, зажав их между пальцами, прижала руки к коленям, а затем вскрикнула и сказала, что г-жа Нарс ее уколола. Я готова поклясться в этом».

Немного позже и некоторые соседи выступили с заявлениями против этой Сары Биббер. Джон и Лидия Портер утверждали, что она — «женщина бурного темперамента, часто впадавшая в странные припадки, когда кто-нибудь противоречил ее капризам». Это же подтвердил и Ричард Уолкер. Некоторые из тех, у кого жила Биббер, выступили с убийственными замечаниями о ее порядочности как свидетеля: «Она может сказать непристойности и заведомую ложь про кого угодно». Другие соседи дополняют: «Она может иметь припадок, когда захочет».

Те из обвиняемых, кто сразу признал свою вину, оказались в выигрышном положении, поскольку девушки не давали против них подробных показаний. Салемские жертвы были повешены не потому, что признались в том, что являлись ведьмами, а потому что отрицали это. Ни один из признавшихся не был повешен, хотя, если уж колдовство было уголовно наказуемым деянием, то признавшегося преступника все равно следовало наказать.

Признание означало отмену смертного приговора, поскольку обвинители не могли устроить публичного скандала. При допросе Мери Уоррен «ни один из пострадавших не был поражен с того момента, как она начала признаваться, хотя до этого они испытывали мучения». После признания Титубы, Анна Патнем, как и Элизабет Хаббард, заявила: «Она прекратила мучить меня и с тех пор лишь легонько ударяла». Преп. Френсис Дейн также отметил, что «между собой мы часто говорили, что обвиняемых можно было бы освободить, если бы они признались». В то же время, Семюэл Уордвелл, признавшийся первым, но позднее отрекшийся от своего признания, был повешен. Всего 55 из 150 обвиняемых признали свою вину, чтобы добиться отмены смертного приговора (Томас Бреттл, «Letter»).

Только две «ведьминские сучки», потрясенные ходом судебного разбирательства, признались в обмане, но под влиянием открыто враждебных выступлений других девушек, напуганных возможностью разоблачения, отступницы вернулись в ряды обвинителей.

Сара Черчилль, 20 лет, служанка Джорджа Джекобса, была одной из наименее красноречивых обвинительниц. Когда Джекобе был арестован и допрошен, она отказалась продолжать мошенничество. Другие девушки тотчас обвинили ее в колдовстве. Напуганная таким поворотом событий, она быстро переменила свое решение и присоединилась к «одержимым».

Однако ее мучила совесть, и она поведала о своих сомнениях Саре Ингерсолл, незамужней дочери Дикона Ингерсолла, церковного старосты и держателя таверны и гостиницы в деревне Салем. Сара свидетельствовала об этом в суде, но суд проигнорировал ее показания, так же, как и разоблачение Сары Биббер:

 «В показаниях Сары Ингерсолл, примерно тридцати лет, говорится, что она увидела Сару Черчиль после допроса, когда та пришла к ней заплаканная, потрясенная, заламывая руки. Я спросила, что ее беспокоит. Она ответила, что оклеветала себя и других, сказав, что поклялась на дьявольской книге, хотя ничего подобного она никогда не делала. Я сказала, что тоже думала, что она клялась на той книге. Заплакав, она ответила: «Нет, нет, нет. Я  никогда, никогда не делала этого!» Тогда я спросила, что же заставило ее сказать, что она это делала? Она ответила, что сделала это, потому что ей угрожали и сказали, что посадят ее в тюрьму и оставят одну с мистером Барроусом. И так было несколько раз, она преследовала [меня] здесь и там, рассказывая, что оклеветала себя и других. ...Она еще сказала, что, если бы она хоть раз сказала мистеру Нойесу о том, что клялась на книге дьявола, то он ей поверил бы. Но, если бы она даже сто раз сказала правду, что не клялась на книге, то он все равно не поверил бы ей».

Другим отступником — правда временно

— стала Мери Уоррен, служанка в доме Прокторов. Судьба этой семьи явилась достаточным примером, чтобы образумить даже слабоумных. Джон и его жена Элизабет оказались в тюрьме. Мери Уоррен осталась с их пятью детьми (младшему из которых было 3 года). Не в меру усердный шериф, сам устанавливавший для себя законы, конфисковал имущество семьи. Задолго до суда он явился

«в дом и захватил все добро, провизию и скот, которые смог найти, продал часть скота за полцены, а остальную зарезал и отправил в Вест-Индию; забрал бочонок, из которого перед этим вылил пиво, и, опорожнив горшок с бульоном, унес и его с собой, ничего не оставив для пропитания детей».

Как и Сару, ее не смогли убедить дать показания против своего хозяина. Однако, вместо того чтобы поддержать показания пятидесяти двух соседей, смело подтвердивших его невиновность в публичном заявлении, она лишь поделилась своими сомнениями с подругами. Почувствовав опасную слабость ее позиции, Анна Патнем, Мерси Льюис, Мери Уолкотт и Абигейл Уильяме обвинили Мери Уоррен в колдовстве.

С 21 апреля до 12 мая ее преследовали магистраты и поносили «ведьминские сучки», пока она не призналась в том, что призрак Джона Проктора поразил ее. Большинство вопросов сводилось к ее подписи в дьявольской книге, в чем она наконец призналась, сказав, что ее палец оставил там черную метку. Но был ли он мокрым от пота, слюны или «сидра, который она выпила», она не могла сказать. Когда ее перевели в тюрьму, и она избавилась от давления со стороны судей, она заявила:

«Когда я страдала недугом, мне казалось, что я видела призраки сотен людей». Но, поскольку, как она утверждает, ее сознание было помрачено, она не смогла рассказать о том, что видела. И упомянутая Мери рассказала нам, что, когда ей снова стало лучше, она уже не может сказать определенно, видела ли она каких-нибудь призраков в вышеупомянутое время.

Возможно, заслуживают снисхождения те юные охотники за ведьмами, которые действительно страдали эпилепсией или судорогами. Но ничто не может смягчить тяжесть преступлений салемских девчонок. Никогда, даже во время казней, они не испытывали ни искреннего раскаяния, ни малейших угрызений совести (возможно, за исключением Сары Черчилль и Мери Уоррен). Они точно знали, что делают. Их действия в 1692г. полностью преступны, ибо они обрекали людей на смерть безо всякого повода, просто ради развлечения. 28 марта в таверне Ингерсолла одна из девушек заявила, что видела, как миссис Проктор навела на нее порчу. Миссис Ингерсолл «сказала девчонке, что она врет, поскольку ничего такого не было». Тогда та призналась, что сказала это ради развлечения: «Должны же мы как-нибудь развлекаться».

Некоторые из этих юных обвинителей продолжали свою зловещую деятельность и после судов, пока, по словам принятого в 1711г. постановления о реабилитации осужденных, «некоторые из главных обвинителей и свидетелей [запятнали] себя распутством и порочными связями». Единственным документом, доказывающим бессмысленную порочность обвинений, является исповедь Анны Патнем, сделанная спустя 14 лет, когда ей уже было двадцать шесть [см. Патнем, Анна].

Вдобавок к девушкам, обвинявшим «ведьм» в причинении им вреда в облике злобных призраков, взрослые обвиняли большинство «ведьм» в наведении порчи (malefida). Обвинительные заключения никогда не включали таких мнимых злодеяний, которые допускались лишь постольку, поскольку «чтобы побить собаку, любая палка годится». Показания Сары Холтон против Ребекки Нарс достаточно типичны и ничуть не глупее остальных. Во всех обвинениях в причинении вреда людям или скоту истец был совершенно не способен связать причину и следствие и соотнести два случая, произошедших в разное время, пытаясь доказать их взаимосвязь.

«Показания Сары Холтон, вдовы Бенджамена Холтона, заявившей и утверждавшей, что, примерно в это же время, года три назад, когда мой дорогой и любимый муж, Бенджамен Холтон, (ныне) покойный, чувствовал себя, по-моему, лучше, чем когда-либо, в субботу утром к нам в дом явилась Ребекка Нарс и обрушилась на него с бранью, потому что наши свиньи оказались на ее поле (хотя наши свиньи были хорошо заперты, а их изгородь укреплена в нескольких местах). Однако все, что мы ей говорили, не могло ее успокоить, и она продолжала браниться и проклинать нас одновременно, призывая своего сына, Бенджамина Нарса, взять ружье и перестрелять наших свиней, не дав им уйти с поля, хотя мой бедный муж не сказал ей ни одного плохого слова. И, спустя короткое время, когда мой бедный муж рано утром, выйдя на двор, возвращался домой, то в дверях он был поражен очень странным припадком, наполовину ослеп и два или три раза терял сознание. Придя в себя, он сказал мне, что ему показалось, будто он никогда больше не войдет в дом. И все следующее лето он испытывал слабость, боли в животе и частые приступы слепоты. Но, примерно за две недели до смерти, у него начались странные и сильные приступы, очень напо минавшие те, что были у околдованных, когда мы полагали, что они должны были умереть. Находившийся у него доктор не смог установить причину недута. И за день до смерти он был очень бодр, но около полуночи у него вновь случился очень сильный приступ, и он ушел из жизни в жестоких мучениях».

Но преступления редко соотносились с грехом, скорее имело значение зло, проистекавшее из договора с Дьяволом. К. Мазер определял колдовство, как «отречение от Бога и выдвижение на престол дьявола, гнуснейшую измену Господу».

Истерия, охватившая Салем и его окрестности, во многом была обязана огульным обвинениям девушек, вследствие которых любой мог оказаться ведьмой. Те, кто, возможно, одобрял арест таких «убогих», как Титуба или Сара Гуд, спустя всего несколько недель могли сами оказаться обвиненными, как Марта Кори, заявившая: «Я не могу упрекать дьявола в том, что он сделал их ведьмами, потому что они — нерадивые лентяйки и не склонны ни к чему хорошему».

Фактически обвиняемые представляли все слои салемского общества: от батраков до землевладельцев.

Джон Виллард, фермер и выборный констебль Салема, арестовал первых подозреваемых и пришел к выводу, что настоящими преступницами были девушки, сидевшие в комнате осведомителей. Он воскликнул: «Повесить их!» Эти слова явно выходили за рамки допустимого для офицера полиции, и Вилард отдавал себе в этом отчет. Он бежал из Салема, но через 10 дней был пойман, обвинен шестью девочками и миссис Патнем по семи пунктам (обычным для всех обвиняемых), допрошен 2 августа на третьем заседании суда и повешен 19 августа.

У Джона Проктора были усадьба, скот и служанка по имени Мери Уоррен, помогавшая ухаживать за его пятью детьми. Он нетерпимо относился к верующим в колдовство, что и предопределило его гибель. Сэм Сайбли, дядя Мери Уолкотт, донес, как Проктор обошелся с Мери Уоррен. В ту пору было опасно высказывать свое мнение, даже друзьями. «Если бы он [Проктор] содержал в тюрьме Джона-индейца, то он вскоре выбил бы из него дьявола». Дикон Ингер-солл представил это замечание суду как показание. Обычный человеческий скепсис и несогласие с предрассудком, в который верило большинство, сделало его колдуном.

Самой выдающейся жертвой стал бывший священник деревни Салем преп. Барро-ус, покинувший деревню в 1682г.

Другой пример, ставший классическим, представляет история Ребекки Нарс. Она была старшей из трех сестер, причем обе младших, Сара Слойс и Мери Эстей, состоятельные горожанки, были также осуждены и казнены. Муж Ребекки, Френсис, был простым поселенцем, но не чуждался тяжелой работы и с помощью четырех сыновей и зятьев почти выкупил 300 акров земли. Сара призналась и получила отсрочку смертного приговора. Когда семья Патнем обвинила Ребекку в околдовывании девочек, ей исполнился семьдесят один год, и она не вставала с постели. Со страниц стенографического отчета о суде ярко видна эта пожилая матрона, отстаивавшая свою правоту до последнего, разгадавшая смысл поиска «необычайных отметок»:

В.: Чем вы болеете? Об этом идет множество разговоров.

О.: У меня больной желудок. В.: Есть ли у Вас раны?

О.: У меня нет ничего, кроме преклонного возраста.

Вначале большинство обвиняемых были жителями Салемского поселения или окружавших его ферм, равных по размерам городку площадью около тридцати квадратных миль, состоящему не менее, чем из сотни усадеб. Многие другие происходили из соседнего Топсфилда, что показательно, поскольку между населением двух районов происходили постоянные жесткие перепалки. По мере того, как девушки приобретали все большую известность в выслеживании ведьм, последних стали обнаруживать и в более отдаленных местах.

Главной площадкой продолжавшихся поисков стал Эндовер. Некий Джон Беллард, болезнь жены которого не поддавалась ни определению, ни излечению, предложил, чтобы салемские девушки расследовали ее и другие загадочные заболевания. Препятствием для Анны Патнем и Мери Уолкотт стало незнание имен местных жителей, но они нашли даже более действенный способ испытания «прикосновением». Анна и Мери впадали в припадки, подозреваемые выстраивались, чтобы по очереди дотронуться до девушек. Если девушки оставались неподвижными, подозреваемый был ведьмой. «Анна Патнем заявила, что она никогда не видела ее, но, когда она [обвиняемая] последний раз приезжала в Салем, у названной Патнем случился припадок. Упомянутой [Анне] Пьюдейтер велели взять ее за запястье, что та и сделала. И упомянутой Патнем тотчас стало лучше». Анна Пьюдейтер была повешена 22 сентября. Когда Мери Паркер из Эндовера «предстала перед судьями, она излечила всех пораженных от их припадков прикосновением своей руки». Ее повесили 22 сентября.

Анна и Мери заявили, что причиной болезни миссис Беллард явно было ее окол-довывание Анной Шостер, ее дочерью Мери Лейси и внучкой Мери. Миссисс Шостер умерла в тюрьме, заболев от плохого обращения и переохлаждения, но Мери Лейси спасла свою жизнь, сделав признание. Допросы этих трех женщин являются ярким доказательством того, как разум и сила воли могут быть сломлены под давлением заключения и хитроумных допросов. Фостер призналась, что «дьявол появлялся перед ней несколько раз в виде птицы, какой она никогда раньше не видела». Она «завязала узел на тряпке и бросила ее в огонь, чтобы навредить Тимоти Свену, и причинила вред остальным, кто жаловался на нее, путем удушения их кукольных подобий, и тем почти уморила их». Она подтвердила легенду о помеле:

«Вместе с Мартой Керье они летели на палке или шесте на сборище ведьм в деревню Салем. Когда они пролетали над верхушками деревьев, палка сломалась, и они упали. Но она крепко ухватилась за шею г-жи Керье, и они тотчас оказались в деревне, хотя она сильно повредила ногу».

Через несколько дней Фостер, не ведая, что ее дочь Лейси уже сделала трагическое признание, отказалась обвинить ее. Затем была вызвана Лейси, сказавшая:

«О матушка, как ты поживаешь? Мы покинули Христа, и Дьявол овладел нами. Как мне избавиться от этого зла? Я призываю Господа разбить мое каменное сердце, чтобы я смогла победить на этот раз!»

После того, как Фостер и Лейси были допрошены и уведены, ввели юную Мери Лейси, и сразу же у Мери Уоррен начался сильный припадок, продолжавшийся до тех пор, пока Лейси не дотронулась до нее. Затем она начала поносить свою мать: «Я не хочу знать, где моя мать, сделавшая из меня ведьму». Обвинить другого было лучшим способом продемонстрировать сотрудничество с судьями в расчете на снисхождение.

После оглашения имен судья Готторн продолжал настаивать:

В.: Твоя мать и бабушка сказали, что там был священник. А сколько людей видела ты?

О.: Я видела только Ричарда Керри. В.: И больше никого?

О.: Еще там был священник, и я думаю, что теперь он в тюрьме.

В.: Не было ли там двух священников? О.: Не могу сказать.

В.: Разве там не было некоего мистера Барроуса?

О.: Да, он там был.

Судья из Андовера Дадли Бродстрит выдал 40 ордеров и отказался подписывать остальные. Поскольку отказ в сотрудничестве по вылавливанию врагов церкви и государства предполагал сочувствие ведьмам и автоматически делал его колдуном, он был обвинен в совершении 9 убийств. Он бежал вместе с женой, хотя был сыном бывшего губернатора. Его брат Джон, тоже будучи сыном бывшего губернатора, был также обвинен в преступлении — использовании собаки для насылания болезней. «Упомянутая собака была подвергнута пытке и повешена как ведьма».

После Андовера девушки переместились в район Бостона.

Натаниэл Кери из Чарльстона посетила Салемское поселение, чтобы избавиться от порочащих ее слухов. Кери сообщал:

«Когда она предстала перед судьями, ее главными обвинителями стали две девушки. Моя жена заявила судьям, что до этого, дня она и не слышала о них. Ее принудили ,-м стоять с вытянутыми вперед руками. Я хотел поддержать ее за одну из рук, но мне было в этом отказано. Тогда она попроси-' ла, чтобы я вытер ее слезы и пот с лица, что я и сделал. Затем она попросила, чтобы ей разрешили опереться на меня, заявляя, что иначе она упадет в обморок. Судья Готторн ответил, что, если у нее достаточно сил, чтобы мучить этих людей, то их должно хватить и чтобы стоять на ногах. Я говорил что-то против жестокости их судопроизводства, но они велели мне замолчать, пригрозив в противном случае выставить меня из комнаты» (Ка-леф, «More Wonders of the Invisible World»).

Был обвинен капитан Джон Элден из Бостона. Тогда, конечно, у него не было того романтического ореола, который создало ему стихотворение Лонгфелло. Но он был настолько известен и почитаем как знаменитый мореплаватель и участник индейских войн, что ордер на его арест был подписан самим губернатором Стоутоном. Девушки действовали по заведенному порядку, одна из них указала на капитана Хилла, но ей подсказал свидетель, и только тогда она правильно опознала его: «Вот стоит Элден! Наглец не снял шляпу перед судьями. Он продает порох и дробь индейцам и французам, спит с индейскими женщинами и имеет от них детей».

Когда его привели обратно в зал суда, ему приказали стоять на стуле и смотреть прямо на девушек: они все упали ничком. На них положили руку Элдена, и они тотчас поправились. В этом месте он задал судьям вопрос, и если бы на него ответили, то это положило бы конец всем судам: «А почему вы не падаете, когда я смотрю на вас? Может ли это сделать хоть один из вас?» У Элдена отобрали шпагу и заключили в бостонскую тюрьму. Спустя 15 недель он бежал.

Несмотря на повсеместно растущее недоверие к девушкам, в октябре Глочестер послал за ними, но они выявили только четырех ведьм. В июле стала спадать паника, вызванная нападениями французов и индейцев. Снова вызванные в суд в ноябре, девушки были приняты гораздо прохладнее, и никто не был арестован. По дороге, в Ипсвиче, они впали в свои обычные припадки при виде старой женщины, но население Ипсвича не обратило на это внимания.

Во время истерии было арестовано почти 150 человек. Эта цифра, скорей всего, занижена, поскольку изучены не все судебные отчеты. Из-за времени, отведенного на обвинение каждому заключенному, только 31 человек преждстал перед судом в 1692г. (не считая Сару Черчилль и Мери Уоррен, двух обвинителей, которые вскоре отреклись от своих признаний). Суд последней инстанции осудил на смерть всех 31 (шестеро из них были мужчинами). 19 были повешены. Из оставшихся 12 двое (Сара Осборн и Анна Фостер) умерли в тюрьме; один (Жиль Кори) был задавлен до смерти; еще одна (Титуба) содержалась бессрочно в тюрьме без суда; двоим (Абигейл Фолкнер и Элизабет Проктор) отложили казнь из-за беременности, и они прожили достаточно долго, чтобы дождаться реабилитации; Мери Бредбери сбежала из тюрьмы после вынесения приговора; и пятеро признались, что способствовало отсрочке исполнения приговора.

Особенно потрясает следующая подробность данных судов: обвиняемые должны были платить за свое содержание в тюрьме, даже если они были оправданы! Распоряжение об отсрочке смертного приговора имело одну стоимость, освобождение — другую. Родственники платили палачу плату за казнь. Многие оставались в общей тюрьме после своего освобождения, потому что за это время их имущество было распродано, чтобы поддержать их семьи. Сара Дастин была оправдана в январе 1693г., но, поскольку никто не пришел ей на помощь, умерла в тюрьме. Маргарет Джекобе была оправдана, но собственность ее родителей была конфискована, и она содержалась в тюрьме, пока, наконец, великодушный незнакомец (мистер Геммон), прослышав о ее положении, не купил ей свободу. Уильям Бакли потратил все до последнего шиллинга, выплатив 10 фунтов за освобождение своей жены и дочери. Следующие 10 лет он вел жалкое существование. Его духовник, преп. Джозеф Грин, сделал следующую запись в своем дневнике: «2 января 1702г. Старый Уильям Бакли умер этим вечером. Он обрел последнее отдохновение в молитве и, боюсь, умер от холода, нуждаясь в утешении и хорошем обращении. Господи, прости его! Ему было около восьмидесяти лет. Он был очень беден». Титуба оставалась в тюрьме до мая 1693г., когда, прекратив дело за недоказанностью обвинения, ее формально освободили: после 13 месяцев заключения, она была наконец продана в рабство, чтобы покрыть тюремные расходы.

Самуэль Уордвелл, повешенный 22 сентября 1692г. Иллюстрация Х1Хв. «Перед казнью он обратился к народу, заявляя о своей невиновности. Палач, куривший в это время трубку, пустил дым ему в лицо, перебивая его речь, а обвинители заявили, что это дьявол мешал ему дымом». — Роберт Калеф (1700).

Анна Фостер умерла в тюрьме, ее сыну пришлось заплатить 2 фунта 16 шиллингов судебных издержек, прежде, чем он смог получить тело для погребения. За тело Сары Осборн потребовали оплату судебных издержек в 1 фунт, 1> шиллинга 5 пенсов. Когда, наконец, Элизабет Проктор и Аби-гейл Фолкнер, чей приговор был отстрочен из-за беременности, были освобождены, по закону они числились умершими и лишенными прав на собственность и наследство.

Список прегрешений суда присяжных бесчислен: признаний добивались притягиванием пяток к шее до тех пор, пока кровь не начинала сочиться из носа; были приняты показания у 7-летней девочки, на основании которых ее мать, Марта Керье, была повешена, и у другой, тоже 7-летней, Лидии Николе, подтвердившей обвинение Абигейл Хоббс; отказ выслушивать мнение обвиняемых и предоставлять им адвокатов; провокационные вопросы и запугивание, — короче говоря, стремление использовать любые уловки, чтобы признать обвиняемого виновным. Вместе с тем, К. Мазер считал, что судебное разбирательство на салемских судах было более беспристрастным, чем на других, также известных, ланкаширских судах.

Однако, ошибки судей в отдельных случаях, какими бы вопиющими они ни были, не были главным злом этих судов — важнее была та внутренняя философия, на которой основывались суды и против которой напрасно протестовали Мери Эсти и Сара Клойс, теория, что Дьявол использовал облик или тела порочных людей (тех, кто заключал с ним договор) в качестве призраков, чтобы мучить и даже убивать невинных. С показаниями о призраках были связаны две другие противозаконные предпосылки: обвинение по аналогии и обвинение другими обвиняемыми.

Первое значительное публичное обсуждение вопроса о призрачных показаниях было предпринято преп. Самуэлем Виллардом, священником Старого Южного Собора в Бостоне, который в конце 1692г. опубликовал «Some Miscellany Observations». Среди прихожан Вилларда было трое судей, и, возможно, его терпимость и проницательность помогли им освободиться от слепого фанатизма.

Требовалось безотлагательно решить вопрос, как выявить истинных ведьм и отвести ложные обвинения от невиновных. С другой стороны, существовали твердолобые служаки, придерживавшиеся мнения, что Дьявол действует только через тех, кто заключил с ним договор, и, следовательно, призрачные показания являются доказательством колдовства. Духовенство же утверждало, что Дьявол может вводить в заблуждение людей

Возникшая в Новой Англии, в Салеме паника была не чем иным, как последней яркой вспышкой того отвратительного кошмара, который так долго вселял ужас в ночи Европы». — Джордж Линкольн Барр «The Literature of Witchcraft» (1890).

появлением в виде призрака добропорядочной личности. Следовательно, призрачные показания не считались бесспорным доказательством. Как отмечал Виллард, ведьмы должны быть прежде всего обвинены в совершении определенных действий, и необходимо провести «полное, ясное и законное выявление совершенных подсудимыми деяний, преступный характер которых очевиден... Показания [должны] быть даны и о том, как [свидетель] получил свои сведения, и что он за человек», — что они не являются ни откровением Божьим, ни происками дьявола.

О недопустимости тех показаний, на которых основывались приговоры суда присяжных, заявлял и И. Мазер. 7 октября 1692г. он обратился к группе священников из Бостона, поддерживающих его точку зрения, и решительно выступил против показаний, основывающихся на появлении призраков, «прикосновениях» для излечения припадков или признаниях одержимых. Он признавал только два вида доказательств: добровольное признание и подтверждение двумя свидетелями того, что обвиняемый, сказал или сделал нечто, «связанное с тем, что совершил или мог совершить Дьявол». Возможно, осознавая, что во второй группе доказательств он оставляет лазейку для сомнительных показаний, он добавил весьма важное предостережение:

«Лучше отпустить десять подозреваемых ведьм, чем осудить одного честного человека. ... Лучше оправдать виновного, чем вынести безосновательный приговор. Я гораздо охотнее признаю ведьму честной женщиной, чем осужу честную женщину как ведьму».

Более резкая критика призрачных показаний и порядка судопроизводства исходила от состоятельного и образованного бостонца,

Осужденные на Салемских судах над ведьмами в 1692г.

Барроус, преп. отец Джордж — повешен 19 августа.

Бишоп, Бриджит — казнена 10 июня.

Бредбери, Мария — осуждена 6 сентября, бежала.

Виллард, Джон — повешен 19 августа.

Гоббс, Абигейл — осуждена 6 сентября; отсрочка смертного приговора.

Гуд Сара — повешена 19 июля.

Джекобе, Джордж — повешен 19 августа.

Имс, Ребекка — осуждена 17 сентября, отсрочка в исполнении смертного приговора.

Керьер, Марта — повешена 19 августа.

Клойс, Сара — осуждена 6 сентября.

Кори, Жиль — раздавлен до смерти 19 сентября.

Кори, Марта — повешена 23 сентября.

Лейси, Мери — осуждена 6 сентября, отсрочка смертного приговора.

Мартин, Сюзанна — повешена 19 июля.

Нарс Ребекка — повешена 19 июля.

Осборн, Сара — умерла в тюрьме.

Оэр, Дорсес — осужден 6 сентября; отсрочка смертного приговора.

Паркер, Алиса — повешена 22 сентября.

Паркер, Мери — повешена 22 сентября.

Проктор, Джон — повешен 19 августа.

Проктор, Элизабет — осуждена; отсрочка смертного приговора из -за беременности.

Пьюдейтер, Анна — повешена 22 сентября.

Рид, Вильмонт — повешена 22 сентября.

Скотт, Маргарет — повешена 22 сентября.

Титуба — содержалась в тюрьме.

Уайлдс, Сара — повешена 22 сентября.

Уордвелл, Самуэл — повешен 22 сентября.

Фостер, Анна — умерла в тюрьме.

Фолкнер, Абигейл — осуждена; отсрочка из-за беременности.

Хоу, Элизабет — повешена 19 июля.

Хоэр, Дорсес — осуждена 6 сентября, отсрочка в исполнении приговора.

Эсти, Мери — повешена 22 сентября.

Томаса Бреттла, в октябре 1692г. распространившего среди своих друзей весьма пространное послание. Он применил к судопроизводству законы здравого смысла и задал несколько «нескромных» вопросов: Почему, объявив прикосновение тестом для определения колдовства, судьи требуют множества других показаний? Почему ведьмы нападают только на нескольких девушек и не нападают на других? Почему судом принимаются признания, полные небылиц и явных противоречий? Почему показания признавшихся ведьм, признанных подручными дьявола, принимаются против истинных христиан? «Удивительно и то, что признание в колдовстве, отречении от Господа и всего святого должно быть, однако, допущено к святой присяге и заверено именем великого Господа! Мне кажется, что это — вульгарное произнесение имени Господа всуе». Почему не принимается во внимание различие между призраком и реальной личностью? Почему все виды показаний, не имеющих отношения к делу, допускаются на судах за колдовство? Почему высокопоставленные лица, обвиненные в колдовстве (такие как Маргарет Тетчер, свекровь судьи Корвина) не подвергаются судебному преследованию? Почему беглецы не выдаются Нью-Йорком? Почему рьяные родители так подстрекают детей? «Только потерявшие рассудок могут придавать этим показаниям законную силу; похоже, что мы имеем дело именно с таким случаем». Сам предмет разговора абсурден: «Собрания ведьм,

крещение дьяволом и фальшивое причастие, о которых часто рассказывают обвиняемые и признавшиеся ведьмы, являются не более, чем плодом их воображения, развращенного и замутненного дьяволом, а не реальностью, достойной рассмотрения или внимания любого здравомыслящего человека».

Влияние письма Бреттла было настолько обширным, что Уильям Стоутон, Джон Готторн, Стивен Сьюэлл, К. Мазер и капитан Джон Хиггинсон, поощрявшие существовавший порядок ведения суда, решили опубликовать свою «апологию». Впрочем, Мазер заявил, что этот труд был написан им по просьбе губернатора Фипса. Таким образом, книга «The Wonders of the Invisible World» стала полуофициальной историей салемских судов. Губернатор лично следил за ее выходом (потому что «люди были разочарованы, большинство считало [повешенных] невиновными»), пока новый «преобразованный» суд не смягчил воспоминания о прежнем. Однако, в начале января 1693г. более сотни человек все еще оставалось в тюрьме. Работа Мазера бесценна по своим почти стенографическим отчетам пяти наиболее характерных судов над Ддс. Барроу сом, Бриджит Бишоп, Сьюзен Мартин, Элизабет Хоу и Мартой Керьер.

Единственное затруднение с книгой заключается в том, что она совершенно тенденциозна и явно направлена на оправдание приговоров суда. В дальнейших работах Мазера тоже отразилась его наивная вера в колдовство.

Неполный список обвиненных в колдовстве на Салемских судах

Ашер Иезекия (место не указано)

Бакли, Сара (деревня Салем)

Бакли, Сара младшая (деревня Салем)

Бакстон, Джон (деревня Салем)

Баркер, Абигейл (Андовер)

Баркер, Мери (Андовер)

Баркер, Уильям (Андовер)

Баркер, Уильям мл. (Андовер)

Барри, Уильям (Андовер)

Барроус, Джордж преп.(Уэллс, Мэн)

Бассет, Сара (Линн)

Бекер, Эбенезер (Андовер)

Бишоп, Бриджит (деревня Салем)

Бишоп, Сара (деревня Салем)

Бишоп, Эдвард (деревня Салем)

Бредбери, Мери (Солсбери)

Бриджес Сара (Андовер)

Бродстрит, Джастис (Андовер)

Бродетрит, Джон (Андовер)

Брумидж, Гудуайф (место не указано)

Вилард, Джон (деревня Салем)

Вильд, Сара (Топсфилд)

Вильсон, Сара (Андовер)

Вильсон, Сара младшая (Андовер)

Гарди, Томас (Грейт Айленд)

Грин, Мери (Хейверхилл)

Гуд, Дороти (деревня Салем)

Гуд, Сара (деревня Салем)

Дастин, Лидия (Рединг)

Дейн, Деливренс (Андовер)

Дейн, миссис Натан (Андовер)

Дерик, Мери (Линн)

Деррилл, Мери (Линн)

Джекобе, Джордж (деревня Салем)

Джекобс, Джордж младший (деревня Салем)

Джекобс, Маргарет (деревня Салем)

Джекобс, Марта (деревня Салем) хекобс,

Ребекка (деревня Салем) кексон,

Джон (место не указано) сон,

Джон младший (место не указано)

Джонсон, Стефан (Андовер)

Джонсон, Элизабет (Андовер)

Джонсон, Элизабет младшая (Андовер)

Доливер, Анна (Глочестер)

Имс, Ребекка (Биксфорд)

Имс, Роберт (Биксфорд)

Инглиш, Мери (Салем)

Инглиш, Филипп (Салем)

Канди [раб] (Салем)

Картер, Бетти (Воберн)

Картер, Бетти младшая (Воберн)

Кейв, Сара (Андовер)

Кери, Натаниэль (Чарльстон)

Кери, Элизабет (Чарльстон)

Керье, Марта (Андовер)

Керье, Ричард (Андовер)

Керье, Сара (Андовер)

Кларк, Мери (Хейверхилл)

Клинтон, Рашелъ (место не указано)

Клойс.Сара (деревня Салем)

Колсон, Элизабет (Рединг)

Коль, Сара (Линн)

Кори, Жиль (деревня Салем)

Кори, Марта (деревня Салем)

Коффин, Мери (Глочестер)

Лейси, Мери (Андовер)

Лейси, Джон (Андовер)

Марсон, Мери (Андовер)

Мартин, Сьюзен (Эмсбери)

Меррилл, Сара (Беверли)

Мори, Сара (Беверли)

Осборн, Сара (деревня Салем)

Осгуд, Мери (Андовер)

Паркер, Алиса (Салем)

Паркер, Мери (Андовер)

Пейн, Элизабет (Чарльстон)

Пиз, Сара (Салем)

Пост, Мери (Роули)

Пост, Сара (Андовер)

Принс, Марта (Салем)

Проктор, Бенджамен (деревня Салем)

Проктор, Джон (деревня Салем)

Проктор, Сара (деревня Салем)

Проктор, Уильям (деревня Салем)

Проктор, Элизабет (деревня Салем)

Пьюдейтер, Анна (Салем)

Райе, Сара (Рединг)

Рид, Вилмонт (Марблхед)

Риле Мери де (Салем)

Рист, Сара (Беверли)

Рич, Мери де (деревня Салем)

Рут, Сьюзен (Беверли)

Сире, Анна (Воберн)

Скотт, Маргарет (Роули)

Соме, Абигейл (Глочестер)

Спарк, Марта (Челмсфорд)

Тайлер, Джоанна (Андовер)

Тайлер, Марта (Андовер)

Тайлер, Ханна (Андовер)

Титуба [рабыня] (деревня Салем)

Тутейкер, Джейсон (Байлрик)

Тутейкер, Мери (Байлрик)

Тутейкер, Мисс (Байлрик)

Тутейкер, Роджер (Байлрик)

Тьюки, Джоб (Беверли)

Уайт (Салем)

Уайтридж, Мери (деревня Салем)

Уордвелл, Мери (Андовер)

Уордвелл, Самуэль (Андовер)

Уоррен, Мери (деревня Салем)

Феррер, Томас (Линн)

Флуд, Джон, капитан (Ромни Марш)

Фолкнер, Абигейл (Андовер )

Фолкнер, Абигейл младшая (Андовер)

Фолкнер, Доротея (Андовер)

Фосдик, Элизабет (Мелден)

Фостер, Анна (Андовер)

Фрай, Юнис (Андовер)

Хаббард, Элизабет (деревня Салем)

Харрисон (Андовер)

Харт, Элизабет (Линн)

Хатчинсон, Френсис (Хейверхилл)

Хоббс, Абигейл, (Топсфилд)

Хоббс, Деливренс (Топсфилд)

Хоббс, Уильям (Топсфилд)

Хоу, Элизабет (Топсфилд)

Хоу, Джеймс (Топсфилд)

Хоукс, Сара (Салем)

Хоэр, Дорсес (Беверли)

Черная Мери [рабыня] (деревня Салем)

Эббот, Гудман (Биллерица)

Эббот, Ноэмия (Андовер)

Эббот, Ноэмия младшая (Топсфилд) ?

Эдвард, епископ (деревня Салем)

Элден, Джон, капитан (Бостон)

Эндрю, Даниэл (деревня Салем)

Эндрю М. (Байлрик)

Эсти, Мери (Топсфилд)

Так, в рассказах о Мерси Шорт и Маргарет Рулл, написанных после разоблачения салемских обвинительниц, Мазер ни на йоту не сомневается в демонической природе их припадков, С другой стороны, Роберт Калеф, купец из Бостона, считал их обычным эксгибиционизмом. Позже Калеф подтвердил свои взгляды на основании дополнительных сведений о салемских судах в книге «Моте Wonders of the Invisible World» (Лондон, 1700), явно направленной против Мазера. В свою очередь Калеф был подвергнут поношению со стороны группы сторонников Мазера из духовенства в «Some Few Remarks upon a Scandalous Book» Обедайи Гилла (Бостон, 1701) и был вынужден переехать из Бостона в Роксбери.

Когда показания о призраках был скомпрометированы, осуждение за колдовство стало невозможным. С января 1693г. судьи, принимавшие показания о призраках летом и в конце 1692г., теперь стали отвергать их. Когда присяжный заседатель спрашивал, какое значение должно быть придано этому, ему отвечали: «такое же, как щепке в пиве». Из 52 обвиненных судьи осудили только троих с расстроенной психикой, признавшихся в том,.что они были ведьмами. Председатель суда Стоутон отдал распоряжение повесить всех троих вместе с пятью другими, содержавшимися в заключении с 1692г. (включая Элизабет Проктор, разрешившуюся от бремени), но губернатор Фипс не принял это решение во внимание и отменил все 8 приговоров. Позже, в апреле 1693г., Мери Уот-кинс, служанка, призналась в Бостоне в колдовстве, но присяжные вернул и дело за отсутствием состава преступления (ignoramus). Когда присяжных отправили на совещание, чтобы они пересмотрели свой вердикт, поскольку обвиняемая добровольно призналась, они возвратились с тем же самым решением об освобождении. 15 января 1697г. заседатели, вынесшие вердикт виновности, внесли свои поправки. Тот день был днем поста в колонии, чтобы выразить раскаяние в прегрешениях судов. Спустя 10 лет после казней судья Самуэл Сьюэлл признался в предвзятости суда, выразив желание «принять на себя вину и позор, прося прощение у людей». В июле 1702г. 12 священников из графства Эссекс подержали петицию выживших ведьм из Эндовера и Топсфилда о реабилитации, поскольку «их имена были обесчещены и опозорены, в то время как суд и обвинение основывались на общественных слухах». Наконец, Верховный суд штата постановил, что использование показании о призраках было незаконным и 17 октября 1711г. отменил лишение гражданских и имущественных прав лиц, осужденных в 1692г. (двадцати двух из тридцати одного), чьи родственники или они сами (если выжили) подавали по этому петиции. Решение суда не вступило в силу, поскольку оно так и не было подписано губернатором: существует определенное подозрение в том, что постановление должно было защитить сторонников Салема от гражданского преследования. Восстановление в правах тех, кто не выжил и не имел покровителей (как Бриджит Бишоп и Сара Осборн), смогло состояться через 150 лет, когда в 1957г. штат Массачусетс, наконец, отменил лишение гражданских и имущественных прав всех тех, кто не был затронут предыдущим постановлением. В 1709г. почти две дюжины обвиненных или их потомки (объединившиеся друг с другом), обращались за финансовой компенсацией ущерба, понесенного во время судов. Их претензии были признаны в 1711г., хотя для возмещения ущерба выжившим и их семьям была ассигнована бесконечно малая сумма, менее чем в 600 фунтов.

Чарльз Юфем, написавший в 1867г. двухтомную «Salem Witchcraft», до настоящего время остающейся наиболее четкой работой по данному предмету, так подытоживает историческое значение Салема:

«Заблуждения редко опровергаются чистой логикой рассуждений. Это происходит только благодаря логике событий. Ни влияние образования, ни разум не смогли искоренить колдовские предрассудки в умах людей. Ни что, за исключением демонстрации их ущербности, глупостей и ужасов, таких, как представлены здесь, вынесенных на всеобщее обозрение, не могло нанести им смертельного удара. Это был заключительный случай салемского колдовства, и он делает его одним из величайших вех мировой истории».

Распоряжение о казни Бриджет Бишоп

(первой из приговоренных к повешению в Салеме).

Джорджу Корвину, джентльмену, шерифу графства Эссекс, привет. Поскольку Бриджет Бишоп (урожденная Оливер), жена Эдварда Бишопа из Салема в графстве Эссекс, лесоруба, в специальном выездном заседании суда присяжных, состоявшемся в Салеме во второй день текущего месяца июня во время выездной сессии в графствах Мидлсексе, Суффолке и Эссексе, перед лицом Уильяма Стоутона, эсквайра и его помощников — заседателей упомянутого суда, была осуждена и обвинена по пяти различным обвинениям за пользование и постоянное совершение 19 апреля прошлого года и в различные другие дни как до, так и после этого, действий, признанных колдовскими, над Абигейл Уильяме, Анной Патнем, младшей, Мерси Льюис, Мери Уолкотт и Элизабет Хаббард, незамужних женщин из деревни Салем, вследствие чего их тела были повреждены, сдавлены, исколоты, усохли, зачахли и подверглись мучениям вопреки своему естеству.

Упомянутая Бриджет Бишоп заявила, что невиновна во всех перечисленных обвинениях но, суд, перед которым она предстала перед лицом Господа и ее страны,

признал ее виновной в преступлениях и колдовстве, в которых ее обвиняли и приговорил к смерти в соответствии с законом. Засим остается совершить казнь. Именем Их королевских величеств Уильяма и Марии, короля и королевы Англии и прочая повелеваю и приказываю вам, в пятницу, в шестой день текущего июня месяца, между восемью и полуднем доставить в сохранности названную Бриджет Бишоп (урожденную Оливер) из тюрьмы Их величеств в Салеме к месту казни и там казнить через повешение. По совершении доложить секретарю вышеназванного суда. Да сопутствует вам удача.

Сие предписание является достаточным для вас. Подписано мною собственноручно и скреплено печатью июня восьмого дня года 1692, четвертого года царствования Их величеств Уильяма и Марии, короля и королевы Англии и проч.

Уильям Стафтон.

Когда г-жу Тайлер впервые арестовали, она не испытывала никакого страха, ибо считала, что ничто не может ее заставить свидетельствовать против себя. Но, к ее великому сожалению, оказалось, что она скрыла правду и ложно обвинила себя.

Она сказала, что ее брат, сопровождавший ее на протяжении всего пути из Эндовера в Салем, принуждая сознаться, твердил, что она должна быть ведьмой, поскольку одержимые обвинили ее, а ее прикосновения к ним прекращали их припадки.

Она столь же настойчиво говорила, что она не ведьма, и ничего не смыслит в колдовстве, умоляя не вынуждать ее признаваться.

Однако, по приезде в Салем, ее привели в комнату, где ее брат с одной стороны и м-р Дж. Эмерсон с другой сказали ей, что она, несомненно, ведьма, и что видит перед собой дьявола, которого, как заявил упомянутый Эмерсон, он и пытался сбить рукой с ее глаз. И они так принуждали ее признаться, что ей хотелось скорее оказаться в тюрьме, чем подвергаться такому обращению.

Эмерсон снова и снова говорил ей: «Ладно! Я вижу, что ты не хочешь признаваться! Хорошо! Сейчас я тебя покину, и ты погубишь свое тело и душу!»

Брат также принуждал ее, говоря, что она не должна лгать. Она ответила: «Мой добрый брат! Не говори так, ибо я солгу, если признаюсь, и кто же ответит за мою ложь перед Господом?» Он продолжал настаивать и сказал, что Господь не допустил бы, чтобы столько добрых людей ошибалось, и что ее повесят, если она не признается. И он так долго и настойчиво убеждал ее признаться, что ей показалось, что жизнь покинула ее, и напуганная этим, она подтвердила почти все, что от нее требовали.

Поступая таким образом, она обесчестила себя, ибо повинна в величайшем грехе лжесвидетельства и оболгания себя и хочет замаливать его всю жизнь. Ее рассказ был наполнен такой страстью, печалью и скорбью, что никакое перо не способно передать это.

Записано, очевидно, Томасом Бреттлом 19 октября 1692г.

М-р Мазер, м-р Аллен, м-р Муди, м-р Уиллард и м-р Бейли.

Уважаемые господа!

Наша невиновность и враждебность наших судей, присяжных и обвинителей, жаждущих нашей невинной крови, осудивших нас еще до судов, разъяренных и настроенных против нас дьяволом, заставляют нас просить и умолять Вас снизойти к настоящему смиренному прошению, чтобы не допустить пролития нашей невинной крови, которая, несомненно, прольется, если всемилостивый Господь не заступится за нас.

Магистраты, судьи, священники и все люди разъярены и ожесточены против нас не иначе как благодаря дьявольскому наваждению, ибо все мы убеждены в том, что невиновны.

Есть пятеро недавно сознавшихся в том, что они — ведьмы, и обвиняющих нас в «причастности» к ним, поскольку нас поместили в особо охраняемую тюрьму, но мы знаем, что все это — ложь.

Двое из них — сыновья Марты Керье, молодые люди, ни в чем не признавались, пока им не привязали шею к пяткам, так, что из носу у них едва не пошла кровь. Все это чистая правда, и при таком способе получения признаний в том, чего

они не совершали, один из них сказал, что был колдуном месяц, а другой — несколько недель, и что они делали это по принуждению матери — женщины, которая была в заключении здесь же девять недель!

Мой сын, Уильям Проктор, был подвергнут допросу потому, что не хотел признавать свою вину, ибо был невиновен. Ему связали шею и пятки и давили до тех пор, пока кровь не хлынула из его носа и продержали бы так двадцать четыре часа если бы один [из них], более сострадательный, чем остальные, не сжалился над ним и не велел его развязать. Все эти дела очень напоминают зверства папистов. Они уже разорили наши поместья, и мы не хотим удовлетворять их прихоти своей невинной кровью.

Если нельзя разрешить, чтобы у нас были собственные суды в Бостоне, то мы покорнейше просим заменить этих магистратов, судей и тех, кто у них работает, умоляем и просим, чтобы вы сами присутствовали на наших судах, а если и не вы сами, то кто-нибудь от вас, надеясь, что вы могли бы выступить в нашу защиту с молитвами к Господу во имя спасения нас от пролития невинной крови. Остаемся Вашими бедными и страдающими слугами.

Джон Проктор.

Р.КалеФ, «More wonders of invisible world» (1700).

Лжесвидетельство на судах ведьм.

О признании ложности собственных показаний Маргарет Джекобе, ее дедушкой Джорджем Джекобсом, Джоном Виллар-дом и преп. Дж. Барроусом, казненными за колдовство.

Смиренное заявление Маргарет Джекобе перед Высоким судом, заседающим в Салеме, о том, что

Податель сего, скромная и почтительная заявительница, находившаяся в строгом заключении в салемской тюрьме за преступление колдовства, о котором она совершенно не была осведомлена, вплоть до дня настоящего суда.

С соизволения высокочтимого суда мое имя было выкрикнуто некоторыми одержимыми, обвинившими меня в том, будто я их поразила. После этого я была доставлена на допрос и упомянутые личности, увидев меня, упали, чем ужасно испугали меня.

Господь свидетель, что я ничего не знаю о том, кто поразил их. Они же сказали, что это без сомнения я, иначе они не упали бы. Они сказали, что если я не сознаюсь, то буду посажена в тюрьму и повешена, а признавшись, я спасу свою жизнь. Это так напугало меня, что, по слабости и греховности своего сердца, я призналась, чтобы спасти свою жизнь, однако мое признание, возможно, удовлетворившее суд, является ложью и неправдой.

В первую ночь, после того как я сделала признание, я была в таком ужасе от сознания содеянного мною, что не могла спать, потому что боялась, как бы дьявол не унес меня за столь ужасную ложь. Если угодно

суду я подтвердила признание клятвой, но не поняла тогда, что значит эта клятва. Я надеюсь, что Господь в своей беспредельной милости простит мое лжесвидетельство.

Все, что я заявила против моего дедушки и м-ра Барроуса, чтобы спасти свою жизнь и получить свободу, является ложью. Господь, вложивший это в мое сознание, поверг меня в такой ужас, что я не могла не опровергнуть свое признание, сделанное потому, что я не видела впереди ничего кроме смерти, но лучше смерть со спокойной душой, чем жизнь в таком ужасе, который я не смогу перенести.

Вследствие отречения от признания я была помещена в строгое заключение, где испытывала большее блаженство духа, чем до заключения.

И теперь, с соизволения вашей чести, ваша скромная и почтительная заявительница, частично предоставившая вашей чести описание всех обстоятельств, оставляет на ваше благочестивое и справедливое рассмотрение проявить жалость и сострадание к моим нежным и юным годам и поступить со мной, как вас обязывает Господь и ваша совесть. Не имея друзей, я полагаюсь на Господа, который всегда видит хорошее, остаюсь невиновной ни в колдовстве, ни в другом смертном грехе, ваша бедная и почтительная заявительница, которая за вас вечно будет бога молить.

Маргарет Джекобе

Губернатор Томас Хатчинсон. «History of the Colony of Massachusets Bay» (1764).