Кадье, Катрин

Судебный поединок между отцом Жаном-Батистом Жераром и юной К. перед парламентом Прованса в 1731г. вызвал интерес во всей западной Европе, и в поддержку обеих сторон было издано множество книг. Этот случай привлек к себе всеобщее внимание благодаря скандальной истории священника, развратничавшего с молодой девушкой, которая занималась грубым мошенничеством (например, обмазывалась менструальной кровью), чтобы выдавать себя за святую. Значение этого суда для истории колдовства иногда заслонялось скандальным характером обвинения в соблазнении. Адвокат отца Жерара действительно взялся опровергать обвинение в колдовстве лишь потому, что оно якобы привело к внебрачной связи. «Иначе мы должны откровенно признаться, что напрасно тратим время, доказывая несостоятельность такого обвинения как чародейство». В действительности же дело Жерара и Кадье означало конец официальных преследований за колдовство во Франции.

Главные герои процесса напоминают персонажей прежних французских судов, где подверженные эпилепсии монахини обвиняли своих духовников в дьявольской аморальности: сестра Мадлен Демандоль де ла Палу против отца Луи ГоФриди в 1611г. (также в Провансе), сестра Жанна де Анж против отца Урбена Грандье в 1634г. в Лудене и сестра Мадлен Бове против отца Томаса Буля в 1647г. в Лувьере. Благодаря принятию в 1682г. известного эдикта Людовика XIV в этом деле не фигурировали фантастические подозрения о черных мессах. Отцу Жерару инкриминировалось околдовывание (или гипнотизирование) девушки с аморальными намерениями, хотя обвинение и включало чародейство, квиетизм [опасную ересь], духовное кровосмешение, вызывание выкидыша и склонение к лжесвидетельству. Или отец Жерар был виновен в аморальном поведении, — или же К. следовало обвинить в лжесвидетельстве. Вынесение вердикта по этому вопросу затруднялось из-за религиозной одержимости К. и постоянных интриг ее брата, убеждавшего общественность в святости своей сестры, а также из-за деятельности монахов, создававших атмосферу враждебности по отношению к иезуитам. Действительно ли отец Жерар развращал К. или нет, — в любом случае против него было достаточно аргументов: он посылал ей любовные письма и признавался в совершении некоторых действий, которые (даже, если он и не хитрил) предоставляли возможность для грязных домыслов.

Мари-Катрин К. родилась в Тулоне в 1709г., воспитывалась овдовевшей матерью в глубоко религиозном духе. Один из трех ее братьев, Этьен Тома К., стал якобитским (доминиканским монахом), а самый младший

— приходским священником. Подростком она проявляла себя как «ревностно верующая» и часто падала в обморок в церкви. В 18 лет, превратившись в восхитительную молодую девушку, К. присоединилась к свободно организованной группе женщин, которые, хотя и жили в своих собственных домах, посвятили себя молитвам и размышлениям. Духовным руководителем этих ревнительниц Третьего ордена святой Терезы был хорошо известный и высоко уважаемый иезуит отец Жерар, бывший школьный учитель, а с 1728г.

— ректор Королевской семинарии морских священников в Тулоне.

К. честолюбиво стремилась стать святой и, добиваясь привилегированного положения в глазах своего покровителя отца Жерара, рассказала ему, что Господь указал ей на него в видении. Это была явная девическая увлеченность человеком пятидесяти лет (Подобная привязанность могла стать достаточным доказательством чародейства!). Его присутствие, действительное или воображаемое, давало ей большое эмоциональное удовлетворение. Она свидетельствовала, что «чувствовала нечто вроде пальца, двигавшегося внутри нее, заставляя ее всю покрываться потом, и это происходило всякий раз, когда отец Жерар приходил в дом».

Прошел год или больше, и отец Жерар, вдохновитель духовных исканий девушки, пришел к выводу, что признаки святости у нее сомнительны. Весной 1730г., в отчаянии от того, что духовник отказался поддержать ее стремления, она вняла его совету и вступила в монастырь Сен-Клер д'Олиоль. Здесь она вела себя как одержимая, впадала в прострацию, конвульсии, эпилептическую истерию, галлюцинации и припадки безумия. В сентябре епископ Тулона отправил ее домой к матери и назначил ей нового духовника, 38-летнего отца Николаса из Сен-Жозефа, приора монастыря Босоногих кармелиток в Тулоне. Отец Николас попробовал провести экзорсизм, и К. поняла, что ее попытки стать святой провалились. Подстрекаемая своим братом, она заявила, что отец Жерар околдовал и совратил ее: ее «чудеса» отныне были уже не знаками святости, а кознями дьявола. Ее брат, отец Этьен К., также убедил двух сторонниц отца Жерара, некую 65-летнюю даму и 23-летнюю девицу ла Баратилль (скудоумную, но с богатым воображением) присоединиться к К. и обвинить иезуита в соблазнении. Со временем адвокаты К. представили еще четырех ее сторонниц и четырех монахинь, которые поклялись, что отец Жерар был близок с ними.

Отец Жерар обратился в связи с этими ложными обвинениями к своему епископу, в то время как друзья К. обратились к лейтенанту полиции в Тулоне. Епископ сказал, что он не обладает судебными полномочиями, и дело было передано гражданским властям. Скандал получил широкую известность, вследствие чего парламент Экса по приказу короля постановил начать слушанья 10 января 1/31г. По своему общественному резонансу этот процесс может сравниться только с делом Дрейфуса, происшедшем двумя столетиями спустя.

Чтобы заручиться общественной поддержкой перед судом по обвинению в околдовывании, К. и ее брат собирали громадные толпы на ночные экзорсизмы. К. появлялась «бесчувственная и неподвижная, ее шея распухла, и опухоль достигала ее губ». Этьен занимался изгнанием дьявола из своей сестры, «раздевшись до рубашки, с фиолетовой епитрахилью вокруг шеи, держа в одной руке святую воду, в другой — «Rituale» [требник], который отец Николас позаботился принести с собой». Прибывшие вскоре другие священники отрицали ее одержимость, и К. пришлось «выздороветь» прежде, чем ее смог осмотреть врач.

На следующую ночь до 4 утра К. «каталась по комнате и так визжала, что ее слышала половина улицы». Она заявила, что иезуиты пытались помешать ей нанять адвоката и дурно обращались с ней, пока она ожидала суда в монастыре (как и Мадлен Бавен).

В случае с К. отец Жерар оказался в сложной ситуации. Преисполненная решимости стать святой, она изучила жития таких известных мучениц как святая Тереза и святая Екатерина из Сиены и смоделировала свои действия по их образцу. В июне 1729г. она заявила об «интимной связи с Господом». В ноябре Господь сказал ей, что она должна страдать, позволив своей душе впасть в смертный грех. Она стала биться в конвульсиях и дергаться, теряла дар речи, пока в феврале 1/ЗОг., поняв, что отец Жерар по-прежнему к ней равнодушен, чудесным образом нашла спасение в молитвах по недавно умершей монахине! Тем временем ее брат Этьен подробно описывал в дневнике все трансы, стигмы и видения своей сестры (включая явление ей кровоточащего сердца и обнаженных мужчин и женщин), возможно, в расчете на ее будущую канонизацию.

Во время подобных аномальных проявлений отец Жерар, естественно, проводил с ней много времени. Он получил специальное разрешение от аббатиссы писать К. письма, не подвергавшиеся цензуре, и посещать ее наедине. С этого момента уже трудно отделить факты от вымысла, поскольку правдивые показания обеих сторон чередуются с ложными. Но обвинения против отца Жерара становились все безумнее, пока наконец не достигли своей цели. Временами они казались скопированными с «лувьерских ересей» 1647г. Хотя обвинители были явными неврастениками, все же вполне возможно, что в их обвинениях содержалась какая-то доля истины.

«Justification de demoiselle Catherine Cadi-ere» (1731), отдельные абзацы которого приводятся ниже по английскому изданию, было написано для того, чтобы «научить лиц одного со мной пола, чтобы они были настороже против проявлений жалости». Понимая, что она будет скомпрометирована, если признается, что уступила похотливым домогательствам отца Жерара, К. подчеркивала, что он околдовал ее. В английском «Деле мисс Мари-Катрин Кадье» (1732) объясняется, как это было:

«Наклонившись и приблизив свой рот к ее рту, он дышал на нее, что производило такое сильное впечатление на рассудок молодой леди, что она тотчас влюбилась в него и согласилась отдаться ему. Так он околдовал ум и влечения несчастной грешницы».

Подобная страстная влюбленность, ставшая основой для обвинения в чародействе, все же не привела к «потере девичьей чести». К. была таким образом в положении, способном вызвать сочувствие у суда, обратившись к нему: «Вы видите перед собой молоденькую девушку двадцати лет, погруженную в пучину зла, чье сердце осталось незапятнанным».

К. описала шаг за шагом, как отец Жерар соблазнял ее, заявляя, что все, что он делает, совершается по воле Божьей. Свидетели подтвердили, что 'видели, как священник обнимал и целовал К., и помещал ее руки под свою рясу. «Мое дорогое дитя, — повторял он постоянно, — я хочу привести тебя к совершенству; не мучайся оттого, что происходит с твоим телом, отгони сомнения, страхи и колебания. Таким образом твоя душа окрепнет, станет чище, просветится. Она станет полностью свободной».

«Один день я помню лучше, чем другие, — показала К., — поскольку, очнувшись от продолжительного обморока, я обнаружила себя распростертой на полу, а отец Жерар находился позади меня и, обнажив мои груди, шарил по ним руками». Когда К. спросила, что он делает, отец Жерар ответил ей, что такова была воля Господа, чтобы она испытала унижение, прежде чем перейти к блаженству. «Он сказал мне, что однажды Господь пожелает, чтобы он лег своим животом на мой живот».

В связи с другим случаем К. заявила:

«Отец Жерар обнаружил меня в кровати, и, заперев дверь, лег позади меня. Пододвинув меня к краю кровати, он положил одну руку под мои ягодицы, а другую спереди; затем он раздел меня и без всякого предупреждения поцеловал. Он часто обнажал меня, в то время как его руки изучали каждый укромный уголок моего тела. И поскольку я обыкновенно впадала в бессознательное состояние, я не могу ответить, что он делал, когда я была в таком состоянии. Я могу только припомнить, что, когда я пришла в себя, я обнаружила, что нахожусь в таком состоянии, что отец Жерар не пожелал даже посмотреть на меня».

Он посещал ее почти каждый день, иногда занимаясь с ней любовью в течение 2 или 3 часов.

С удивительным пониманием психологии пятидесятилетнего человека, К. описывает, как отец Жерар возбуждался от эротических садистских бичеваний:

«Иногда он наносил мне удары лозой и тотчас после этого целовал места, которые побил. Однажды, придя ко мне, чтобы наказать меня за то, что я отвергаю милость Господа, заперев дверь, приказал мне преклонить перед ним колена. Он держал в своей руке лозу и сказал мне, что, несмотря на то, что я заслуживаю, чтобы весь мир увидел то, что он делает со мной, он требует, чтобы я дала клятву никогда не рассказывать об этом. Я обещала, не зная, что он собирается делать. Очевидно приободренный моим обещанием, он сказал мне, что такова воля божья, чтобы я, отвергшая милость Господа, сняла свои одежды и предстала перед ним обнаженной. При этих словах я возмутилась, мой разум помутился, и я упала без чувств [еп defaillance] на пол. Он поднял меня. К моему удивлению, я была так ослеплена, что подчинилась ему беспрекословно и позволила ему сделать все, что он хотел. Он приказал мне прежде всего снять вуаль, затем шапочку, пояс и, наконец, платье; сорвав его, он раздел меня, оставив только рубашку. В этом неодетом положении я чувствовала, как он целует мои ягодицы. Я не уверена в том, что он делал дальше, но чувствовала нечто вроде уныния, какого не знала прежде. После этого он помог мне одеться. Не один раз он заставлял меня лежать на кровати, и в этом положении бичевал меня, затем целовал без всякого внешнего приличия, всегда утверждая, что это новый путь достижения высшей стадии блаженства».

На другой день упомянутый отец Жерар заставил ее снять и рубашку и, уложив ее на кровать, сказал ей, что ее следует наказать за грех, который она совершила, не чувствуя себя свободной от угрызений совести. При этом она чувствовала влагу [mouille] и щекотание [chatouille] в своих интимных местах. Он снова подверг бичеванию обе ее ягодицы [esses], а затем поцеловал их и нежно царапал ее, пока она не стала вся мокрая.

Во многих местах К. описывает позицию, которую она принимала во время этого ритуала: отец Жерар приказывал ей влезть на кровать и подложить подушечку под колени, чтобы приподнять их. В английском издании «Case of Mistress Mary Catherine Caediere» иронически добавлено: «Последующее трудно объяснить, но легко вообразить». Когда аббатисса запретила отцу Жерару посещать К., он нашел окно с вынутой решеткой, через которое мог целовать девушку и время от времени бичевать ее.

«Он дышал на меня каким-то особенным образом», — Из «Recuceil de pieces» (1731

Отец Жерар принял эти обвинения не без сопротивления. На некоторые из них он сразу дал прямой ответ. Он согласился, что, посещая К., по три часа держал ее дверь запертой, поскольку хотел скрыть ее ангелическую одержимость. Когда отец Этьен К. начал повсюду рассказывать о «чудесах», происходящих с его сестрой, отец Жерар убедил К. вступить в монастырь, чтобы ее святость не была разглашена раньше времени. Он не целовал ее, а наклонялся к ней, поскольку был глуховат. Когда она захотела пить, он принес ей кувшин воды, а она назвала эту воду в обвинении абортивным снадобьем. В его письмах говорилось об одной лишь Господней любви: «Не имей собственной воли и в равной степени не испытывай любви. Делай, что я говорю тебе, как хорошая [маленькая] девочка, которая не находит ничего необычного в просьбе своего отца».

Некоторое время спустя отец Жерар заподозрил, что К. — обманщица, и представил суду несколько контрдоводов, разоблачавших ее. Но К. уже договорилась с тремя девушками, пообещав заплатить им за дачу нужных показаний [Эти показания весьма курьезны: девушка якобы поймала отца Же-рара и Катрин «с поличным» и спросила у святого отца, какого цвета одежда необходима ему для следующего богослужения]. 7 мая 1730г. К. изобразила «преображение», или предсмертную агонию, в честь страстей Господних, при этом ее лицо было все в крови. Это «чудо» произошло 6 июня и 7 июля, вследствие чего отец Жерар пришел к выводу, что К. испачкала лицо собственной менструальной кровью. Ее адвокат возразил, что у нее было еще «преображение» 20 июля, а ни у одной женщины не бывает двух «беспокойств» в месяц. Регулярность менструаций также заставила усомниться в заявлении К., что отец Жерар якобы вызвал у нее выкидыш. Он представил в качестве следующего доказательства ее дневник, в котором отмечены регулярные периоды — 8 марта, 4 апреля, 8 мая, 11 июня, 4 июля, 8 августа и 9 сентября. «Следовательно, не было никаких задержек и никаких подозрений в беременности в период, названный девицей К. [середина лета], и, таким образом, ее заявление о вызывании выкидыша не представляется правдоподобным».

«Дочь моя, я хочу привести тебя к высшей стадии совершенства. Не страдай оттого, что может произойти с твоим телом»

К. призналась, что она постилась на протяжении нескольких дней, но по ночам прокрадывалась в монастырский сад, чтобы полакомиться персиками. Однажды она оказалась в ловушке, подстроенной разгневанными монахинями. Она выскользнула из этой ловушки, сказав, что Господь вызвал ее обжорство, чтобы унизить ее, и что, обрывая некоторые плоды, она заставляет дерево лучше плодоносить! Отец Жерар разоблачил другое «чудо», предъявив суду оригинал «Святого Креста», одного из «небесных видений» К., в свое время удивившего многих свидетелей. Адвокат Жерара назвал К. «хитроумной, ловкой девицей». Кроме того, он попытался дискредитировать сторону обвинения и представил суду проститутку, чтобы обвинить приора Николаса Кадье в аморальности.

Суд завершился путаницей обвинений. Выяснилось, что у К. были на теле гноящиеся нарывы, которые она объявила стигмами. Чтобы создать особый «знак благочестия», отец Жерар имел обыкновение отодвигать ее вуаль и сосать язву на ее шее. Это он делал каждый день в течение 3 месяцев. Он также признался в целовании язвы или стигмы около ее левой груди (кстати, мадемуазель Демандоль и Маделин Бавен, каждая, имели в подобном месте стигмы или язвы). В своем описании К. добавляла, что «именно ее он целовал с особенной чувственностью». Адвокат К. ухватился за это признание, чтобы высмеять отца Жерара. «Вот, действительно ангел чистоты, — заявлял он суду, — который учит нас искусству любования обнаженным телом девушки или женщины, которую он страстно любит и даже бичует ее, без каких-либо следов эротического возбуждения и без ущерба для его души. Какое чудо непорочности!» Адвокат отца Жерара ответил ему тем же: «Может ли кто-либо действительно поверить, что такие предметы 1.как] язвы могут быть подходящим топливом Для огня страсти?»

Парламент Экса принимал показания почти год и вынес свой вердикт 11 октября '731г. Мнения судей разделились: 12 придерживались точки зрения, что отец Жерар Должен быть сожжен, а 12 осудили на повешение К.

«Иногда он бил меня плетью и затем целовал место, куда ударил меня».

Решающий голос принадлежал президенту Лебре, который передал отца Жерара церковным властям за поведение, недостойное священнослужителя, и отправил К. к матери. Таким образом, он указал, что обвинения в колдовстве не были доказаны. Решение президента Лебре не было поддержано толпой, избившей отца Жерара и восторженно поднявшей на руках адвоката К. До конца своих дней К. мирно жила в своем доме, а отец Жерар, оправданный церковью, вернулся в свой родной Доль, где и умер в 1733г.

Казни

В континентальной Европе как духовные, так и светские суды сжигали осужденных ведьм. Эта практика основывалась на теологии Августина, расширенной и дополненной последующими теоретиками преследований, такими как Фома Аквинский, инквизиторы Бернард Гидонис и Николас Эймерик. В «Liber de Fide ad Diaconum» Августин писал, что

«Никоим образом не подлежит сомнению то, что каждый язычник, еврей, еретик и раскольник отправится в вечный огонь, который приготовлен Дьяволом и его ангелами, если до конца своей жизни он не будет прощен и возвращен в лоно католической церкви — поп solum omnes paganos, sed et omnes Judaeos, et omnes nereticos atque schismaticos, qui extra Eccle-siam catholicam praesentem funiunt vitam, in ignem eternum ituros, qui paratus est diabolo et angelis eius».

Это положение, включенное в «Декреталии» папой Григорием IX, во время разгула репрессий вновь подтвердил кардинал Беллармино (1542-1631), следующим образом оправдывавший смертную казнь за колдовство и ересь: «Лишение закоренелых еретиков жизни в конечном счете идет им на пользу, ведь чем дольше они живут, пребывая в своем заблуждении, тем больше людей совращают и тем на большие проклятия себя обрекают».

Первоначально инквизиция лишь приговаривала к казни (фактическое же исполнение осуществлялось по решению светского суда), причем сожжение было принято и католическими исполнительными властями, и протестантами. Кальвин был одним из наиболее преуспевших в сожжении тех, кого он называл ведьмами. В XVe. Висконти написал книгу, в которой доказывал, что ведьм следует сжигать как еретиков; такова же была точка зрения Фомы Эрастуса, изложенная в «De Lamiis» (1571). Иост Дамху-дер, великий авторитет в уголовном праве XVIe., в книге «Enchiridion» (1554) выразил общепринятое мнение:

«Те, кто убивает с помощью чародейства или заговора, должны быть сожжены в огненном пламени, ибо это не просто убийство; ведь чародей хуже убийцы и заслуживает смерти через сожжение. Соответственно этому тот, кто с помощью магии препятствует естественному размножению мужчин или женщин или делает так, что женщина теряет способность зачать или родить ребенка, выношенного в ее животе, как и тот, кто иссушает молоко кормилицы или другими средствами чародейства или maleficia убивает людей изнутри (с помощью еды или питья) или снаружи (другими способами) должен считаться убийцей».

Во всех странах, кроме Англии (и Новой Англии), ведьм казнили путем сожжения. В Италии и Испании еретики сжигались живьем. В Шотландии, Германии и Франции ведьму казнили через удушение или повешение, а затем тотчас зажигали погребальный костер, всегда принимая меры против того, чтобы ведьма не отреклась от признания, сделанного под пыткой. Казнь Дженет Райд в 1643г. характерна для шотландского судопроизводства. Ее «взял локман [производитель казни], связал ей руки за спиной, доставил к месту казни, удушил у столба и сжег дотла». Если ведьма отрекалась от своего признания или не раскаивалась, ее оставляли гореть заживо. В другом документе — письме графа Мара с протестом к Тайному совету от 1 декабря 1608г. так описывается этот второй способ:

«Хотя они и оставались непреклонными в своем отрицании [вины] до конца, их вскоре сжигали живьем столь жестоко, что некоторые из них умерли в отчаянии, отрекаясь и богохульствуя, а другие, наполовину сожженные, выбирались из огня, и их снова бросали туда, пока они не сгорали совсем» («Register of Privy Council of Scotland», 1624).

Если ведьма не соглашалась сотрудничать с судом, костер разводился из сырого дерева, чтобы продлить казнь. Подобный метод, продлевавший мучения осужденного, поддерживал известный французский адвокат Боден, чья книга «De Magorum Daemono-mania» (1580) была общепризнанным руководством:

«Какое бы наказание мы ни назначили ведьмам, — жарить ли, варить ли их на медленном огне [brusler a petit feu], — это для них недостаточно, и это ничто по сравнению с мучениями, которые для них в этом мире уготовил Сатана, не говоря уже о вечной агонии, которая приготовлена для них в аду, поскольку земной огонь не может гореть больше часа или около того, пока ведьма не умрет».

По поводу акта милосердия в виде удушения перед сожжением Генри Ли замечает: «Человеческая слабость заставляла их подтверждать свои признания, чтобы избежать ужасной смерти от огня. Вся система была направлена на то, чтобы поддержать веру в колдовство и умножить количество жертв».

Невозможно установить, сколько «ведьм» и «колдунов» было казнено в Европе в период колдовской истерии, с 1450 по 1750 гг. Несмотря на то, что подробные судебные отчеты велись начиная примерно с 1600г. и даже раньше, их сохранность существенно колеблется в зависимости от места и года.

Различные способы казни: обезглавливание, повешение, бичевание до смерти, сожжение живьем. Из книги известного юриста Иоста Дамхудера «Enchiridion» (1554). НПБ.

Некто, путешествуя по Шотландии в 1644г., писал: «Я помню, что видел девять ведьм, сожженных одновременно в Лейт-Линксе» (Дейлиуэлл, «Darker Superstitions of Scotland», 1834). Однако Тревор Девис обнаружил «только одно серьезное обвинение за колдовство» в отчетах Верховного суда Шотландии за данный год. С другой стороны, в беспристрастных судебных отчетах отражено, что в 1583г. в Оснабрюке в Германии была сожжена 121 ведьма; в 1589г. — около 133; в 1612 в Эльвангене — 167 ведьм; в Вюрцбурге в 1628 и в январе и феврале 1629 гг. состоялось 158 сожжений. Спина, официальный представитель Ватикана, ссылается на инквизитора, заявлявшего, что за один год в Комо он и его 10 помощников сожгли 1000 ведьм (конкретный год не назван, но, видимо, это был 1523г.). За 5 лет, с 1631 по 1636 гг., в отчетах о 3 маленьких деревушках, находившихся под юрисдикцией архиепископа Кельна — в Рейнбахе, Мекенхейме и Флердхейме указано, что от 125 до 150 человек из 300 жителей были сожжены как ведьмы. Реми, Генеральный прокурор Лотарингии, чье ведомство должно было хранить текущие отчеты, хвастался, что за 10 лет, с 1581 по 1591 гг. он сжег 900 человек. Другой пример точного указания числа жертв можно найти, скажем, в Кольмаре, где в 1571г.:

«в четверг, после дня святой Маргариты, шесть женщин были сожжены в Хат-тштадте, среди них были мать и ее восемнадцатилетняя незамужняя дочь. Мать, вступив в сношения с дьяволом, закончила их, выдав за него свою дочь. 3 ноября пять ведьм были сожжены в Херрлишхейме. 4 декабря 3 ведьмы сожжены в Аммершве-йере. 12 декабря мертвая ведьма найдена в Башне ведьм в Кольмаре».

Множество старинных монографий по колдовству освещают события, происходившие в определенном графстве или городе в определенный период времени; но эти книги, многие из которых представляют собой сброшюрованные памфлеты, чаще всего публиковались каким-нибудь местным издателем и имели незначительное распространение вне территории, где они печатались. Лишь отдельные известные процессы детально описывались и получали мировую известность. Из-за различных условий хранения исторических документов количество казненных можно определить лишь приблизительно. Людовико из Парамо в «De Origine et Progressu Offitii Sanctae Inquisitionis» (Мадрид, 1598) утверждает, что инквизиция только на протяжении 150 лет сожгла 30000 ведьм (цитируется Лимбохом, 1692). Однако, если действительно требуется установить приблизительное количество жертв, наиболее вероятным предположением представляется вывод Джорджа Л. Барра, установившего, что только в Германии было сожжено, по крайней мере, 100000 мужчин, женщин и детей. Для всей Европы эту цифру следует удвоить.

Поскольку количество сожжений на континенте было, даже по самым умеренным оценкам, очень значительным, существует опасность неоправданно завышенной оценки количества казненных в Англии. Эйди говорит о «нескольких тысячах» сожженных в отландии; Захария Грей (в 1744г.) приводит цифры от 3000 до 4000 казненных в период между 1640 и 1660 гг.; а Роберт Стил (в 1903г.) дает цифру в 70000 человек между 1603 и 1628 гг. Л'Эстранж Эвен, один из немногих авторов, работавших с подлинными документами, делает такое попутное замечание:

«Сама случайная природа суда над ведьмой заставляла любопытных принять и сохранить наиболее сенсационные положения свидетелей и обвиняемых. Значительная часть подобного материала доступна, в основном, в виде небольших дешевых брошюрок, прежде всего показывающих, что суды за колдовство со свидетельствами, от которых волосы встают дыбом, были достаточно необычными явлениями, способными возбудить интерес читающей общественности» («Witchcraft and Demonianism»).

Эвен «предполагает», что всего в Англии было казнено порядка 1000 ведьм.

Кайзерсберг, Гейлер фон (1445-1510)

Доктор теологии Бадена и Фрейбурга, проповедник в Страсбурге (1478). Благодаря своим изысканным и страстным проповедям приобрел большую популярность у прихожан. «Die Emeis» [«Муравейник»] представляет собой собрание его проповедей, произнесенных в Страсбурге в Великий пост 1308г., переписанных монахом Джоаном Паули и опубликованных в 1517г. В одной проповеди говорится о волкодлаках, которые, как полагает К., могут быть дьяволами, ведущими себя как волки; превращение людей в волков он отвергает. В 17-й проповеди, одной из 26, посвященных колдовству, К. отстаивает веру в то, что maleficia совершается только с соизволения Господа, и что в действительности их совершает дьявол, а не ведьма. Так, например, ни мазь ведьмы, ни ее заклинания заставляют ее раздвоенную палку летать по воздуху, но могущество дьявола, допущенное Господом. Beneficia доброй ведьмы в равной степени связана с дьяволом, и светский закон также не должен уклоняться от предания ее смерти.

«Муравейник» (1517) примечателен также как первая книга по колдовству в Германии. Проповеди иллюстрированы, и две гравюры приводятся в «Энциклопедии»: приготовления к шабашу (приписывается Баль-дунгу Грюну) и волкодлак, нападающий на человека (иллюстрация к Ликантропии). Лютер цитировал эту книгу в своих проповедях в Виттенберге в 1518г. Более ранний немецкий сборник проповедей (1505г.) Мартина Плантша опубликован в переводе на латынь в 1507г. Оба сборника проповедей простодушно обсуждают колдовство как реально существующее явление и показывают, как эта концепция распространялась сверху вниз, от пастыря к прихожанам.