1. Откровение

Познание Бога начинается с божественного откровения. Откровение как акт или процесс обозначается в Библии с помощью целого ряда глаголов, таких как galah — «обнаруживать, открывать, раскрывать, являть» (например, Втор. 29:29; 1 Цар. 3:21; Ис. 40:5); apokalypto — «открывать, обнажать, снимать покров, обнаруживать» (например, Мф. 11:25, 27; 1 Кор. 2:10; Еф. 3:5); gnorizo — «ознакомлять, открывать» (например, Лк. 2:15; Еф. 1:9; 3:3); phaneroo — «открывать, являть, ознакомлять» (например, Рим. 1:19; 3:21; Тит. 1:3); propheteuo — «пророчествовать, провозглашать послание от Бога» (например, Мф. 11:13; 15:7; 1 Пет. 1:10). Откровение как результат действия обозначается соответствующими существительными: apokalypsis — «откровение, открытие» (Рим. 14:24); Гал. 2:2; Откр. 1:1); propheteia — «пророчество, послание от Господа» (например, Мф. 13:14; 1 Пет. 1:20-21; Откр. 1:3).

Все эти термины важны, однако доктрина откровения основана не только на них. Реальность божественного откровения — один из лейтмотивов Священного Писания. Библия не пытается разъяснять или доказывать Откровение; тот факт, что Бог говорит со Своим творением, просто подразумевается и представляется как данность, как нечто совершенно естественное и ожидаемое.

А. Виды откровения

Бог открывается людям самыми разными способами, которые можно разделить на две категории: общее откровение и специальное, или особое, откровение. Первое называется общим по двум причинам: во-первых, по природе своей оно доступно всему человечеству. Во-вторых, из него можно получить только общее знание о Боге.

Все люди получают это откровение двумя способами. Во-первых, окружающий мир свидетельствует о могуществе и славе Творца. «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» (Пс. 18:2; см. ст. 2-6). Павел и Варнава объясняют идолопоклонникам в Листре, что те должны были бы познать истинного Бога, так как Он «… не переставал свидетельствовать о Себе благодеяниями, подавая нам с неба дожди и времена плодоносные и исполняя пищею и веселием сердца наши» (Деян. 14:17). В Рим. 1:19-20 Павел пишет, что даже язычники несут ответственность перед истинным Богом: «Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» (см. Cottrell, God the Creator, 324-329).

Во-вторых, общее откровение присутствует не только в сотворенном мире, но и в сердце каждого человека. В Рим. 2:14-15 сказано, что даже язычники, которым недоступно библейское откровение, знают закон Божий и должны исполнять его. «Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах…» Это означает, что человек создан по образу и подобию Божьему, поэтому интуитивно отличает правильные поступки от неправильных. Мы обладаем внутренним знанием основ нравственного закона Божьего (Рим. 1:26-32). (См. Cottrell, God the Creator, 329-336.)

Общее откровение дает любому здравомыслящему взрослому человеку истинное знание о Боге — Творце, Царе и Законодателе, а также общее знание о Его воле в отношении людей. Те, кто, несмотря на общее откровение, отрицает Бога и попирает Его закон, сознательно подавляют известную им истину (Рим. 1:18-32).

Общее откровение — великий дар, который все христиане должны чтить и беречь. Но у общего откровения есть и ограничения. Будучи невербальным, оно ограничено по форме, а потому менее точно, чем откровение, переданное с помощью слов. Общее откровение ограничено и по содержанию. Оно свидетельствует о всесилии Творца, но ничего не говорит о том, что Творец триедин — три Ипостаси в единой сущности. Оно свидетельствует о нашей ответственности перед Богом — Законодателем и Судьей, но ничего не говорит о Его милости к грешникам. Из общего откровения невозможно узнать о спасении, о Спасителе и о том, как грешнику получить спасение (хотя мнения богословов на этот счет расходятся).

Кроме того, ограничена и сила действия общего откровения. Причина заключается в том, что грех ослепляет нас, ожесточая сердца и побуждая отвергнуть волю Бога (Рим. 1:18-25). Будучи грешниками, мы не обладаем объективной нравственной интуицией, происходящей от закона, написанного в наших сердцах. Действие общего откровения ограничено еще и потому, что наш мир, искаженный грехом, сообщает нам противоречивую информацию (Рим. 8:18-23). Иногда кажется, что присутствие в природе зла, такого как смертоносные ураганы или вирусы, перечеркивает все свидетельства благости этого мира. Но даже независимо от этих факторов действие общего откровения ограничено, потому что оно не дает знания об Искупителе и об искуплении. Поэтому общее откровение не приводит грешника к спасению. Это означает, что те, кому недоступно специальное откровение благодати Божьей, то есть Евангелие, не могут спастись3. Апостол Павел особо подчеркивает это в Послании к Римлянам 1:18-32; 2:14—15; 3:9-204. Поэтому значение миссионерской деятельности невозможно переоценить.

Ограниченность общего откровения — одна из важных причин, по которым Бог счел необходимым дать нам специальное, или особое, откровение. Это откровение доступно не всем, не во все времена и не в одинаковой форме; оно дается в конкретные моменты, в конкретное время, в конкретном месте, определенным людям. Как и общее откровение, особое откровение также дает знание о Боге и о состоянии человека, но это знание отличается гораздо большей конкретностью. И, что самое главное, без особого откровения мы не знали бы о том, как найти спасение от греха.

Бог дает специальное откровение самыми разными способами (Евр. 1:1-3; Числ. 12:6-8). Здесь мы остановимся на трех основных способах: великие деяния Бога в истории, сказанные Богом слова и личное присутствие Бога в мире.

Первый способ: Бог являет Себя (невербальным образом) в деяниях, поступках и событиях. К этой категории относятся те случаи, когда Бог чудесным образом вмешивается в ход истории, чтобы совершить определенное действие или достичь определенной цели. Иногда такое вмешательство носит характер не конкретного события, а сна или видения, воздействующего на сознание, а не на органы чувств. Такие видения обычно имеют символическое значение. В качестве примеров можно привести сон Навуходоносора, в котором камень сокрушает истукана (Дан. 2:25-35), или видение Петра, когда апостол увидел полотно, наполненное всякими животными (Деян. 10:10-11), а также многие видения апостола

Иоанну, записанные в Книге Откровения. Единственная цель всех этих сновидений и видений — откровение.

Другие события, носящие характер откровения, происходят непосредственно в истории и доступны восприятию тех, кто становится их свидетелями. Некоторые из этих событий представляют собой исключительно откровение как таковое — например, Урим и Туммим (Исх. 28:30; Лев. 8:8; Числ. 27:21) или божественное провидение, направляющее жребий (Иона 1:7; Деян. 1:24-26). Другие откровения даются, главным образом, ради искупления (или даже суда), а откровение как таковое — их второстепенная цель (например, события, описанные в Книге Исхода, или крест). Некоторые могущественные деяния Бога в истории служат прежде всего свиде­тельствами — например, такие чудеса, как десять казней египетских или воскрешение Лазаря из мертвых. Часто их называют знамениями (Деян. 2:22; 2 Кор. 12:12; Евр. 2:4); иначе говоря, это знаки или доказательства истинности пророческого слова Господа. Таким образом, они становятся особым видом откровения (см. Cottrell, God the Ruler, 323-240).

Все эти акты откровения — образные или исторические — действенны лишь в определенной степени. Без словесной интерпретации они оставались бы неполными. Например, Даниил истолковал сон Навуходоносора (Дан. 2:36—45), а Бог объяснил видение Петру (Деян. 10:13-16), и даже крест требует интерпретации словами Евангелия.

Это приводит нас ко второму виду особого откровения — когда Бог являет Себя в слове: «и сказал Бог». Бог говорит на человеческом языке, используя слова. Иногда эти слова возникают только в сознании людей, например, в пророческих сновидениях (Числ. 12:6), или как руководство к действию во снах (Мф. 1:20; 2:13, 19-20). Бывает, что слово Бога произносится устно, вслух, так что любой присутствующий слышит его. Иногда устное откровение сообщается опосредованно, через ангелов (Лк. 1:13-20,26-38; 2:8-14) или пророков (Числ. 23:4-24:25; 2 Цар. 12:7-12; Ис. 37:21-35). Порой Бог говорит Сам — например, в пылающем кусте (Исх. 3:4-4:17), в Десяти Запо­ведях (Исх. 20:1-21; Втор. 4:10-13; 5:4—27) или во время крещения Иисуса (Мф. 3:17). В отдельных случаях слова произносятся устно, в других — пишутся либо самим Богом (Исх. 31:18; Втор. 5:22; Дан. 5:24-28), либо, чаще всего, пророками или Апостолами (Иер. 36:4; 1 Кор. 14:37).

Третий вид специального Божественного откровения — Его личное зримое присутствие. Есть две формы Божьего присутствия. Первая — теофа- ния, когда Бог является зримым образом, принимая форму того или иного живого существа. Это может быть временный облик человека, например, когда Бог ходил с Адамом и Евой в Едемском саду (Быт. 3:8), или когда обедал с Авраамом (Быт. 18:1-33). Или же человеческий облик может быть постоянным — например, когда Бог восседает на престоле среди ангелов (Исх. 24:9-10; Откр. 4,5). Но теофания не всегда принимает человеческую форму: Бог являлся и в огненном столпе (Исх. 13:21-22; 19:18-20), и в облаке (Исх. 40:34-38; Мф.17:5), и в виде голубя (Мф. 3:16).

Вторая форма зримого присутствия Бога — воплощение. Это уникальное событие, когда Логос (Бог-Сын) пришел в этот мир в образе человека, Иисуса из Назарета (Ин. 1:1,14). Воплощение отличается от теофании тем, что Иисус действительно был человеком, а не просто принял форму или облик человека. Воплощение — это, несомненно, высшая и самая ясная форма откровения (Мф. 11:27;Ин. 1:18; 18:37; Евр. 1:1-3). Кеннет Кантцер справедливо отмечает: «Высшая форма откровения во всем Священном Писании… это Личность Иисуса Христа. Откровение Бога в Иисусе отличается от других форм откровения тем, что Иисус — не столько способ сообщения воли Бога, сколько Само Божество. Бог непосредственно обращается к человеку через воплощенного Христа». Иисус являет Бога и деяниями, и словами. Его действия — действия Бога. «Его слова — слова Самого Бога, говорящего со всей властью и непогрешимостью Божества» (Kantzer, 76).

Однако, рассматривая воплощение как откровение, следует сделать две важные оговорки. Во-первых, основной целью воплощения было искупление, а не откровение. Иисус пришел, чтобы спасти грешников, в то время как откровение было лишь второстепенной целью. Если мы толкуем воплощение Иисуса главным образом как откровение Бога, это приводит к серьезной христологической ошибке, о чем уже шла речь во вступительной главе (см. Cottrell, God the Creator, 371-381). Во-вторых, хотя Иисус — высшая форма откровения, Он — не единственное откровение. Кроме того, воплощение — не последнее из откровений. Бог являет Себя разными способами от первой главы Книги Бытия до последней главы Книги Откровения. Другие откровения Бога в той же степени авторитетны, что и те, которые сообщены воплощенным Христом. Иными словами, воплощение Иисуса нельзя свести к одному только откровению, а откровение нельзя ограничивать только Иисусом.

Б. Неоспоримая значимость словесного Откровения

Из всех форм откровения важнее всего для нашего познания Бога словесное откровение. Однако именно с ним связано одно из главных отличий консервативного богословия от либерального. Консервативные богословы признают словесное откровение, тогда как либеральным богословам свойственно отрицать его. Как отмечает Леон Моррис, «в последнее время многие ученые отвергают саму идею вербального, или словесного, откровения. Они склонны считать, что Господь являет Себя великими делами, записанными в Библии, и ставят под сомнение значимость слов, которыми эти дела записаны… Они полагают, что откровение содержится не в словах, а непосредственно в деяниях» (Leon Morris, / Believe in Revelation, 43-44).

Хорошим примером этой точки зрения служит книга Джона Бейли «Идея откровения в современной мысли» (John Bailey, The Idea of Revelation in Recent Thought). Бейли утверждает, что откровение не передает информацию, знание, утверждения или истину (28,33,49). Несомненно, Бог говорит, но Он «говорит» через происходящие события (51). «Всякое откровение дается не в виде непосредственно сообщаемого знания, но в виде событий, происходящих в истории человечества» (62).

Одна из основных причин отрицания словесного откровения — та идея, что трансцендентность Бога — принципиальное различие между Создателем и Его творением — не дает Ему возможности выразить божественную истину ограниченным человеческим языком. Они считают, что ограниченное не может вместить бесконечное; относительная история не может вместить абсолютную истину. Как Эйнштейн не смог бы объяснить теорию относительности муравьям, так и Бог не может передать Свои мысли посредством примитивной человеческой речи. А если бы даже и мог — разве способен человеческий разум, ограниченный своей культурной средой, постичь истину о трансцендентном Боге?

Однако это возражение противоречит одному из главных выводов, вытекающих из трансцендентности Бога. Бог мог бы воздвигнуть непреодолимую стену между Собой и человечеством, однако именно Его трансцендентность и бесконечность сделали возможным общение между Ним и Его созданиями. В Своей безграничной мудрости Создатель знает, как преодолеть пропасть между Собой и творением, чтобы сделать возможным осмысленное общение. Для Бога язык откровения — не ограниченный и невнятный человеческий язык, но язык, исходящий от Самого бесконечного и всеведущего Творца. И хотя мы — существа конечные, мы способны понять Бога, потому что Он сотворил нас по Своему образу и подобию. Мы были задуманы именно для того, чтобы воспринимать сказанные Богом слова.

Словесное откровение не только возможно, но и необходимо, особенно после грехопадения человека, нуждающегося ныне в искуплении. Да, искупление совершается благодаря великим деяниям Бога в истории, но разве поняли бы мы их значение, если бы Бог не дал нам словесного откровения? Чтобы мы могли принять Божье искупление, нам необходимо Его словесное откровение, разъясняющее смысл Его деяний и дающее понять, каким должен быть наш ответ.

Библия совершенно ясно учит, что Бог дает откровение о Себе, используя человеческий язык. С самого начала Бог говорит с Адамом и Евой (Быт. 1:28-30; 2:16-17; 3:9-19). Далее Он обращается к Ною (Быт. 6:13 и сл.), Аврааму (Быт. 12:1 и сл.), Моисею (Исх. 3:4 и сл.), Самуилу (1 Цар. 3:10 и сл.) и ко многим другим пророкам. Проповедуя народу, пророки передают слова Бога: «Так говорит Господь», — звучит их призыв (например, Ис. 10:24; Иер. 8:4; Ам. 1:3,6,9,11,13). Пророчество Исаии начинается с таких слов: «Слушайте, небеса, и внимай, земля, потому что Господь говорит» (1:2,10). Давид провозглашает: «Дух Господень говорит во мне, и слово Его на языке у меня» (2 Цар. 23:2).

Само понятие «пророк» подразумевает словесное откровение. Греческое слово prophetes образовано от глагола phemi — «говорить» добавлением приставки pro — «до, перед». Таким образом, пророк — это представитель; тот, кто говорит от чьего-то имени. Пророк Божий — это тот, кто передает послание Бога людям, практически всегда в словесной форме.

Новый Завет также ясно свидетельствует о том, что откровение приходит в словесной форме: «Бог… говорил» (Евр. 1:1-2). Поскольку Иисус был Богом во плоти, каждое слово, сказанное Им на земле, было божественным откровением. После возвращения к Отцу Иисус продолжал говорить через Святого Духа к избранным Апостолам и пророкам, которые несли Его слово дальше (Ин. 16:13-15; Еф. 3:5). В Рим. 3:2 Ветхий Завет называется словом Самого Господа — «слово Божие». Само слово «Писание» (graphe) означает «письмо». Оно происходит от глагола grapho — «писать». Именно это слово используется, когда речь идет об общении Бога с творением (2 Тим. 3:16), что говорит о словесной природе общения, поскольку написанное неизбежно принимает форму слов.

Поскольку откровение зачастую является вербальным, оно может принимать и письменную форму. Те, кто отрицает словесное откровение, не согласятся с этим. Таким образом, они рассматривают Библию не как буквальное откровение, а, в лучшем случае, как рассказ о событиях, через которые Бог являл Себя. Однако мы видим, что откровение действительно приходит в словах, и, следовательно, может быть записано (как в Библии), что нисколько не преуменьшает его значения.