ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ИСПОРЧЕННОСТЬ

Как было сказано в предыдущей главе, богословские дебаты вращаются, в основном, вокруг вопроса: плох или хорош человек в сущности своей? Споры ведутся главным образом по поводу слов «в сущности своей». Все единодушно сходятся в том, что никто не совершенен. Мы безоговорочно признаем афоризм: «Человеку свойственно ошибаться».

Библия говорит, что «все согрешили и лишены славы Божией» (Римлянам 3:23). Невзирая на этот приговор человеческому несовершенству, в нашей культуре, сильно подверженной влиянию гуманистической философии, упорно держится мнение, что грех есть нечто второстепенное и лишь косвенным образом затрагивает нашу природу. Конечно же, все мы поражены грехом. Сколь бы высоконравственны ни были наши деяния, они обнаруживают изъяны. И все-таки мы почему-то думаем, что склонность к дурным поступкам приютилась где-то на задворках нашего характера и никогда не проникает в его недра. Мы все так же исходим из предположения, что человек в сущности своей добродетелен.

Один американец, побывавший заложником в Ираке и на себе испытавший злодеяния Саддама Хусейна, заметил: «Несмотря на все, что мне пришлось пережить, я все-таки не потерял веры в изначальную добродетель человеческую». Вероятно, такое мнение отчасти основывается на скользящей шкале человеческих ценностей, иными словами, на весьма относительном понятии о том, что есть добро, а что – зло. Никто не собирается оспаривать того факта, что некоторые люди далеко превосходят других по части порочности. Рядом с Саддамом Хусейном или Адольфом Гитлером рядовой грешник смотрится чуть ли не благочестивцем. Но, обращая взор к непревзойденному образцу праведности – святой личности Бога, – мы понимаем, что наша, человеческая нравственность изнутри безнадежно изъедена гнилью.

Библия говорит о полной безнравственности рода человеческого, то есть коренной его испорченности. Следует видеть разницу между полной и предельной испорченностью. Предельно испорченный человек порочен настолько, насколько это вообще возможно. Гитлер был необычайно безнравственным человеком, но мог быть еще хуже. Я – грешник. Однако я вполне мог бы грешить почаще, да и грехи мои могли быть почище. Следовательно, я безнравственен полностью, но не предельно. Полная испорченность означает, что я, как и всякий из нас, греховен, то есть испорчен, иначе говоря, зло охватило все стороны человеческой природы. Нет среди них ни одной, которая не была бы затронута грехом. Наш разум, наша воля, наше тело – все поражено им. Пагубны наши речи, недобры поступки, нечисты мысли. И самые тела наши страдают под разрушительным воздействием греха.

Возможно, термин «коренная испорченность» гораздо точнее охарактеризовал бы наше падшее состояние, нежели «полная испорченность». Я употребляю слово «коренная» не столько для того, чтобы выразить понятие крайности, сколько ради возвращения к исконному его смыслу: «корень», «сердцевина». Вся беда в том, что грех коренится в самой сердцевине нашего существа. Мы насквозь пропитаны им. Именно потому, что он гнездится внутри нас, а не только задевает снаружи, Библия справедливо замечает:

«…Нет праведного, нет ни одного; нет разумевающего; никто не ищет Бога; все совратились с пути, до одного негодны: нет делающего добро, нет ни одного.» (Римлянам 3:10-12)

Вследствие этого падшего состояния, мы и принуждены выслушать приговор, который выносит нам Писание: мы «мертвы по преступлениям и грехам» (Ефесянам 2:1); мы