Замазывание дыр

Прежде чем мы приступим к рассмотрению следующего заблуждения, нам следует сказать несколько слов о некоторых пятидесятнических церквях, которые резко изменили свои взгляды в области глоссолалии. В таких церквях продолжают практиковать говорение на иных языках, но оно ограничено прославлением и молитвой. Как нам относиться к подобной практике? Означает ли это, что данные церкви восстановили истинное учение об иных языках? На первом этапе данного исследования мы не сможем дать исчерпывающий ответ, не показавшись предвзятыми. Но в последующих главах мы покажем другие аспекты данного явления, которые они открыто игнорируют, что даст нам право высказать свое четкое мнение по этому вопросу. Тем не менее мы все же вынуждены отметить, что эти церкви изменили форму, но не содержание. Изменилось не само явление, но истолкование этого явления. Ведь практика говорения на иных языках как была в этих церквях, так и осталась. Те же люди, та же странная тарабарщина, интонация, возгласы и т. д. Но, прежде всего, следует отметить совершенно неприемлемую для нас разницу между протяженностью посланий на иных языках и их истолкованиями. Это явление похоже на производственную линию по сборке автомобилей, на которой без устранения неисправностей в машинах решили всего лишь изменить цвет их покраски. Несмотря на свой обновленный внешний вид, «современное» поколение иных языков так же далеко отстоит от Святого Писания, как и предыдущее. Ведь дух один и тот же. В шестой главе этой книги мы увидим, какое эти иные языки имеют под собой основание – апостольское учение или ограниченный субъективный человеческий опыт.

В 1990 году меня пригласили проповедовать на благовестнических собраниях в одной из пятидесятнических церквей. За несколько лет до этого события данная церковь вышла из состава деноминации «Ассамблея Бога». Члены этой церкви считали, что «Ассамблея Бога» прониклась духом этого мира и впадает в крайности в области духовных даров. Они осознали, что согласно 1-му Посланию к коринфянам, 14:2, дар истолкования иных языков, слова которых обращены к людям, не исходит от Святого Духа. Вот почему они отказались от такого рода истолкований, подвергнув их осуждению и заменив словами молитвы и прославления. Они стали более дружественно относиться к деноминациям, которые не были харизматическими или пятидесятническими. Теперь их собрания были менее шумными, чем прежде. Но в то воскресное утро, когда я присутствовал на благовестническом собрании этой церкви, одна женщина неожиданно начала говорить на иных языках. Вначале тихо и медленно, а затем громко и быстро, она взахлеб повторяла неудобовразумительную фразу «Динга, динга, ду, динга, динга, ду» (наверное, она произнесла эти слова более 30 раз!). Затем я с удивлением услышал истолкование ее фразы. Оказывается, это было наставление о Господней Вечере! После служения мы с женой разразились хохотом (хотя нам, скорее, следовало плакать) и одновременно произнесли фразу: «Les cloches de Corneville” (2). Затем к нам подошел смущенный пастор (он был смущен не странным говорением на иных языках этой женщины, но дополнительным «чудом» истолкования ее слов, которые были обращены не к Богу, а к людям) и сказал нам: «Прошу прощения за этого брата-«истолкователя». Он недавно оставил «Ассамблею Бога» и еще не научился контролировать себя». А может, брата и сестру контролирует так называемый «дух»? К еще большему смущению этого пастора я задал ему следующий вопрос: «Где во всем этом Святой Дух?» Тем вечером мы расстались с ним по-дружески, но этот пастор больше никогда не приглашал меня в свою церковь.

1.В данном контексте мы используем выражение «богословская система пятидесятничества» только относительно учения об иных языках. Мы не намеревались подвергать сомнению фундаменталистские взгляды этого движения. Ведь мы с ними согласны. Мы считаем, что в целом пятидесятники верно провозглашают Евангелие. Мы не подвергаем сомнению их искренность и рвение служить Богу. Мы считаем пятидесятников Божьими детьми.

1.«Колокола Корневиля» – знаменитая французская оперетта, в которой хор часто поет слова «Динь, динь, дон. Динь, динь, дон».