III. Основные направления работы по истории Церкви

1. Как уже было сказано выше, совершенно ясно, что столь глубоко пронизывающие жизнь движения свели на нет работу Церкви, точнее, те условия, в которых она должна была осуществлять свою миссию.

2. С другой стороны, и сама Церковь, противостоящая этим движениям, уже не та, какой она была в начале раннего средневековья. Во впечатляющем ходе истории она построила и укрепила свою собственную организацию, свои вспомогательные силы и накопила в высшей степени значительный опыт. Если древней Церкви на стадии ее становления противостояла мощная культура античности, если еще не вполне сформировавшейся Церкви раннего средневековья приходилось работать в условиях невежества, то на третьей стадии своего развития прочная и всегда единообразно организованная Церковь противостоит постоянно расширяющейся нехристианской и нецерковной культуре.

Только в новейшее время прочно организованная Церковь стала стремиться к новым способам выражения своей жизни. Именно для того, чтобы спасти традицию, т.е. сохранить живое наследие, значительные духовные движения пытаются преодолеть чисто консервативное ее усвоение.

3. Каким образом перечисленные выше основные факторы влияют на церковную работу, понятно без дальнейших пояснений. Подводя краткие итоги сказанному, остается только резюмировать перспекти вы христианского свидетельства в пределах этой культуры. Ясно, что здесь должны преобладать отрицательные результаты.

а) Исходной точкой для общей характеристики ситуации в начале Нового времени является неосуществленная реформа как высшей, так и низшей иерархии. Значение этого факта не исчерпывается перечислением и оценкой отдельных недостатков. Куда более существенно, что само историческое положение, в котором оказалась Церковь, вообще сложилось только из-за незавершенности необходимой реформы. Эта незавершенность облегчила прорыв ренессансных настроений, подготовила почву для реформаторского протеста, нашла известное внутреннее оправдание и сообщила энергию критике Церкви и предъявляемым к ней претензиям; обнаружившиеся церковные силы не смогли в необходимом масштабе противостоять этим претензиям.

б) Энергия Церкви в период Нового времени значительно ослабевает. Несмотря на исходно христианскую основу гуманизма, вместе с ним в церковную проповедь проникает слишком много враждебных Откровению категорий; Реформация разрывает Церковь на множество церквей, сект и движений; христианство уже не может как прежде— ни в Европе, ни в миссиях — выступать как единая сила. Перед человеком встает трудный вопрос: как может христианство быть единственно истинной религией, если его проповедуют столь многие, столь различные между собой учения? И какое из них истинно?

4. Такое положение давало не слишком многопреимуществ для работы Церкви, и они играли второстепенную роль.

а) Отложение от Церкви приводит, в частности, к определенной незаинтересо ванности в ней и затем к частичному нейтральному отделению Церкви от государства; это означает, что кое-где Церкви предоставляется свобода достигать своих целей собственными методами. Такое положение Церковь не считала идеальным (ибо всякое творение, а значит, и государство, призвано служить Господу); однако благодаря защите общественного порядка, благодаря свободе собраний, слова и прессы в последние столетия оно давало Церкви фактическое преимущество.

б) Все современные государства, католические не в меньшей степени, чем протестантские, поощряют государственную церковность, которая использует Церковь, а часто и злоупотребляет ею. Таким образом, Церковь сталкивается с опасностями и неприятностями, проистекающими из слишком тесной связи с государством. Это вынуждает ее использовать внутренние ресурсы, рассматривая все вещи под чисто религиозным углом зрения. И потому потеря Церковью политического влияния (революция, секуляризация) оборачивается для нее преимуществом, значение которого постепенно возрастает и углубляется. Освобождение Церкви из-под светской опеки является еще одним характерным признаком Нового времени (см. выше, разд.П Б). В новейшее время множатся творчески углубленные представления, в которых вновь (с опорой на парадоксальный принцип существования христианства: выгода от потери, Лк 9, 24) подчеркивается положительная ценность, даже необходимость «агонизирующей Церкви» (Reinhold Schneider). Примерами могут служить «католическое обновление» во Франции, которому способствовало отделение Церкви от государства, опыт церковной работы в развивающихся странах, события в тоталитарных системах, что укрепляет нашу готовность разделить подобные взгляды.

Даже самая большая потеря, которую Церковь понесла в Новое время,— отпадение реформаторских конфессий, обернулась на пользу Церкви. Конкурентная борьба активизировала большие запасы энергии. Хотя, к сожалению, благоприятный шанс, предоставляемый постоянным контролем со стороны противника, не всегда признавался с необходимой открытостью. В новейшее время эта конкуренция и это противостояние полнее раскрывают свое положительное значение в серьезном диалоге разделенных христиан и во все большем выявлении католического начала в Реформации.

в) Если отвлечься от нескольких важных периодов расцвета Церкви в отдельных странах, то активноеее поощрение со стороны государства осуществлялось прежде всего в миссиях. Христианское учение, церковное воспитание и работа миссионеров рассматривались государствами как ценная помощь в распространении собственной культуры, а потому даже враждебные Церкви государства поддерживали миссии по национальным соображениям. Разумеется, и в этом случае преимущество скрывало в себе весьма серьезный недостаток, а именно, вредные для религии, запутанные отношения с политикой, культурой и экономикой; ими объясняется тот факт, что в последнее время антиевропейская реакция пробуждающихся народов в силу национально-экономических причин оказалась антихристианской⁶.

г) Главным «преимуществом», на которое Церковь могла рассчитывать и в Новое время, является не тот или иной аспект историчес кой ситуации, но дарованная ей божественная сила, которая побуждает ее в борьбе не на жизнь, а на смерть, всячески стремиться к Высочайшему, неизбывная страсть человеческого сердца к обретению истины, руководство Святого Духа, которое подчас обнаруживает себя с поразительной новизной, как, например, в период понтификата Иоанна XXIII и в ходе II Ватиканского собора.

5. Из этого общего положения для Церкви проистекали три задачи: (а) нападение требует защиты; (б) отчуждение культуры требует ее обратного привлечения; (в) внутреннее ослабление требует саморефор мирования.

Относительно (а): (1) Защита была жизненной необходимостью, а потому эта задача разумелась сама собой. Но надо было понять, что необходимость защищаться вплоть до самого последнего времени накладывала свой отпечаток на всю церковную работу. Церковь средневековья черпала жизненные силы прежде всего изнутри себя, инициатива во всех областях исходила от нее. Когда Церковь защищала свое учение и образ жизни (например, Фома Аквинский против аверроистов, Григорий VII против симонии), это было позитивным изложением главной цели, а защитой служило нападение. Противодействия (например, ложные учения) оставались пусть важными, но все же второстепенными факторами общей картины. Теперь же, напротив, противники Церкви настолько захватили инициативу, что вся работа сильнейшим образом определяется соображениями обороны; это касается во многом даже значительных положительных достижений. Непрекращающиеся нападки, угрожающие самому существованию Церкви, глубоко и прочно внушили ей сознание постоянной и близкой опасности. Так, например, богословие до недавнего времени в заметном, даже нездоровом объеме имело примитивно антипротестантскую окраску, в сущности это было оправданно в качестве апологии и защиты. Но это же означает, что Церкви приходилось мириться с тяжелыми недостатками, свойственными этому методу в силу самой его природы: он в значительной мере тормозил раскрепощенное творческое развитие собственных сил Церкви (ср. §87).

(2) В Новое время светская власть все меньше поддерживала Церковь в ее борьбе против нападок, а потом и вообще оставила ее без поддержки. Таким образом, конфликт спасительным образом переместился в духовную сферу и сконцентрировался на духовном оружии.

(3) Новое время во всех областях церковной жизни, во всем, что касается учения, дисциплины, литургии и прочего, вплоть до мелочей, характеризуется прогрессирующей централизацией, причем центром остается Рим. В силу этого обстоятельства Церковь сталкивается с первой большой опасностью, находящей свое выражение в национальном индивидуализме, т.е. в различных формах новомодной католической или еретической местной церковности, во враждебном Церкви отделении ее от государства и в антипапском епископализме. Этот процесс охватывает равномерно весь период Нового времени. Когда он завершился I Ватиканским собором (§114), это означало конец Нового времени.

(4) Разного рода религиозный субъективизм стал в Новое время церковным понятием, означавшим вторую большую опасность для Церкви. Ответом с ее стороны было ясное описание общего содержания церковных догматов, причем акцентировалось понятие Церкви как видимой общины, как учреждения со специальным составом священнослужителей, с иерархией и таинствами (Тридентский собор, I Ватиканский собор). И здесь также преодоление опасности началось только в самое последнее время, например, подчеркиванием тезиса о том, что Церковь есть corpus Christi mysticum, а также требованием приобщения к таинствам⁷.

(5) Наконец, следствием антицерковного субъективизма явилась полностью автономная обезбоженная совесть, безверие. Принципиальная формулировка этого безверия в разного рода релятивистских утверждениях⁸ создает третью опасность, угрожающую Церкви в Новое время. И снова Церковь переходит к обороне, стремясь сохранить все то, что может выбить почву из-под ног философского безверия. Под защиту берутся «принципы» и «предварительные стадии» веры: объективность нашего познания, возможность научного обоснования веры, фактологичность Откровения, неизменность догматов веры при живом развитии (IВатиканский собор и спор модернистов).

Относительно (б). Возвращение культуры в лоно Церкви: (1) Первой замкнутой формой современной культуры был Ренессанс. Церковь принимала большое участие в его подготовке, а затем в его становлении (Иоахим Флорский, Франциск Ассизский, Данте, Авиньон, роль пап в эпоху Ренессанса, преобладающая часть гуманистического богословия); но по сути своей эта культура была не церковным, а в сильной и даже определяющей степени светским образованием. Результатом (несмотря на великолепные религиозные достижения) было не освящение мирского, но во многом обмирщение Церкви и церковного.

Взятая в целом, культура стала противницей христианского учения о Кресте, а затем и врагом Церкви, и отпала от нее. Средневековое обращение Церкви к культуре (§34, IV) было по сути не чем иным, как выражением искреннейших миссионерских устремлений Церкви подчинить всю действительность власти Христа. Эта программа составляет самую сущность Церкви. И поскольку она осталась в силе, ядром процесса очищения сразу же стала грандиозная цель— вновь воцерковить культуру. Она реализуется в различных формах почти на всем протяжении Нового времени. Носителями этой идеи стали прежде всего романские государства, австрийско-южнонемецкие земли империи, внесхоластическое богословие, некоторые папы. В этом отношении можно характеризовать барокко как большой успех. Напротив, в XVIII и XIXвв. основным тенденциям эпохи (Просвещению и демократии) не удалось придать христианское наполнение.

Кроме того, не следует забывать, что реакция Церкви на обнародование научных открытий Нового времени не отличалась гибкостью (например, в деле Галилея, §97, V), так что сама Церковь способствовала своему разрыву с культурой. Только при папе Льве XIII, после эпохи романтизма, расчистившего путь этой идее, возвращение культуры в лоно Церкви снова стало одной из ее великих задач. Причиной послужило возрождение всеобщего внимания к средневековью и барокко; что же касается Церкви, то она постепенно осознала автономность нерелигиозной жизни как относительную закономерность. В самое последнее время и со стороны нерелигиозных оппонентов наблюдается возрождение определенно го интереса к религии. Cамым же главным фактором является достигнутая Церковью по зрелом размышлении более адекватная оценка собственных сил и именно поэтому возрастающее религиозно -церковное самосознание.

(2) Важно то, что это стремление к возвращению культуры сознательно ориентировано иначе, чем на исходе средневековья и в эпоху Ренессанса; оно встречает отклик. Церковь стремится найти решение проблемы (сошлемся, например, на Франциска Сальского) в служении религиозной миссии, богословия Креста: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф 6, 33). Религиозное начало признано неприкосновенным, четко отграниченным и сознательно сохраняемым центром в Церкви. Иными словами: Церковь вернулась к своей чистой идее как духовному, т.е. не спиритуалистическому, а подлинно религиозному оплоту. (Это утверждение носит общий характер и не имеет в виду приписать всему богословскому наследию религиозную чистоту.)

Относительно (в). Самореформирование. (1) Говоря о глубоком осознании опасности, вызванной нападками, и о негативной реакции Церкви в Новое время, следует констатировать еще один следующий отсюда вывод: хотя самореформи рование Церкви и было вызвано необходимостью обороняться, все же оно было в основном самостоятельным движением, возникшим в церковной среде.

(2) Это самореформирование выражается в том, что Церковь постепенно избавляется от губительного духа обмирщения, вселившегося в нее со времен Авиньонского пленения и приведшего к Ренессансу. Поскольку эта болезнь серьезно затронула иерархию, процесс обновления шел очень медленно. Несмотря на огромные изменения к лучшему в XVIв., весь «ancien revgime» характеризуется в основном этим губительным духом. И все-таки позитивное самореформирование Церкви было более значительным, чем принято считать. Религиозно-морально -духовная атмосфера XVI и XVIIвв. наряду с тяжелейшими разрушительными тенденциями определяется жизнью, деяниями, молитвой и сочинениями Игнатия Лойолы, Терезы Авильской, Филиппа Нери, Франциска Сальского, Винсента де Поля: воистину, то были столетия святых. Эти явления не носили случайного характера, но глубоко и широко коренились в Церкви, доказательством чему служит факт продолжения самореформирования на протяжении XVIII, XIX и XXвв. вплоть до нашего времени.

6. Заключая сказанное выше, мы можем констатировать: с духовно-морально-религиозной точки зрения Новое время характеризуется возникновением новой односторонней картины мира, в центре которой стоит человек, человеческий разум; она зиждется на математической естественнонаучной основе, позже, в XIXв., нецерковные и антицерковные поколения в своем наивном самомнении начинают рассматривать научные истины как истину всеобъемлющую. Тот факт, что фундамент этого мировоззрения был заложен верующими мыслителями (Декарт), ничего решительно не меняет.

Таким образом, Новое время ставит вопрос: устоит ли старая вера перед напором точной науки и ее «научным» мировоззрением? Иными словами, сможет ли старая вера не только с трудом, апологетизи руя, защищаться, но и вступать в некое истинно внутреннее единение с современностью? Фактически ответ на этот вопрос был дан самим временем, и начиная с XVIIIв. этот ответ был в основном отрицательным.

Дальнейшее развитие естественных наук привело к разного рода деформациям, которых не знала история человечества, а наряду с новым мыслительным и историческим опытом открылись и новые возможности спасения, если учесть, как сильно изменилась самооценка людей после всех пережитых человечеством потрясений и разочарований. И снова перед Церковью как носительницей и защитницей истины встала старая задача, для решения которой нужен был только новый метод и смелость его применить. Эта задача апеллирует к аутентичному (часто забытому) наследию Церкви: даже при минимальной внешней поддержке, а может быть, и перед лицом вражды, совершенно свободно и без всякого принуждения выстоять в чисто интеллектуально-духовном противостоянии: выполнение миссии не терпит отлагательств, оно побуждает действовать— истинно христианский подход!