606 Сигер

М в кв.: Mandonnet Р., Siger de Brabant..., v. l—2, Louvain, 1908—11; SteenberghenF. van, Siger de Bra­bant, v. 1—2, Louvain, 1931—42.

• III е в к и н а Г. В., С. Б. и парижские аверроисты 13 в., M., 1972; Быховский Б. Э., С. В., М., 1979; Grab­mann M., Der lateinische Averroismus des 13. Jahrhunderts und seine Stellung zur christlichen Weltanschauung, Munch., 1931; P a l m a G., La dottrina sull'unita dejl'intelletto in Si-gieri di Brabante, Padova, 1955.

СИГЕТИ (Szigeti) Йожеф (p. 19.3.1921, Ракошпалота), венг. философ, чл.-корр. Венг. АН (1967). Чл. ВСРП с 1945. В 1959—68 директор Ин-та философии Венг. АН. С 1971 зав. 1-й кафедрой философии в ун-те им. Лоранда Этвеша. Осн. работы по проблемам методоло­гии, а также истории философии и эстетики.

• Otban a valösäg feie, Bdpst, 1948; Irodalmi tanulmänyok, Bdpst, 1959; A magyar szellemtörtenet birälatähoz, Bdpst, 1964; Bevezetes a marxista-leninista esztetikäba, Bdpst, 197l²; в рус. пер. — Дени Дидро — выдающийся представитель воинствую­щего материализма XVIII в., М., 1963.

СИЛЛОГИЗМ (греч. συλλογισμός), форма дедуктивного умозаключения, в к-рой из двух высказываний (посы­лок) субъектно-предикатной структуры следует новое высказывание (заключение) той же логич. структуры. Обычно С. наз. категорич. С., состоящий из трёх терми­нов, попарно связанных в высказываниях С. посредст­вом одного из след, четырёх логич. отношений: «Вся­кое... есть...», «Ни одно... не есть...», «Некоторое... есть...», «Некоторое... не есть...» (обозначаемых соответ­ственно буквами А, Е, I, О). Напр.: «Ни один кит (М) не есть рыба (Р), всякий кит (М) имеет рыбообразную фор­му (S); следовательно, нек-рые имеющие рыбообразную форму (S) не есть рыбы (Р)». Высказывания, содержа­щие термин, не входящий в заключение С. (средний тер­мин, М), составляют посылки С. Посылка, содержащая предикат заключения (больший термин, Р), наз. боль­шей посылкой. Посылка, содержащая субъект заключе­ния (меньший термин, S), наз. меньшей посылкой. По положению среднего термина в посылках (в зависимо­сти от того, является ли он субъектом или предикатом) С. подразделяют на четыре фигуры. В зависимости от логич. отношений, связывающих термины в высказыва­ниях С., выделяют различные модусы. См. также Сил­логистика.

СИЛЛОГИСТИКА (от греч. συλλογιστικός — выводя­щий умозаключение; дедуктивный), теория дедуктивно­го вывода, оперирующая высказываниями субъектно-предикативной структуры: S есть Р (где S — логич. подлежащее, или субъект, Р — логич. сказуемое, или предикат). В С. выясняются общие условия, при к-рых из одного, двух или более высказываний — посылок ука­занной структуры — с необходимостью следует нек-рое новое высказывание — заключение, а также усло­вия, при к-рых такое следование не имеет места. В случае следования заключения лишь из одной посылки имеется непосредств. силлогистич. вывод; в случае сле­дования заключения из двух посылок — собственно силлогизм; в случае следования заключения из многих досылок — полисиллогизм, или сорит. Традиционно одна из осн. задач С. состояла в выяснении того, какие модусы каждой из четырёх фигур силлогизма являются правильными умозаключениями, а какие неправиль­ными. В связи с этим были сформулированы как общие правила силлогизма, так и специальные правила фигур, а также предложены графич. интерпретации силлоги­стич. умозаключений, служащие средством наглядного их обоснования или опровержения.

С. была разработана Аристотелем и явилась истори­чески первой логич. теорией дедуктивного рассужде­ния. Она послужила отправным пунктом для разработ­ки формальной логики. В школе перипатетиков, в рабо­тах рим., визант. и араб. мыслителей, в ср.-век. схола-стич. логике, а затем и в новое время С. детализирова­лась и уточнялась, оставаясь вместе с тем в целом в рамках, очерченных Аристотелем в его «Органоне», Вплоть до 17 в. С. считалась совершенной в своей за­конченности и чуть ли не единственно возможной ло­гич. теорией, и в многочисл. школьных пособиях дош-

ла до нашего времени, составляя традиц. логич. эле­мент гуманитарного образования. Математич. логика выработала более общую, чем С., логич. систему — ис­числение предикатов и строгие методы самого логич. исследования. В свете этих достижений стали очевид­ными и частность С. как теории дедукции и несовершен­ства её традиц. построения. С помощью средств матема-тич. логики С. представима в виде формализов. теории, вписывающейся в общий ансамбль совр. символич. ло­гики. Помимо теории классич. (аристотелевской) С., предложены также различные обобщения и расширения этой системы. До сих пор остаются мало исследованны­ми вопросы модальной С., поставленные ещё Аристоте­лем.

• Аристотель, Аналитики первая и вторая, пер. с греч.. Соч., т. 2, М., 1978; Челпанов Г. И., Учебник логики, М., 1946; Гильберт Д., Аккерман В., Основы теоре-тич. логики, пер. с нем., М., 1947; Лукасевич Я., Аристо­телевская С. с т. зр. совр. формальной логики, пер. с англ., М., 1959; Субботин А. Л.. Теория С. в совр. формальной логике, М., 1965; е г о ж е, Традиц. и совр. формальная логика, М., 1969; Джиджян Р. 3., Расширенная С., Ер., 1977; Хилькевич А. П., Проблема расширения традиц. С., Минск, 1981. А. Л. Субботин.

СИМВОЛ (от греч. σύμβολον — знак, опознават. при­мета), 1) в науке (логике, математике и др.) — то же, что знак. 2) В иск-ве — универсальная эстетич. катего­рия, раскрывающаяся через сопоставление со смежны­ми категориями художественного образа, с одной сторо-роны, знака к аллегории, — с другой. В широком смысле можно сказать, что С. есть образ, взятый в аспекте сво­ей знаковости, и что он есть знак, наделённый всей ор­ганичностью и неисчерпаемой многозначностью образа. Предметный образ и глубинный смысл выступают в структуре С. как два полюса, немыслимые один без дру­гого, но и разведённые между собой и порождающие С. Переходя в С., образ становится «прозрачным»: смысл «просвечивает» сквозь него, будучи дан имен­но как смысловая глубина, смысловая перспектива. Принципиальное отличие С. от аллегории состоит в том, что смысл С. нельзя дешифровать простым усилием рассудка, он неотделим от структуры образа, не суще­ствует в качестве некой рациональной формулы, к-рую можно «вложить» в образ и затем извлечь из него. Здесь же приходится искать и специфику С. по отноше­нию к категории знака. Если для чисто утилитарной знаковой системы многозначность есть лишь помеха, вредящая рациональному функционированию знака, то С. тем содержательнее, чем более он многозначен. Сама структура С. направлена на то, чтобы дать через каждое частное явление целостный образ мира.

Смысловая структура С. многослойна и рассчитана на активную внутр. работу воспринимающего. Смысл С. объективно осуществляет себя не как наличность, но как динамич. тенденция; он не дан, а задан. Этот смысл, строго говоря, нельзя разъяснить, сведя к однознач­ной лoгич. формуле, a можно пояснить, соотнеся его с дальнеишйми символич. сцеплениями, к-рые под­ведут к большей рациональной ясности, но не до­стигнут чистых понятий. Если мы скажем, что Беат­риче у Данте есть С. чистой женственности, а Гора Чис­тилища есть С. духовного восхождения, то это будет справедливо; однако оставшиеся в итоге «чистая жен­ственность» и «духовное восхождение» — это снова С., хотя и более интеллектуализированные, более похожие на понятия. С этим постоянно приходится сталкивать­ся не только читательскому восприятию, но и науч. ин­терпретации.

Истолкование С. есть диалогич. форма знания: смысл С. реально существует только внутри человеч. общения, вне к-рого можно наблюдать только пустую форму С. «Диалог», в к-ром осуществляется постижение С., мо­жет быть нарушен в результате ложной позиции истол­кователя. Такую опасность представляет собой субъек­тивный интуитивизм, со своим «вчувствованием» как бы вламывающийся внутрь С., позволяющий себе говорить за него и тем самым превращающий диалог в монолог.

Противоположная крайность — поверхностный рацио­нализм, в погоне за мнимой объективностью и чётко-стью «окончат. истолкования» устраняющий диалогич. момент и тем утрачивающий Суть С. Хотя С. столь же древен, как человеч. сознание, его филос.-эстетич. осмысление приходит сравнительно поздно. Мифологич. миропонимание предполагает не­расчленённое тождество символич. формы и её смысла, исключающее всякую рефлексию над С. Новая ситуация возникает в антич. культуре после опытов Платона по конструированию вторичной, т. е. «символич.» в собств. смысле, филос. мифологии. Платону важно было отгра­ничить С. прежде всего от дофилос. мифа. Эллииистич. мышление постоянно смешивают С. с аллегорией. Су­щественный шаг к отличению С. от рассудочных форм осуществляется в идеалистич. диалектике неоплатониз­ма. Плотин противопоставляет знаковой системе алфа­вита символику егип. иероглифа, предлагающего на­шей интуиции целостный и неразложимый образ; Прокл возражает на платоновскую критику традиц. мифа ука­занием на несводимость смысла мифологич. С. к логич. или моралистич. формуле. Неоплатонич. теория С. пере­ходит в христианство благодаря Псевдо-Дионисию Аре-опагиту, описывающему всё зримое как С. незримой, сокровенной и неопределимой сущности бога, причём низшие ступени мировой иерархии символически вос­создают образ верхних, делая для человеч. ума возмож­ным восхождение по смысловой лестнице. В ср. века этот символизм сосуществовал с дидактич. аллегориз­мом. Ренессанс обострил интуитивное восприятие С. в его незамкнутой многозначности, но не создал новой теории С., а оживление вкуса к учёной книжной ал­легории было подхвачено барокко и классицизмом.

Только эстетич. теория нем. романтизма сознательно противопоставила классицистич. аллегории С. и миф как органич. тождество идеи и образа (Шеллинг). В многотомном труде Ф. Крейцера «Символика и мифоло­гия древних народов...» («Symbolik und Mythologie der alten Völker», Bd 1—4, 1810—12, перераб. изд. Bd 1—6, 1819—23) давалась классификация типов С. («мистич. С.», взрывающий замкнутость формы для непосредств. выражения бесконечности, и «пластич. С.», стремящий­ся вместить смысловую бесконечность в замкнутую фор­му). Как и Шеллинг, противопоставляя С. аллегории, Крейцер подчёркивает в С. его «мгновенную целокуп-ность» и «необходимость», т. е. непосредственность воз­действия и органичность структуры. Для А. В. Шлеге-ля поэтич. творчество есть «вечное символизирование». Нем. романтики опирались в осмыслении С. на зрелого Гёте, к-рый понимал все формы природного и человеч. творчества как значащие и говорящие С. живого веч­ного становления. В отличие от романтиков, Гёте свя­зывает неуловимость и нерасчленимость С. не с мистич. потусторонностью, но с жизненной органичностью вы­ражающихся через С. начал. Гегель, выступая против романтиков, подчеркнул в структуре С. более рацио-налистич., знаковую сторону («С. есть прежде всего нек-рый знак»), основанную на «условности». Науч. ра­бота над понятием С. во 2-й пол. 19 в. в большой степени исходит из философии Гегеля (И. Фолькельт, Ф. Т. Фи­шер), однако романтич. традиция продолжала жить, в частности в изучении мифа у И. Я. Бахофена. В эстетич. сферу она возвращается к концу века благодаря лит. теории символизма, согласно к-рой истинный С., поми­мо неисчерпаемости смысла, передаёт на сокровенном языке намёков и внушения нечто невыразимое, неадек­ватное внеш. слову. Осмысление социально-коммуни­кативной природы С. сливалось в символизме (особенно немецком, идущем от традиции Р. Вагнера, и ещё более в русском) с утопич. проектами пересоздания общества и мироздания через «теургич.» творчество С. В 20 в. нео­кантианец Кассирер сделал понятие С. предельно ши-

СИМВОЛ 607

роким понятием человеч. мира: человек есть «животное символическое»; язык, миф, религия, иск-во и наука суть «символич. формы», посредством к-рых человек упорядочивает окружающий его хаос. Психоаналитик Юнг, отвергший предложенное Фрейдом отождествле­ние С. с психопатологич. симптомом и продолживший романтич. традицию, истолковал всё богатство человеч. символики как выражение устойчивых фигур бессоз­нательного (т. н. архетипов), в своей последней сущно­сти неразложимых. Опасной возможностью юнговской символологии является полное размывание границ между С. и мифом и превращение С. в лишённую твёр­дого смыслового устоя стихию.

Марксистско-ленинская эстетика подходит к анали­зу проблем С. и аллегории как частных разновидностей художеств. образа, исходя из учения об иск-ве как спе-цифич. форме отражения действительности. См. Худо­жественный образ.

• Губер А., Структура поэтич. С., в кн.: Труды Гос. Ака­демии художеств. наук. Филос. отд., в. 1, М., 1927; Ло­сев А. Ф., Диалектика художеств. формы, М., 1927; е г о ж е, Философия имени, М., 1927; его же, Проблема С. и реалис-тич. иск-во, М., 1976; Casslrer E., Philosophie der symbo­lischen Formen, Bd 1—3, Darmstadt, 1953—542; Levin H., Symbolism and fiction, Charlottesville, 1956; Bachelard G., La poetique de l'espace, P., 1957; Symbolon. Jahrbuch Jür Sym­bolforschung, hrsg. v. J. Schwabe, Bd 1—4, Basel — Stuttg., 1960—64; Burke K., Language as symbolic action, Berk.— Los Ang., 1966; F г е n z е 1 E., Stoff-, Motiv- und Symbolfor­schung, Stuttg., 1966². С. С. Аверинцев.

СИМВОЛИЧЕСКАЯ ЛОГИКА, см. Логика.

СИМВОЛИЧЕСКИЙ ИНТЕРАКЦИОНИЗМ, см. Интеракционизм.

СИММЕТРИЯ (от греч. συμμετρία — соразмерность), понятие, характеризующее переход объектов в самих себя или друг в друга при осуществлении над ними оп-редел. преобразований (преобразований С.); в широком смысле — свойство неизменности (инвариантности) нек-рых сторон, процессов и отношений объектов отно­сительно нек-рых преобразований. В роли симметрич­ных объектов могут выступать самые различные обра­зования — вещи, процессы и взаимодействия матери­альной действительности, геометрич. фигуры, матема-тич. уравнения, живые организмы, произведения иск-ва и т. п. Примерами преобразований С. (к-рые могуг быть как реальными, так и мысленными) являются пространств. сдвиги, вращения, зеркальное отражение в пространст­ве, сдвиги и обращение времени, зарядовое сопряжение (замена частицы на античастицу) и т. п., а также их ком­бинации.

Идея С. выполняет важную методологич. функцию в математике, физике, химии, биологии, является кон­структивным принципом в технике, а также играет существ. роль в теории иск-ва. Широкое применение по­нятия С. в различных сферах человеч. деятельности привело к тенденции рассматривать С. как самостоят. филос. категорию, противопоставляя ей асимметрию.

Истоки понятия С. уходят корнями в антич. представ­ление о гармонии, имевшее преим. эстетич. смысл со­размерности, уравновешенности, упорядоченности, красоты и совершенства. В этой форме С. выступала как натурфилос. космологич. принцип и канон художеств. творчества. Специально-науч. разработка понятия С. началась лишь в 19 в. в кристаллографии, где И. Гес-сель (Франция), А. Шёнфлис (Германия) и рус. учёные А. В. Гадолин и Е. С. Фёдоров создали учение о про­странств. С., в к-ром было выделено 230 возможных групп симметрии. Нем. математик Ф.Клейн, рассматривавший различные геометрии как теории инвариантов определ. групп преобразований, внёс существ. вклад в формиро­вание совр. понятия С., тесно связанного с понятием инвариантности и теорией групп. Теоремы Э. Нётер (Германия) позволили связать пространственно-времен­ную С. (инвариантность) уравнений математич. физики с сохранением фундаментальных физич. величин —